Вот Эван открыл глаза, но, как показалось ему — сон ещё продолжался. Уж очень необычным было то, что он увидел. Со стороны водного мира приближалась стая крупных, белых птиц. Таких птиц Эван прежде не видел. Но и это было не самым удивительным…

К каждой из птиц была привязана тонкая, но прочная верёвка. Все эти многочисленные верёвки тянулись к вместительной корзине, в которой сидел и, дёргая за верёвки, управлял птицами, старец с длинной, густой белой бородой, и с такими же белыми волосами на голове. Одет старец был в просторную хламиду светлых тонов. Чтобы убедиться, что это не сон, Эван посильнее ущипнул себя. Как и следовало ожидать — он почувствовал боль.

Тогда Эван крикнул:

— Куда вы летите?!

Старец на секунду освободил руку, и сделал ей жест — давая Эвану понять, что пока не слышит его. Затем он продолжил управлять птицами.

Послушные его воле птицы подлетали всё ближе к поверхности…

И снова закричал Эван:

— Осторожнее! Ведь вы разобьётесь!

Вот птицы развернулись, быстро расселись на окружавших Эвана камнях, ну а корзина не упала, а повисла, слегка покачиваясь, в метре над поверхностью. Эван во все глаза глядел на старца, а тот спокойно разглядывал юношу.

Заплетающимся языком Эван проговорил:

— Вы не разбились… но как… вы… вы что — волшебник?

— Нет — я отнюдь не волшебник. Скорее уж я — астроном, — приятным, умиротворённым голосом ответил старец. — Кстати, зовут меня Эльзаном.

— Очень приятно. Ну а я — Эван. Кстати, я хотел спросить, куда вы летите?

— Уже никуда не лечу. Я прилетел сюда, за тобой. И сейчас мы вместе полетим обратно.

— А куда? — живо спросил Эван.

Старец молча указал в сторону водного мира.

— Вот здорово! — искренне обрадовался Эван. — Я ж как раз хотел туда.

— Тебе действительно очень повезло. В пространстве раскидано много таких камешков, и, окажись ты на каком-нибудь другом из них, так я бы тебя мог и не заметить. Ну — залезай в корзину.

Корзина оказалась достаточно просторной, чтобы в ней свободно разместились и старец Эльзар и Эван…

Вот старец легонько взмахнул верёвками, издал щёлкающий и, вместе с тем, певучий звук. Тут же взвились птицы — потащили за собой корзину.

Недолгое время чувствовал Эван, как неведомая сила тянет его назад, к камням, но вот стало свободно и легко…

Старец, не оборачиваясь к Эвану, а глядя на медленно приближающийся, растущий в стороны водный мир, попросил своим приятным, вежливым голосом:

— Расскажи, откуда ты, и как попал сюда?

Эван начал рассказывать. Правда, говорил он торопливо, сбивчиво, так как ему и самому не терпелось расспросить Эльзара…

Старец слушал, кивал, иногда просил уточнить ту или иную деталь. Свою историю Эван закончил такими словами:

— И вот "Быстрый дракон" взорвался, а я попал на каменную глыбу.

— А я тебя увидел в телескоп, — задумчиво произнёс Эльзар.

— Во что увидели? — переспросил Эван.

— Скоро ты сам увидишь телескоп… Кстати, удивлён твоей проницательности… Та модель аэроцикла, на которой ты летел, действительно называлась "Быстрый дракон". Такое совпадение!

— А у вас там, найдётся ещё один такой аэротц… — Эван не смог выговорить незнакомое слово.

— Нет. Аэроциклов у меня нет. Ни старых, каким был "Быстрый дракон", ни более новых моделей, таких как "Неустрашимый сокол", «Вираж» или "Победитель".

— Так, значит, и ещё и новые делают? А где?!

— Ты слишком много вопросов задаёшь, Эван. Узнаешь обо всём в свое время.

— А, ну хорошо… — вздохнул Эван.

Белые птицы несли корзину с очень хорошей для птиц скоростью, но все же Эван привык к "Быстрому дракону", и ему казалось, что передвигаются они уж очень медленно. Так что Эван снова начал расспрашивать:

— А почему вы не разбились?! Повисли над камнями, словно волшебник?

— Потому что здесь, — старец указал на заднюю, закрытую часть корзины, — помещена ёмкость с горячим воздух. Этот воздух и не даёт разбиться…

— Хм-м, в общем, понятно…

— Не думаю, что тебе понятно. Ведь в твоём родном мире, Эван, так и не изобрели воздухоплавания. Даже на уровне простых воздушных шаров.

