– Флореаль-Аполлон!

– Никто не видал его в эту ночь! – заметил де Бираг! С трудом Колет поднялся с кушетки, опираясь на плечо своего друга.

– О, я теперь убежден, что презренный убийца – Флореаль.

– Кто меня зовет? – раздался мрачный голос, – и на пороге двери внезапно появился негр.

Молодые люди, невольно вздрогнув, отпрянули назад, как бы при виде ужасного зрелища.

Прошло несколько минут тяжелого молчания. Бессознательно, не спуская взгляда с негра, де Бираг подошел к столу, где лежало его оружие. Флореаль-Аполлон не тронулся с места; скрестив на груди руки, с высоко поднятой головою, с глазами, метавшими молнии, скривив губы в презрительную усмешку, он стоял неподвижно на пороге комнаты. Он же первый нарушил молчание.

– Вы обвиняете меня в моем отсутствии, – проговорил он угрожающим тоном, – я готов отвечать вам! Но сначала скажите, в чем заключается мое преступление?

– И вы еще смеете спрашивать об этом! – с негодованием вскричал молодой человек.

– Господин де Бираг, – холодно отвечал негр, обращаясь к молодому человеку и бросая на него суровый взгляд, – вас дело не касается, я не признаю за вами права возвышать голос, чтобы обвинять или даже спрашивать о чем-либо меня. Предоставьте это, – язвительно прибавил он, – моему молочному брату, с которым я рос и который любит меня и с радостью разделяет со мной свое имение. Пусть он, забыв на время о всех узах, скрепляющих нас друг с другом, публично обвиняет меня в убийстве, грабеже, воровстве и, не знаю еще, в каких других преступлениях! Говорите же Жозеф, я готов отвечать вам!

Колет, сделав над собою усилие, чтобы преодолеть охватившее его волнение, дрожащим голосом, тоном легкого упрека начал:

– Если я несправедливо обвинял вас, то простите, Флореаль, но посудите сами. Когда произошли печальные события этой ночи, все мои друзья и слуги собрались вокруг меня; вас одного не было здесь, а между тем вы знаете, как я доверял вам?! Ваше место было около меня, чтобы защищать меня или, по крайней мере, помочь мне настичь бандитов, наполнивших этот мирный дом слезами и кровью.

– Правда, я не пришел, и мое отсутствие было истолковано в другую сторону! Так вот в чем обвиняют меня!

Негр опустил голову на грудь и некоторое время хранил молчание.

– Я прощаю вам, – снова заговорил он надменным тоном, – у вас в жилах течет кровь белых; оттого вы легко поддаетесь подозрениям. А между тем, пока вы здесь стенали и плакали, подобно слабым женщинам, я, не думая ни о чем другом, заботился только о вас и устремился проследовать убийц.

– И это правда? – с видом сомнения спросил Колет.

– Ложь, – с силою вскричал молодой человек, – убийца вы!

– Я! – презрительным тоном отвечал негр. – Будьте осторожны в своих выражениях, господин де Бираг, вы сейчас получите доказательство справедливости моих слов.

И он исчез, но через минуту появился снова, неся в руках завернутое в ковер тело негра с лицом, закрытым маскою.

– Вот убийца! – вскричал он торжествующим тоном, – я убил его!

С этими словами он швырнул тело, которое с глухим стуком покатилось на пол. Ошеломленные молодые люди с недоумением переглядывались друг с другом, не зная, что думать об этом. Между тем Флореаль нагнулся и, срывая маску с трупа, вскричал:

– Взгляните, узнаете ли вы этого человека?

– Луизон, один из моих старых и самых преданных слуг! – с печальным удивлением вскричал Колет. – Может ли это быть?!

– Да, Луизон, – смеясь повторил негр, – этот слуга, на которого вы так полагались и который изменил вам – Луизон, один из главных вождей страшной секты Вуду!

– Боже мой! – пробормотал плантатор, – и этот человек мог изменить мне!

Де Бираг молчал, но его испытующие взоры, которые он бросал на мрачного негра, казалось, хотели проникнуть в глубину его души.

– Ну, – начал опять Флореаль с вызовом, – и перед этим неопровержимым доказательством, в присутствии этого трупа, распростертого у ваших ног, вы все еще продолжаете обвинять меня, все еще продолжаете утверждать, что я убийца?

– Да, убийца, убийца! – вскричал чей-то пронзительный голос с ужасной силою.

