Увидев судьбу своих товарищей, французский арьергард начал движение на север, а англичане, которые теперь стали хозяевами на поле битвы, приступили к скверной работе, отделяя среди груд доспехов живых от мертвых, чтобы потом заявить о своих правах на пленных. Несмотря на бойню, устроенную англичанами, среди французов осталось много уцелевших, однако большинство из них ожидала злая судьба. Генрих, узнав о движении французских войск по направлению к его тылу и опасаясь окружения, отдал приказ, чтобы каждый воин, захвативший пленников, убил их. С пленных, число которых, возможно, превышало все его войско, еще не успели снять доспехи. Солдаты, ярость которых погасла при мысли о крупном выкупе, отказались выполнять приказ, вследствие чего Генрих приказал выполнить эту задачу специальному отряду, состоявшему из двухсот лучников личной охраны короля. И, таким образом, «всех этих дворян Франции тогда хладнокровно убили, порубили на кусочки, раскромсали головы и лица, что представляло собой страшное зрелище». В живых оставили тех пленных, которые занимали высокое положение и выкупы за которых предназначались только для короля.

Тяжелый бой шел и вокруг самого Генриха, поскольку французские рыцари, которые ночью перед битвой бросали кости за право пленить короля, усердно пытались пробиться к нему или погибнуть. Генрих, как настоящий средневековый король, лично отличился во время того сражения и, в частности, спас жизнь своего брата Хамфри. Число англичан, погибших в битве, было невелико. Самым знатным из погибших воинов был тучный кузен короля герцог Йоркский, который, командуя правым флангом, упал на землю и, вероятно, задохнулся в доспехах. Потери со стороны французов были огромными. Первая строка списка дворян Франции, павших на поле битвы, по своему ритму напоминает стихотворение и начинается с имен герцогов Алансона, Брабанта и Бара и далее включает девяносто графов, более полторы тысячи рыцарей и около четырех-пяти тысяч тяжеловооруженных всадников. Двое военачальников благородного происхождения, принадлежавшие к группировке арманьяков, герцоги Орлеанский и Бурбонский, были также взяты в плен. Словно символом примирения, которое состоялось между враждующими лагерями – арманьяков и бургиньонов – перед лицом угрозы со стороны англичан, стала смерть двух братьев герцога Бургундского. Но сами герцоги Бургундский и Бретонский обратили на себя внимание тем, что не присутствовали при этой ужасной бойне французской знати. Каково же было число всех погибших в этом сражении, никто не знает, поскольку тогда никого не беспокоил подсчет количества павших воинов из низших социальных слоев.

Остаток дня англичане занимались тем, что снимали с мертвых доспехи и другие ценные предметы, которые грузили на повозки и затем после ночного отдыха направляли в Кале «через груды патриотизма и кровь, в которой утонуло могущество Франции». Потом ночью эти горы убитых грабили местные крестьяне, как мужчины, так и женщины, и в результате погибшие воины лежали голыми, как при рождении. Численность английской армии немного возросла, так как с собой взяли тех раненых, кто еще мог дышать. Спустя три дня войско прибыло в Кале и после соответствующих торжеств и двухнедельного отдыха направилось в Англию.

Новости значительно опередили победителей. Бедфорд умело воспользовался этим и выбил у Парламента еще денег, прежде чем здравый смысл взял верх над патриотическим воодушевлением. Горожане на улицах Дувра и особенно Лондона не жалели всех своих сил, чтобы достойно встретить короля-героя. Пышное зрелище, которое устраивалось на пути Генриха из Блэкхита в Сити, включало всевозможные детали средневекового представления. Символические статуи и ярко разукрашенные деревянные башни, знамена, трубы, шпалеры и прекрасные шатры, толпы ликующего народа и хор из самых красивых девственниц, танцующих под звуки тамбуринов и поющих приветственную песню: «Добро пожаловать, Генрих Пятый, король Англии и Франции».

Победоносная армия, которую благодарный король наградил соответствующим образом, разошлась по домам, а лучники-йомены начали рассказывать с каждым днем удлиняющиеся истории, которые обеспечат им бесплатный эль на всю оставшуюся жизнь, молодые дворяне стремглав бросились к своим возлюбленным дамам, зажимая в руках подвязки и перчатки, правда немного запачканные, с которыми около четырех месяцев назад они так радостно шли на войну. Возможно, нам следует также вспомнить и о таких благородных пленниках, как герцог Орлеанский, которому суждено будет провести в плену двадцать пять лет, поскольку он не сможет собрать огромную сумму денег, необходимую для его выкупа. В этой ссылке его утешало лишь написание стихов, благородное занятие, которому предавался также еще один из пленников Генриха, молодой король шотландцев.

