Я всхлипывая подняла наш чайник и потянувшись к ведерку поймала боковым зрением смутное движение, в следующее мгновение увернувшись от огромного двуручного меча с криком:

– Она живая! – бросилась к своему другу.

Изик, оперативно оценив обстановку, взял с места в галоп и скрылся в остатках предутреннего тумана. Перелетая через некстати торчащие корни деревьев, я отчаянно начала бороться за свою жизнь. При этом успевая отметить, как блистает клинок на солнце, очень воинственно. Резкий свист рассекал неподвижной прибрежный воздух,

"Хорошо что я в своем старом костюмчике, – как то некстати пришла мысль, – может, примут за принца и похоронят с почестями."

Резкий выпад моей соперницы заставил меня, прокатившись по земле, припасть к острому камню, сноп искр, взорвавшись возле самого носа, погнал дальше. Вращая громадной железякой, оркиха дважды почти достала меня. Она напоминала неуклюжего повара пытающегося поймать верткого цыпленка. Но её силы понемногу утекали, и вращения становились все медленнее, вот, стараясь пригвоздить меня к стволу дерева, она промахнулась и пропахав изрядную борозду в еловом мху приземлилась на живот. Озадачено потерев нос и направив меч на исходную атакующею позицию оркиха снова бросилась вперед.

"Определенно, очень упорная дама," – опять некстати подумала я. Пробегая по кромке воды, забросала её мокрым песком и, пока она откашливалась, добралась до своего одиноко брошенного лука. Он лежал сиротливо выделяясь среди растоптанных вещей. Рядом был колчан заполненный высококачественными лориэнскими стрелами, прощальный подарок королевы.

Схватив лук и вложив стрелу, я впервые в жизни встала в правильную первую позицию для стрельбы и дрожащим голосом крикнула:

– Даро. Карин наэг эх! Сейчас выстрелю! Правда, правда!

Оркиха остановилась на полувзмахе и громко выдохнув воткнула меч в землю.

– Баста! Перерыв! – Тяжело дыша провозгласила она.

– Может, поговорим? – дипломатично отозвалась я, держа её все же на безопасном расстоянии.

– Давай. Ты, вообще-то, кто?

– Эльфи, Эльфарран из Лихолесья, путешествую в автономном режиме.

– Мата из Гнилой пустоши. Нахожусь в политическом изгнании за гуманистические убеждения. Тоже прохаживаюсь здесь. Отдыхаю.

Опустив лук, я предложила присесть. Она охотно приняла моё предложения, оставив меч стоять воткнутым в землю. Усевшись на землю, мы как старые подружки излили свои души в приукрашенных историях своей жизни.

История Маты (моя уже записана)

Впервые проснувшись в жалкой лачуге и оглядев закопченный потолок маленькая Ма твердо решила выбиться в приличные ирчи. Но таковых в деревне не наблюдалось, поэтому, научившись ползать, она предприняла первую попытку побега и была остановлена своей бабушкой. Трепка, пережитая в раннем детстве, оставила неизгладимый след в нравственном облике Маты. Повзрослев и окончив единственный класс по начальной военной подготовке, Мата увлеклась учением забредшего к ним орка. Тот проповедовал отказ от мясной пищи и идеи всеобщего братства. Его периодически лупили, но твердость убеждений оказалась заразительной. Правда, заразить он успел только Мату, благополучно сбежав в соседнее селение. Сотни насмешек вытерпела она от своих сородичей питаясь корешками и ягодами, но простила всех драчливых сверстников и наотрез отказалась служить в армии положенные сто сорок лет. Затем, написав несколько правозащитных статьей в местный периодический листок, окончательно вывела из ленивого равновесия старейшину деревни. Тот принял меры. Несколько раз получив по шее, Ма только утвердилась в правильности выбранного пути. После нескольких публичных выступлений ей выписали документы на странствия и вежливо проводили за околицу. Дабы она сеяла прекрасное и вечное подальше от жилищ добропорядочных ирчи.

Мата прошла восточные равнины и проплутав в окрестностях Золотого леса вышла к Андуину.

– Так ты всего и путешествуешь десять дней. Подумаешь, странница нашлась, – гордясь собственным опытом засмеялась я .

– Зато у меня документы в порядке, а у тебя они есть?

