Позади послышались звуки подъехавшей к заводу техники. У нас почти не оставалось времени.

— Бежим, живо! — скомандовал я, в первых рядах побежав вдоль забора.

Теперь только бег и невероятная удача могли спасти нас.

Я выглянул из разлома в заборе, осмотрев подозрительные места через оптику прицела. Пока всё чисто — можно было идти.

— Быстрее, через дорогу! — сказал я и первым выбрался наружу.

Я добежал до перевёрнутой выгоревшей дотла машины, устроив возле неё временный наблюдательный пункт.

Люди, подгоняемые страхом и гулом вражеской техники, стали спешно выбираться на дорогу, следуя за мной.

— Туда, туда! — махнул я рукой, указав в сторону улицы, ведущей вглубь жилого квартала — следы уходили туда, отчего нам выбирать не приходилось.

Люди бегом устремились в указанном направлении, неся детей и раненных на руках, давно оставив свои вещи где-то по дороге. Нас оставалось не больше дюжины, так что теперь передвигались мы быстрее.

Люди уже начали забегать за угол ближайшего здания, но ещё многие находились посреди дороги, когда я уловил быстро нарастающий гул танка, исходивший с дальней стороны улицы, которую мы пересекали.

Я лишь успел крикнуть, чтобы люди поторопились, когда из-за угла вдруг показался выруливающий на дорогу Абрамс.

Люди со всех сил бросились вперёд, пытаясь укрыться за выступом здания пока их не заметили с танка.

Массивный танк быстро вырулил на улицу, метрах в ста от нас и, не снижая скорости, устремился в нашу сторону. Похоже, он не сразу заметил нас, давая возможность людям укрыться за стеной.

Но буквально через несколько секунд пушка его резко повернулась в сторону укрывающихся. Я понял, что тот собирается стрелять и, что было сил, закричал, развернувшись:

— Ложись!

Одновременно грохнул выстрел из танкового орудия и угол здания, за которым укрывались люди, разлетелся на куски.

От мощного взрыва меня отбросило в сугроб и напрочь заложило уши. Но взрыв не пощадил остальных: нескольких в прямом смысле разорвало на куски и их останки разбросало вокруг по окроплённому кровью снегу. Ещё несколько человек, похоже, оказались под завалами. Но вытаскивать их было некогда: в любой момент танк мог снова открыть огонь.

По-прежнему ничего не слыша, кроме беспрерывного звона в ушах, я выглянул из-за своего укрытия: танк, продолжая нестись на полной скорости, все ближе и ближе приближался к нам. Совсем скоро он должен был оказаться здесь, но если это произойдёт, то деваться нам будет уже некуда. Нужно было что-то сделать, причём немедленно.

Мне оставалось лишь одно — пустить в ход последний оставшийся у меня заряд.

Я схватил РПГ и присел рядом с перевёрнутой машиной, изготовив оружие к бою.

Танк нёсся прямо на меня. Промахнуться было невозможно.

Выстрел — снаряд мгновенно преодолел расстояние — и взрыв прямо на передке танка.

Танк дёрнулся в сторону, задев стоявшие в стороне обгоревшие машины, отбрасывая их в сторону. Он немного притормозил, но, перевалившись через ещё одну машину, продолжил движение. Пламя с него быстро сдувал морозный ветерок.

Я понял, что это его не остановит, отбросил уже бесполезную РПГ на землю и что было духу побежал за остальными. Следующий выстрел танка предназначался только для меня.

Я едва успел отбежать на несколько шагов от укрытия, как снова грянул выстрел.

Я прыгнул вперёд, но, ещё не успев долететь до земли, ощутил сильный толчок в спину и грохот раздираемого металла — снаряд попал прямо в машину, за которой я только что находился.

Я откатился в сторону, мельком заметив, как отлетела в сторону подорванная снарядом машина. Но сразу же вскочил на ноги, опасаясь очередного выстрела, который, я был уверен, должен был последовать незамедлительно. Изо всех сил я побежал за угол разрушенного здания, перескакивая по обломкам, оставшимся от его стены, и стараясь не наступать на трупы людей, которые в неестественных, ужасных позах лежали на снегу окровавленные и бездыханные. Кое-кто из них всё ещё был жив. Они кричали и звали на помощь или просто ворочались, размазывая свою кровь вокруг. Но я их не слышал и не мог помочь. Они УЖЕ были мертвы, не смотря на то, что жизнь пока что теплилась в них.