Битва при Азенкуре стала удивительной победой над значительно превосходящими силами противника. Буквально за день Генрих приобрел репутацию короля-победителя. Его престиж во Франции был настолько велик, что французская армия более не рисковала снова вступить с ним в крупное сражение. В Англии победа Генриха означала, что больше у него не было трудностей с набором людей и получением денег для проведения своих последующих кампаний. Но кроме славы Азенкур мало что ему принес. Потеряв из-за болезней около четверти своей армии, он захватил всего лишь один город и выиграл всего лишь одну битву. Арфлер мог стать полезным прибавлением к английским владениям во Франции, но все-таки это был всего-навсего лишь один город в Нормандии. А сама Нормандия была усеяна городами, стены которых были столь крепкими, что и у Арфлера. И если Нормандия являлась частью Франции, которую Генрих очень страстно желал покорить, она все-таки оставалась лишь частью Франции. Генрих же претендовал на всю Францию. Можно ли было завоевать всю страну, принимая во внимание сопротивление, которое было оказано при осаде Арфлера? В битве при Азенкуре полегло много французов, но еще больше оставалось в живых. Пока Генрих размышлял о будущем, во Франции собирали новые войска.

Одно было ясно: даже самые ограниченные честолюбивые замыслы в отношении Франции невозможно осуществить, если вся страна объединится против английского короля. Однако вероятность этого была невелика. Арманьяки и бургиньоны, как и прежде, враждовали между собой. Таким образом, издавая указы о наборе новой армии для вторжения во Францию, Генрих в то же время продолжал осуществлять прежний дипломатический курс. Крупной победой этих лет в период между двумя вторжениями стал кентерберийский договор, подписанный 15 августа 1416 г. между Генрихом и императором Священной Римской империи Сигизмундом. Сигизмунд, которому посчастливилось спастись после блестящей победы турок в битве при Никополе в 1396 г., преследовал две основные цели – прекратить схизму и восстановить мир в Европе, чтобы организовать всеобщий крестовый поход и навсегда избавить христианский мир от турок. Генрих сердечно поддерживал обе эти цели, однако его средства установления мира в Европе несколько отличались от тех способов, которые предлагал Сигизмунд. Вместо того чтобы заключить мир с Францией, он страстно желал покорить ее. Вот только тогда воцарится мир и он сможет возглавить крестовый поход против турок. В течение четырех месяцев 1416 г., когда Сигизмунд и его многочисленное окружение весело проводили время за счет английских налогоплательщиков, Генриху все-таки удалось убедить императора поддержать его претензии на французскую корону. Результатом стало создание оборонительно-наступательного союза, который значительно поднял престиж Генриха, хотя императорские войска практически не участвовали во второй его французской кампании. Осмелев после такой победы, Генрих последовал с императором в Кале, и здесь оба государя провели тайную встречу с герцогом Бургундским. Никто не знает, чем закончилась эта встреча между, как заметил один современный историк, тремя победителями и подлыми предателями того века. Но самое главное, что Генрих, по всей видимости, снова добился от герцога Бургундского, этого хитреца, гарантий нейтралитета. Тем временем подготовка к новому вторжению Генриха во Францию близилась к завершению. Как и за несколько месяцев до похода, закончившегося битвой при Азенкуре, заключались контракты, собирались материальные средства, а те драгоценности, которые недавно были выкуплены, король снова отдал своим капитанам. В этот раз армия должна быть значительно больше – по меньшей мере десять тысяч воинов и соответственно столь же многочисленный состав слуг и торговцев. И опять местом смотра был назначен Саутгемптон, и снова в Англии остался герцог Бедфорд, который должен был присматривать за королевством во время отсутствия своего брата. Но вот цели нынешней кампании были несколько иными. В 1417 г. Генрих порвал со всеми традициями предыдущих походов Столетней войны, поскольку, когда 30 июля он двинулся в поход, его задачей было завоевание и установление постоянного английского господства. Но что же он намеревался завоевать?