— Валяй. Может сгодится.

М-да, хороший песик. Пишу я, Кира, впечатления в вдогонку. Когда состарюсь, издам книжонку. Чтобы читать в общественном парижском туалете или в скором поезде Париж — Берлин — Москва. Сплошная чемодания в стиле "Большая Германия". Гросс Дойчлянд юбер алес. И алес капут-капут… Эврика!

— Вирта, ты уже спишь?

— Нет, Кирилл.

— Пошли отрываться в "Тоттенштайн". Нас уже давно пятая миссия дожидается.

— Сюжет готов?

— В общих чертах. Действовать будем по обстоятельствам. Игра сама себя покажет.

— Ничего, где надо, на ходу сценарий подправим. Где ты Гаий, там я Гайя.

— Время пошло. Погружение на счет три. Раз, два…

… Первым делом самолеты, мелькающие внизу на аэродроме, и не потом, а в данный момент девушка Вирта в кресле первого пилота тянет на себя штурвал взлетающего непонятно какого, но судя по надписям на приборных панелях немецкого бомбардировщика. Кирилл в кресле второго пилота вытирает пот со лба. Взлетели. А то он думал, что совсем кранты. На обоих одинаковые неудобные летные комбинезоны, белые шарфики и кожаные шлемы. За спинками пилотских кресел свалены два трупа фашистских летчиков. Впереди миссия без руля и без ветрил, без связи и высокотехнологичной оснастки орбитальных десантников. Сплошной ХХ век, отсталый и отстойный. Вот тебе и на, из космического огня да в земное полымя.

Пусть где-то на планете Земля тетя Груша моет спину дяде Ване в колхозной бане, другие — в джакузи на орбите. Кирилл с Виртой предавались различным гигиеническим процедурам вдвоем в акватической кают-компании, когда на всех палубах орбитального военно-транспортного модуля передового базирования раздался рев сирены общей тревоги.

— Пустяки, дело пилотское. Пущай отбиваются от противника, коли им так приспичило. Эй, друганы, воюйте, там себе на здоровье.

— Наши астролетчики — славные ребят. Космос — их дом. Им сверху видно все. Ты так и знай.

— Не знаю я ничего и не желаю знать, пока ты со мной, моя милая…

На колокола громкого боя, шум, суматоху, вибрацию основных двигателей, угрожающий скрежет пиллерсов и шпангоутов внешней обшивки, а также на два последовавших затем могучих гравитационных удара, милующаяся парочка тоже не обратила никакого внимания, пока после третьего прямого попадания, наверняка какой-то аннигиляционной дурой-боеголовкой, в кранах не стало воды, не погасло аварийное освещение и не прозвучал сигнал угрозы разгерметизации внутренних переборок палубы отдыха личного состава непобедимой орбитальной десантуры. Пришлось, в чем были, в мыле выскакивать в коридор, где с диким свистом улетучивался воздух, уходя в ближний космос. Кое-как втиснулись вдвоем в первую попавшуюся индивидуальную спасательную капсулу, в спешке выкинув из нее все, что смогли, и с орбиты, тесно обнявшись, иначе бы не поместились, на автопилоте прямиком на поверхность, без оружия и обмундирования. Приземлились удачно, хоть и не мягко, в густом лесу. Вылезли, искупались в болотце с бензиновыми разводами. Это хорошо. Люди, ау! Смыли с себя амортизирующую пену после капсулы и мыло, благополучно доставленное прямо с орбиты.

— Пошли, сисястая, портки себе искать. Голяком много не навоюешь.

— Ах, здесь мужчина! Мужчина, что за невоспитанность? Отвернитесь! Женщина хочет пи-пи.

— Мужчина тоже.

Традиционно пометили территорию — хорошая примета у орбитальных десантников, — и пошли одеваться-вооружаться тем, чем их могли снабдить непредсказуемый сценарий и нелинейный сюжет. Главное — выжить, и вернуться к своим. Выжили. Вернулись. Но до того неблагоприятные обстоятельства в неясной обстановке нашу десантуру основательно потрепали.