— Нет, не изобрели, — покачал головой Эван. — Такой уж у них характер. Поколения сменяются, а настоящих изменений нет. Как прадеды жили, так и правнуки будут жить, и даже на те же самые темы разговаривать…

И снова воцарилось молчание. Каждый вспоминал своё, думал о своём. Быстро рассекали воздух белые крылья, и водный мир приближался.

Видны уже были и волны, ходящие по его поверхности. И один островок приближался. Размерами островок этот схож был с каменной глыбой, по которой незадолго до этого топтался Эван. Только, в отличие от глыбы, островок был обжит. Имелся там и маленький, но уютный домик, и огород, в котором росли незнакомые Эвану, но явно съедобные злаки. Небольшая бухта была огорожена сеткой, и в этой бухте плескалась рыба.

И ещё — из темневшей в центре острова скалы торчала труба с огромным, стеклянным глазом.

Эльзар указал на трубу и проинёс:

— Вот это и есть телескоп. С его помощью я увидел тебя.

— Какой он большой, — произнёс Эван.

— Это — малый телескоп. А большой находится на противоположной стороне этого мира.

— На тёмной стороне, — произнёс Эван.

— Конечно, на тёмной. Именно оттуда я веду основные наблюдения, и то что вижу, заношу в специальный журнал, который занимает уже больше тридцати тысяч страниц.

— Увидеть бы всё это, — мечтательно вздохнул Эван.

— Увидишь, в своё время…

И вот, послушные старцу, птицы расселись на высоких камнях, а корзина развернулась, и осталась висеть, покачиваясь в метре над поверхностью.

Первым спрыгнул Эван, следом, не менее ловко спрыгнул старец.

— Пойдём в мой дом, — предложил Эльзар.

Но Эвану не хотелось уходить в дом, потому что ему нравился обвивавший его прохладный ветер, ему нравился напев волн, который прокатывались по прибрежным камням. И Эльзыр по лицу Эвана догадался, что тот не хочет уходить. Тогда старец сказал:

— Что же — ты постой тут, а я скоро вернусь…

И старец заспешил к своему маленькому, уютному дому. Но Эван не собирался оставаться на одном месте — ему хотелось увидеть и узнать, как можно больше. Он быстро прошёл к берегу, склонился над водой, зачерпнул её в ладони, глотнул… И тут же сплюнул, сморщился — вода оказалась невыносимо горькой.

Уже вернулся Эльзар. Он сказал:

— Это солёная, океанская вода. Хотя океан совсем маленький, и в лучшие дни я его мог пересечь в своей лодке с веслами за три дня… Вот — угощайся…

Старец поставил на гладкий камень поднос. Там был кувшин с пресной водой и лепешки. Эван поблагодарил, а потом с аппетитом покушал и попил…

Старец протянул Эвану рубаху светлого цвета — старую, но все ещё крепкую, чистую. Только тут Эван понял, что все это время он был по пояс голым — ведь прежняя рубаха сгорела, когда он ею пытался заткнуть пробоину в "Быстром драконе". И ещё раз поблагодарил Эван старца и оделся. Затем юноша спросил:

— Вы живёте здесь один?

Эльзар ответил:

— Да — живу здесь один.

— Вы прилетели сюда откуда-то?

— Нет. Я родился здесь. А прилетели мои родители…

— Понятно.

Тут, неожиданно, Эльзар проговорил:

— У меня была дочь… — помолчав немного, продолжил. — Её мать я привёз с того мира, где на тебя напали дикари. Да-да, не удивляйся, Эван. Птицы донесли меня дотуда — хотя это самый длительный перелёт, на который они только способны. Я был аккуратнее, нежели ты — спустился на значительном расстоянии от деревни, и прибирался к ним медленно, и выбирал долго. Наконец, выбрал девушку — достаточно красивую, стройную, молодую. Я тогда ещё сам молодой, решил, что она может дать мне хорошее потомство, и я даже смогу полюбить её… Немало времени прошло, прежде чем она оказалась вдалеке от своих подруг. Я воспользовался этим мгновеньем. Ампула со снотворным помогла мне. Взвалив бесчувственное тело на спину, я понёс её к своей корзине. Путь был неблизким, но все же я успел быстрее, чем началась погоня… И вот птицы принесли нас обратно, на этот остров. Дикарка очнулась, м, если бы я предварительно не связал её, то, наверное, она загрызла, зацарапала меня. В её глазах сверкали и гнев, и страх, и бешенство. Долго извивалась она и кричала. Многих её слов я не понимал. Язык этих дикарей отличается от нашего, но всё же родственен с ним… Долго, очень долго пытался я войти к ней в доверие. