9 августа они начали осуществлять свой план. В схеме книги Кортасару снова видится игровая форма. Название должно быть французским – «Марсель – Париж с короткими остановками», – а тональность следует выдержать в духе книг «Вокруг дня за восемьдесят миров» и «Последний раунд». Еще одна дань памяти тем альманахам его детства, которые он так любил. Однако, несмотря на то что все было так хорошо продумано и просчитано, вплоть до количества съестных припасов и бутылок с вином, осуществление этого плана пришлось отложить: Хулио вдруг почувствовал себя плохо. Они решили, что его недомогание вызвано переутомлением и простудой, которую он перенес несколько недель назад; время от времени она снова давала о себе знать повышенной температурой и ощущением слабости, причем это длилось несколько дней подряд. Однако все было куда сложнее. Он давно чувствовал боли в области желудка, и характер этих болей указывал на то, что у него могла начаться язва. Однако недомогание усилилось, и в середине августа, за несколько дней до того, как ему исполнилось шестьдесят семь лет, у него случилось кровотечение, которое сначала диагностировали как желудочное.
Дело было так: Кароль, к своему ужасу, обнаружила Кортасара лежащим без сознания в луже крови. Его отвезли в больницу Экса, и тамошние врачи установили, что таблетки от головной боли в сочетании с аспирином, который Кортасар принимал на протяжении многих лет, могли в результате вызвать сильное кровотечение. Во всяком случае так, в соответствии с решением Кароль Дюнлоп, знавшей истинный диагноз, ему объяснили, когда он пришел в себя на больничной койке.
Он пролежал в больнице Экс-ан-Прованса около месяца, причем первые пять дней его состояние было очень тяжелым и требовало специального внимания, а остальные три недели он провел в постели по предписанию врача уже вне стен клиники. В течение этого периода ему делали переливание крови, «влили не меньше тридцати литров крови (для того, кто углубленно занимался вампирологией, это не так уж плохо, ибо я не думаю, что Дракуле удавалось выпить кровь у тридцати человек за пять дней, при всем моем уважении к графу)» (7, 1742), – написал он Хайме Алазраки по возвращении из больницы. Хулио и Кароль на несколько дней поселились в Серре, неподалеку от Экса, в доме Жана и Ракель Тьерселен. Супруги Тьерселен, он французский поэт, она преподавательница испанского языка в университете Экс-ан-Прованса, были их старинными и добрыми друзьями. Здесь Кортасар стал поправляться.
По мнению Ауроры Бернардес, которая была в курсе этого происшествия с самого начала, это кровотечение было первым симптомом болезни, которая привела Кортасара к смерти спустя два с половиной года. В больнице Экс-ан-Прованса ему поставили диагноз «хроническая лейкемия, характеризующаяся избыточным количеством кровяных шариков – носителей хромосомы Фильдальфия в крови и в костном мозге», диагноз, который, как мы видим, Дюнлоп предпочла скрыть от писателя. Как известно, лейкемия проявляется в виде кровотечений на почве инфекции, когда количество аномальных клеток увеличивается в геометрической прогрессии и распространяется и по внутренним органам, поражая мозг, лимфатические узлы и селезенку, что в случае Кортасара повторялось с трагической регулярностью начиная с 1981 года и характеризовалось типичными признаками: быстрая утомляемость, отсутствие аппетита, небольшое повышение температуры, ночная потливость, ощущение растянутого желудка. Такое определение болезни было высказано гематологом, доктором Шассиньо, который наблюдал развитие болезни у Кортасара в Париже и лечил его. Тот же самый диагноз поставил доктор Эрве Эльмаль, лечащий врач писателя, и доктор Модильяни из отделения гастроэнтерологии больницы Сен-Лазар в Париже, в которой Кортасар периодически лечился амбулаторно по возвращении из Экса в Париж.[119]
Итак, в сентябре Кароль и Хулио возвращаются в Париж, и Кортасар соглашается на вынужденный отдых. Оба решили сохранять максимальную конфиденциальность в отношении болезни Кортасара (обыкновенное кровотечение на почве гастрита), чтобы избежать излишнего шума в печати; Хулио раздражала сама мысль о том, что могут поползти слухи о его болезни. Они вынуждены были отказаться не только от задуманного проекта «Марсель – Париж», но и от поездки на Кубу, в Никарагуа и Пуэрто-Рико; им пришлось привыкать к новой ситуации, главное в которой было соблюдение периодического медицинского контроля за количеством белых кровяных шариков в крови писателя, которые имели тенденцию «размножаться, словно кролики».
День за днем, неделя за неделей проходили среди повседневной вялой рутины: Кортасар читал, писал журналистские материалы для испанского информационного агентства «ЭФЕ» и почти беспрерывно слушал новости по радио о событиях в Центральной Америке и на Кубе. Крайне агрессивная внешняя политика Рональда Рейгана означала наступление нелучших времен, не только для обеих этих стран, но и для тех стран Латинской Америки, которые могли последовать их примеру и, таким образом, выйти из сферы влияния Соединенных Штатов. Угроза военного вторжения не была снята, в особенности это касалось Никарагуа, во всяком случае было очевидно, что американцы дали «карт-бланш» военизированным антисандинистским и антикастровским группировкам, которых обучали и готовили с одобрения тогдашнего американского правительства, значительно более непримиримого, чем предыдущая американская администрация президента Джимми Картера.
Так или иначе, за эти недели произошло нечто достойное упоминания: некая Элен Пруто попросила разрешения у Кортасара на то, чтобы адаптировать текст «Игры в классики» для театральной постановки, для чего этот роман, который был издан на испанском языке двадцать лет назад, был переведен и на немецкий; кроме того, Кортасар реализовал права и обязанности гражданина Франции самым конкретным образом. Это случилось в декабре, в том самом декабре, когда Кортасар терпеливо надеялся, что последствием злополучного переливания крови в Эксе окажется благословенный гепатит, – вот тогда-то и состоялось бракосочетание Хулио и Кароль, через три года совместной жизни и за десять дней до Рождества.
«Наверное, тебе это покажется странным, – писал Кортасар своей матери, – если учесть, что я в два раза старше Кароль, но после без малого четырех лет совместной жизни мы оба уверены в своей любви, и я чувствую себя счастливым, потому что знаю: я могу дать Кароль все, что когда-нибудь ей в ее судьбе сможет пригодиться» (7, 1754). Кароль тогда и подозревать не могла, что пройдет всего двадцать месяцев, и она заболеет неизлечимой болезнью, которая приведет ее, в возрасте тридцати шести лет, к скоропостижной смерти в ноябре 1982 года.
В марте 1982 года супруги Кортасар посетили Никарагуа и Мексику (в Туле Кароль сфотографировала мужа рядом с самым старым деревом в мире: Хулио, в белом сомбреро, в распахнутой на груди рубашке, опирается рукой на ограду и смотрит вдаль), где пробыли полтора месяца и, прощаясь со своими друзьями «никас», обещали вернуться летом, чтобы продолжить свое участие в собраниях и встречах, организованных в поддержку сандинистов. Если не считать постоянного наблюдения врачей, писатель жил обычной жизнью. Понимал ли он, насколько его болезнь серьезнее, чем кажется, сказать трудно. Так или иначе, судя по письмам, которые он писал друзьям и близким в эти месяцы, можно предположить, что он не пытался свести свою болезнь к простому кровотечению случайного характера, вызванного неправильным сочетанием медикаментозных средств. Он чувствовал, что дело обстоит куда серьезнее.
С другой стороны, его энергия в это время не может не удивлять: и в плане совместной жизни с Кароль, и в плане новых или ранее задуманных проектов. Точно так же не может не удивлять энтузиазм Кароль, если вспомнить, что она-то как раз знала, насколько подорвано здоровье Хулио. Среди прочих проектов необходимо указать уже начатый сборник рассказов «Вне времени», вышедший в 1982 году, и книгу о многотрудном автомобильном путешествии по маршруту Марсель – Париж, которая незадолго до публикации поменяла уже упоминавшееся название «Париж – Марсель с короткими остановками» на окончательный вариант «Автонавты на космошоссе», с подзаголовком «Путешествие вне времени из Парижа в Марсель». Авторские права на книгу Кортасар продал в пользу сандинистской революции.