Определились на местности. Судя по ментальной проекции от имплантированных навигационных маячков, Кирилл с Виртой оказались в Тюрингии у самой разгранлинии восточной и западной зон оккупации Германии, уже поделенной союзниками, но еще не до конца захваченной. Ага, сказки Тюрингенского Леса, май месяц, мешанина из войск американцев, русских и немцев. А вот и двое под кустиком, неизвестно чьи летчики-молодчики очень большую нужду справляют. У, засранцы. Придушили обоих. Ох, уж эти немцы, комбезов приличных пошить себе не могут. А пистолетики у них ничего, симпатичные такие, девять миллиметров и магазинчик на восемь патрончиков. Шарфики такие беленькие, платочки…

…Вот мы и дома с Виртой в пеньюаре. А в этом мире попка у нее помягче будет, чем на орбите.

— Спасибо за доставленное удовольствие, Вирта.

— Взаимно, Кирилл.

— Отметим благополучное возвращение?

— Спрашиваешь! Тебе чего принести, коньячку или сухого?

— Давай сухого, но не слишком. И обсудим диспозицию на завтра.

* * *

В половине четвертого кухарка Катерина у себя на кухне поила хозяина сладким растворимым кофе с молоком и горячими пончиками, внимая хозяйским указаниям:

— За продуктами не ездить. Обойдемся наличными припасами. В округе неспокойно. Я в Хатежино. Буду к вечеру. Если что, позвоню.

— Кирилл Валерьевич! Мне бы сегодня за сметанкой и творожком на Зацепскую ферму? Свининки еще бы нам…

— Только если, Катя, ты с кем-нибудь скооперируешься и попросите охранников из нашего Царского вас сопровождать до Зацепы и обратно. Я их тоже об этом попрошу. И береги себя тут.

— Храни вас Господь, Кирилл Валерьевич.

— Ну, со святыми помолясь и в путь-дорожку фронтовую.

— Вирта! Эффектор готов?

— Так точно, товарищ оперативный дежурный, ваш дубликат-приманка находится в полной боевой экипировке и в бронежилете, оружием и боекомплектом обеспечен, а также туалетной бумагой и презервативами.

— Отставить шутки, помдеж! Оптимальный радиус его действий гарантируешь?

— Пока два спутника сидят на своих геостационарных орбитах, однозначно.

— Надо бы ему для полного счастья из Хатежина РПГ с несколькими выстрелами подкинуть и пару-тройку одноразовых гранатометов.

— Подкинем, нет проблем, командир. Ему бы еще пулеметик потяжелее…

— Где же я тебе, милая, в четыре утра станковый пулемет-то найду? Ты еще предложи его безоткатным орудием навьючить…

— Предложила бы. Да кто ж нам, бедным, его даст? Разве что догонят и еще раз дадут по кумполу.

— Нас… догонишь.

— Догонят и разгонят, если по одежке протягивать ножки в теплом гробике.

— А как же! Держи голову в холоде, живот в голоде, а ноги — в тепле. Погнали наши городских!

Первыми выехали на боевое патрулирование Кириллов двойник и Леон, в качестве ретранслятора обеспечивавший ментальный контакт и радиосвязь, если не считать того, что пес был сам по себе самостоятельной боевой единицей. Эффектор самодовольно рулил на "фольксвагене" с открытыми окнами, держа в зубах потухшую сигарету, а Леон сидел рядом со страдальческой мордой и неодобрительно морщил нос. Ему ужасно не нравилось, что он, как сукин сын какой-то, бросает хозяина на произвол военной судьбы. Но приказы не обсуждают и, скрепя собачье сердце, Леон был вынужден согласиться с тактическими замыслами Кирилла. Двойнику и боевому псу было приказано прикрывать хатежинское направление по линии Царское Село — Южный авторынок.

Вирта была за рулем, а Кирилл на заднем сидении "лендровера" с тонированными стеклами, когда они выехали через несколько минут. Вторая пара патрульных направлялась в Хатежино кружной дорогой через загородное шоссе. Помня, что понедельник для нашего народа есть день тяжелый, Кирилл решил провести рекогносцировку местности и попутно проверить-таки, как несут службу ополченцы-патрульные и добровольцы-дружинники. Разумеется, с утра пораньше в первый рабочий день недели проверка на дорогах Кириллу Дербанову ничего дала. В окрестностях Хатежино он как ни старался, к своему огромному сожалению, не смог обнаружить ни присутствие друзей, ни наличие врагов. У Леона с двойником тоже было все тихо и мирно. Любимое Царское Село тоже могло спать спокойно, в отличие от фермеров и их работников, давным-давно приступившим к исполнению своих сельскохозяйственных обязанностей.