Я сконфуженно пожала плечами

– То-то же, – удовлетворенно рыгнув произнесла оркиха.

Мы еще посидели, Изик и не думал возвращаться и, вспомнив, я спросила:

– Почему ты хотела меня задушить?

– А зачем ты вцепилась в свой рюкзачок мертвой хваткой.

– Ты ворошка?!

– Нет, просто ограбить эльфа у нас считается удальством, и моим убеждениям это тоже не противоречит. Ваш брат стреляет без предупреждения а потом везде рассказывает анекдоты про глупых орков. Как после этого не придушить очень кстати спящего недруга. Я же не знала, что ты такая бешеная – три разреза на носу и отшибленный зад это тебе не переломанная шея. Не очень больно, но как обидно.

– Я испугалась, – вздохнув сказала я.

– Я тоже испугалась, думала, что ты парень, вы так похожи, прямо унисекс. Я в расстроенных чувствах прилегла после нехилого удара по макушке какой-то вонючей палкой, а тут ты, да еще меня по щеке гладишь, ну уж я не стерпела.

Мы помолчали.

– Есть хочется, аж кишки сводит. – Задумчиво почесываясь пожаловалась Мата .

– Можно наловить рыбы, смотри, она сама на берег лезет.

И спустя несколько минут окрестности огласились нашими криками и шумом взбаламученной воды. Мата пыталась своим мечом пронзить вертких придонных рыбок, а я, бегая по мелководью и поднимая фонтаны брызг, подгоняла их к ней поближе. Мы больше смеялись, чем охотились за этой мелочью. Мата два раза попала себе по ноге. (Хорошо у орков кожа грубая и твердая, только на сгибах нежнейшая как у новорожденных.) Накалывая очередную жертву оркиха издавала леденящий кровь вопль – крик атакующего ирчи, как после она мне пояснила.

Десяток жалких рыбешек сиротливо отсвечивали на дне ведерка, когда, набросав туда пахучих корешков и всыпав полгорсти каменной соли, мы с жадностью следили за кипением бульона. Вспомнив про пирожки, я отправилась на их поиски – два слегка обгрызенных лесными мышами мирно покоились среди высокой травы, а ещё один застрял на ветках. Значит, сегодня на обед будет три блюда – бульон, рыба, пирожки. Великолепно.

К моему возвращению Мата уже выхлебала половину ведерка кипятка и пришлось снова доливать, для верности привязав её к сосне. Запах вареной рыбы распространился по поляне. Слегка подвывая оркиха давала понять что пора за стол.

– Уф, – сладостно икнув закатила глаза Мата

– Да хорошо покушали,– поглаживая живот согласилась я. Уже под вечер, окончательно подобрев, она извлекла из-под лохмотьев изрядную бутыль. На половину полную. Сделав несколько глотков, протянула мне. Резкий запах основательно вскружил голову.

– Тебе пить нельзя, – авторитетно заявила Мата

– Почему нельзя? – Не согласилась я. – Кто мне запретит? Я уже вторую сотню лет разменяла. В подтверждение своих слов я храбро глотнула обжигающую жидкость. "Возможно, Мата была права," – запоздало прикинула я. Это все моя эльфийская сущность, которая диктует, что мы ни в чем не должны уступать грязным ирчи, даже в выпивке. Кстати о грязи. Поняв после двух глотков горючей жидкости, что мы родственные души, Мата и я дружно приняли решение стать сестрами – гвателями. Для этого надо было пройти обряд в ближайшей грязевой заводи.

– Не переживай, через несколько минут отмоешься, или к рассвету отпадет сама, – увещевала меня Мата накладывая грязевую маску.

– Может кожа посвежеет, а может и нет. – Ловя за хвост проскользнувшую мысль я попыталась осмыслить происходящие.

Наконец вывозившись в жирной пахнущей камышом жиже мы стали идентичны.

"А что, – подумала я, – грязь приятно холодит кожу и укусы хищных бабочек не так заметны." Здесь встав на колени мы дали клятву нерушимой дружбы. Выглянувшая луна залила серебристым светом медленно движущуюся реку, заводь, нас, спускающийся к воде терновник, отряд ирчи, стройные сосны вперемешку с волчатником, недозрелую землянику.