При этом неожиданном обвинении дрожь невольно пробежала по телу негра; с суеверным ужасом он повернулся на голос. Дверь, выходившая в комнату дам, была отворена настежь, и там, опираясь на косяк, с рукою, протянутою вперед как бы для проклятия, со сверкающими взорами стояла Марта.

Распущенные волосы и белые длинные окровавленные одежды придавали ей скорее вид призрака, чем живого существа.

– А, – вскричал Флореаль, с ужасом откидываясь назад перед этим ужасным видением, – неужели мертвые встают из гробниц?

– Убийца! – вскричала молодая женщина с лихорадочной силою. – Это твоих рук дело! Ты убил Луизона, моего верного защитника!

И, бросившись вперед, подобно разъяренной тигрице, она схватила негра за его курчавые волосы, крича:

– Куда ты девал моего ребенка, презренный? Отдай мне мое дитя!

Негр, оглушенный в первую минуту неожиданностью нападения, вскоре вернул свое обычное хладнокровие.

– А, ты жива еще! – вскричал он, делая отчаянное усилие, чтобы освободиться от молодой женщины. – Хорошо, я убью тебя во второй раз!

– Дитя мое, дитя мое! – повторяла несчастная мать без перерыва.

– Твое дитя, – вскричал негр с дьявольским смехом, – я посвятил в жертву Вуду; умри и ты!

С этими словами негр выхватил кинжал. Тут завязалась ужасная борьба между убийцей и молодой женщиной. Марта, отчаяние которой удесятеряло силы, действовала зубами и ногтями. Ошеломленные этой ужасной сценой, плантатор и молодой человек тщетно пытались прийти на помощь молодой женщине: оба врага, сплетясь между собою подобно двум змеям, перекатывались с одного конца комнаты в другой, не видя и не слыша ничего в своем ожесточении.

– Дитя мое, дитя мое! – все повторяла несчастная мать свистящим голосом, употребляя невероятные усилия, чтобы ослепить или задушить своего врага.

– Ты умрешь! – бормотал последний, тщетно пытаясь освободиться от нее.

Вдруг ноги негра наткнулись на тело Луизона, распростертого на паркете; он споткнулся и, потеряв равновесие, упал, увлекая молодую женщину в своем падении, но тотчас же поднялся и, схватив короткий топор, скрытый под его одеждой, вскричал торжествующим тоном:

– Наконец-то!

Молодой женщине, неподвижно распростертой на паркете, грозила неминуемая смерть. Вдруг де Бираг бросился на Флореаля с револьвером в руке, а плантатор схватил убийцу сзади. Несмотря на всю свою атлетическую силу, при этом двойном нападении негр зашатался.

– Долой оружие, презренный! – вскричал де Бираг, схватив негра за горло.

Но последний быстрым движением вырвался из его рук.

– Никогда! – проревел он, скрежеща зубами от ярости.

– Ко мне, ко мне! – кричал плантатор.

Раздался топот бегущих на помощь своему господину слуг. Флореаль, казалось, раздумывал. Подавшись вперед, со сверкающими глазами как у тигра, он размышлял; но вдруг, одним ударом отбросив плантатора на десять шагов от себя, с поднятым топором бросился на де Бирага, испуская торжествующий крик. Однако ловким прыжком в сторону молодому человеку удалось избежать направленного на него удара. В свою очередь он выстрелил из револьвера. Негр отвечал на этот выстрел взрывом сардонического хохота и стремительно бросился в самую середину слуг, которые невольно расступились перед ним.

Де Бираг бросился по следам убийцы и наугад выпустил еще четыре заряда, но, очевидно, неудачно, как можно было судить по презрительному крику и стуку лошадиных подков, донесшихся до его слуха. Печальный и мрачный де Бираг возвращался в дом; но здесь он невольно остановился, испустив крик ужаса при виде представившегося страшного зрелища.

Марта, сидя над телом убитого Флореалем негра, с улыбкою на устах, с глазами полными слез, тихим, нежным голосом, заставляющим плакать навзрыд всех присутствующих, напевала одну из тех наивных креольских песенок, которыми кормилицы Сан-Доминго убаюкивают обыкновенно маленьких детей. Плантатор с видом безграничного отчаяния стоял на коленях около своей сестры, бросая вокруг тупые взоры; крупные слезы медленно катились из его глаз.