Я забежал за угол: люди впереди бежали со всей возможной скоростью, но даже так они успели отбежать всего-то метров на двадцать, тогда как танк уже через полминуты должен был оказаться у нас за спиной.

Нужно было какое-то препятствие, что-то, что оградило бы нас от танка — это единственное, кроме чуда, что могло спасти нас. Но ни того, ни другого пока не наблюдалось.

Не найдя ничего лучше, и вдруг вспомнив старые советские фильмы о войне, я остановился, достал три гранаты и свой белый маскхалат. Быстро связал из него небольшой мешочек, засунул туда две гранаты и ещё одну подвязал у горлышка чекой наружу, так, чтобы она не вывалилась при броске. Теперь необходимо затаиться, ведь бросок нужно было сделать прямо под гусеницу, иначе гранаты не возымеют никакого действия на мощную броню танка.

Я огляделся: сбоку от здания, в которое попал снаряд, взрывом выбило калитку.

Я мигом вернулся назад, спрятавшись за ней. Вскоре должен был показаться танк, так что мне следовало быть начеку. У меня была лишь одна попытка, и мне нельзя было ошибиться.

Левой рукой я держал гранату за кольцо, правой удерживал мешочек, готовый в любой момент швырнуть его куда следует.

Танк уже достиг поворота — я увидел его через пролом в стене разрушенного им же дома и приготовился. Теперь настал момент истины. От одного моего броска зависели жизни людей, отчаянно спасавших в этот момент свои жизни.

Танк протаранил всё ещё полыхавший автомобиль и стал разворачиваться на месте, устремляясь следом за людьми, спасающимися от него. Он быстро развернулся и, набирая скорость, поехал прямо мимо моего укрытия. Мне оставалось лишь подложить гранаты под его гусеницу.

Я дождался пока тот подъедет ближе, чтобы меня не заметили, после чего быстро подбежал к танку и, на бегу выдернув чеку, бросил мешок по ходу его движения. После чего стремглав рванул обратно и, едва успев забежать за калитку, прыгнул на землю.

Раздался мощный взрыв, разнёсший забор на куски и обсыпавший меня кусками кирпичей.

Я обернулся: танк проехал ещё несколько метров и остановился, вхолостую ёрзая стальными колёсами по развороченной взрывом дороге.

Есть! Танк был обездвижен, однако оставалась ещё башня, которая всё ещё была дееспособна.

Я схватил ещё одну гранату, намереваясь забросить её в дуло танка, когда вдруг сквозь разрушенное здание увидел как через проём в заборе, по которому мы выбрались с завода, один за другим стали выбираться солдаты противника, внимательно осматриваясь по сторонам с автоматами наизготовку. Они слышали взрыв, отчего, не спешили.

Недолго думая, я выдернул чеку и, выждав две секунды, размахнулся, метнув гранату им под ноги. Времени, чтобы отскочить у них не оставалось — граната разорвалась, лишь только коснувшись земли.

На несколько секунд всё стихло. Я выхватил пистолет, направив его в сторону пролома в заборе. Там солдаты лежали в крови, разбросанные взрывом в стороны. Некоторые из них ещё были живы, шевелясь на снегу, но они уже не представляли для меня угрозы, отчего я не стал тратить на них патроны.

Только я устроился на позиции, как из-за забора показалось дуло автомата, начав не прицельно стрелять во все стороны. Я укрылся за остатками стены, с оружием наготове. Достать меня здесь они не могли, ведь я находился за двумя стенами, словно за амбразурой, в то же время они были у меня как на ладони. Однако и уйти отсюда сейчас я не мог: обездвиженный танк теперь не представлял значительной угрозы, но куда опаснее были мобильные и вооружённые до зубов солдаты — даже один из них являл смертельную опасность для спасающихся людей и я должен был сдерживать их так долго, насколько это было возможно.

Из проёма вылез один солдат, другой остался за забором, прикрывая его из укрытия.