А вместо этого железный распорядок, почти казарменное положение. Только и успеваешь провести минут десять с родными, когда автобус с эмблемой клуба подъезжает к служебному входу на стадионе в Лужниках или ко Дворцу спорта ЦСКА на Ленинградском проспекте.

В Чебаркуле он тоже, разумеется, тренировался. Но разве можно было сравнить те тренировки с занятиями у Тарасова?

По-разному относятся к этому тренеру. Человек он резкий, вспыльчивый, а эти качества, как известно, не гарантируют всеобщую любовь окружающих. Но даже недоброжелатели его единодушно признают, что он был мастером тренировки, неистощимым на выдумки новатором.

Да, у ЦСКА особые условия для подбора игроков. Этот клуб первым получил свой каток с искусственным льдом. Но факт и то, что на тренировках никто не имел права отдыхать на льду. Ни один игрок не имел ни секунды покоя. И те, кто привыкал к гигантским тренировочным нагрузкам, чувствовал себя хозяином положения во время матчей.

Что значат какие-то цепляющие тебя защитники, когда на тренировках ты таскаешь на своей спине товарища, а он весит в полной экипировке добрых килограммов девяносто. Что значит усталость, когда ты привык летать на тренировках отягощенный свинцовым поясом. Что значит темп, когда на тренировках ты не мог остановиться ни на секунду.

Харламов вначале для ЦСКА был хиловат, но в клубе его физически подтянули. Правда, функциональные данные Харламова всегда, как Петрова и Михайлова, оценивались в 3,5, а не 5 баллов, как, например, Леши Волченкова, которому от бога дано богатырское здоровье. Харламовцы были всегда вдоволь «накормлены» хоккеем. Ну уж такая у них конституция.

Валерий играл почти без травм. Лишь в 1972 году его сломали канадцы Кларк и Эллис. И на Кубке вызова в 1979 году в Нью-Йорке он не смог из-за травмы провести все матчи.

Игры, повторяем, казались по сравнению с тренировками почти воскресной прогулкой, но и тогда старший тренер ни на мгновенье не выпускал подопечных из-под своего пресса. Стоило перевалиться через бортик и плюхнуться на скамеечку, чтобы перевести дух, как он был тут как тут:

– Михайлов, где же добивание?! – голос тренера звучал настойчиво, он требовал, подгонял.

– Харламов, одного обыграл, второго, а где же передача?

– Петров, ты же центр, кто за тебя в обороне отрабатывать будет?

– Мишаков, Моисеев, Ионов, вы же русская тройка, где же ваша удаль молодецкая?

ЦСКА выигрывал очередной матч. Выигрывал с крупным счетом. Но даже при результате 9:1 старший тренер не оставлял игроков в покое:

– Неужели не будет десяти, неужели не округлим!- требовал он. Настойчиво, страстно, яростно, как будто от этого десятого гола зависит судьба команды.

А матч подходил к концу, и силы небеспредельны, и твердо знаешь, что сделал уже больше, чем нужно. Хочется крикнуть: какой десятый гол? Кому он нужен? Но снова пересиливаешь себя, сжимаешь зубы и, подгоняемый этим неугомонным человеком, бросаешься в самую гущу сражения, ловишь долю секунды, чтобы бросить, втолкнуть в сетку эту никому не нужную, но такую важную десятую шайбу.

И вдруг уже после десятой шайбы раздается совершенно спокойный голос старшего:

– Ну, что ж, молодые люди, будем считать матч выигранным, и будем готовиться к следующей игре.

Не завтра, не послезавтра, а сейчас, когда остается еще двенадцать минут до конца матча. Конечно, сравнять счет соперники не рассчитывают, такое по силам лишь старику Хоттабычу. Но огорченные крупным проигрышем, они тем более опасны. И в этот момент тебе неожиданно разрешают рассматривать оставшиеся двенадцать минут как тренировку.

Так у игроков армейского клуба воспитывалась твердая уверенность, что любая игра подвластна им, что в любое мгновение они будут диктовать свою волю соперникам. Конечно, иногда игры складывались тяжело, и они проигрывали. Но все равно в них жило чувство победителей, вбитое в них Тарасовым.

В первом для Харламова сезоне в большом хоккее формула розыгрыша не походила на сегодняшнюю. В первой и во второй лигах играло по дюжине команд. (Во второй теперь выступала и чебаркульская «Звезда», которой Саша Гусев и Валерий Харламов помогли подняться на ранг выше.) Первая шестерка первой лиги, выявившаяся после двух кругов, разыгрывала между собой медали, а остальные шесть объединялись с двенадцатью командами второй лиги и вместе разыгрывали места с 7 по 24-е.

Конкуренция за право попасть в первую шестерку была яростной, и магчи проходили напряженно. А тут предстоял еще второй Московский международный турнир, в котором должны были выступать первая и вторая сборные страны, и в январе лучшие из лучших отправлялись в Канаду, где должны были играть со сборной Кленовых листьев.

Хоккеисты менее честолюбивые, чем Михайлов и Петров, играли бы себе и играли и были бы счастливы, что, похоже, удается закрепиться в основном составе армейского клуба. Но Борис и Владимир никогда не умели довольствоваться тем, что есть, и бились отчаянно, стремясь как можно быстрее подняться к самой вершине хоккейного Олимпа страны.

Они по-прежнему никак не выделяли нового партнера. Игр он им не портил, а большего они от него на первых порах не требовали. Близость, привязанность, уважение, дружба – все это придет позже, а пока нужно было забивать голы. В конце концов заброшенные шайбы- это самая точная характеристика форварда. Можно о ком-то гозорить «полезный», «работящий», «упорный», «быстрый» и так далее, но на каждый эпитет при желании можно найти свое «но». Полезный, но не умеющий дать идеальный голевой пас. Работящий, но не мастер завершать комбинации. Упорный, но выпадающий из ансамбля. Быстрый, но не в ладах с техникой. И лишь лицевой счет заброшенных шайб не допускает кривотолков. Цифры вообще красноречивее прилагательных.

Михайлов, Петров и Харламов отчетливо это знали и забивали, забивали, забивали. За два круга чемпионата Михайлов забросил 18 шайб, Петров-17, Харламов- 14. (В тот сезон еще не учитывали голевые передачи, которыми Валерий всегда отличался.) Вместе эта тройка забросила больше любого другого армейского звена.

И старший тренер ЦСКА, всегда хорошо понимавший язык цифр, рекомендовал тройку во вторую сборную страны, руководить которой поручили на Московском международном турнире Анатолию Михайловичу Кострюкову, Владимиру Кузьмичу Егорову и Николаю Семеновичу Эпштейну, людям многоопытным, уважаемым тренерам.

Победила первая сборная, форвард которой Борис Майоров стал самым результативным. Последующие места заняли вторая сборная СССР, национальные команды Финляндии и Канады. Играющий тренер Кленовых листьев Д. Боуэнс был признан «самым надежным защитником».

В матче с командой Канады, выигранном нашей второй сборной – 4:3, все шайбы забросила тройка Петрова. И эта статистика не осталась незамеченной наставниками первой сборной страны. Когда из двух наших сборных для январского канадского турне стали составлять одну команду, в нее включили и петровцев, хотя метры и ворчали на Валерия, в считанные дни своей самобытной игрой завоевавшего доброе расположение спортивных журналистов.

«Хорошее впечатление, – писали после турнира в «Футболе – хоккее» А. Чернышев и А. Тарасов,- оставили тройки А. Мартынюк – В. Шадрин – А. Якушев, Б. Михайлов – В. Петров – В. Харламов, В. Марков -

A. Мальцев – А. Мотовилов. Но почему любому из хоккеистов, выступающих в этих звеньях, надо делать скидку на молодость? Вряд ли В. Харламов быстро окажет достойную конкуренцию любому из чемпионов мира, если его игре уже сейчас давать завышенную оценку, как это делалось во время турнира некоторыми обозревателями».

Из других «отмеченных» форвардов в турне за океан полетели лишь А. Якушев, А. Мальцев и А. Мотовилов. Как объяснили, А. Мартынюка не взяли потому, что он «всего лишь трудолюбив», про В. Шадрина и В. Маркова ничего не говорили. Из ударного звена Е. Зимин -

B. Старшинов – Б. Майоров «выпал» Зимин, у которого после получения золотой медали Гренобльской олимпиады 1968 года якобы появились «премьерские замашки».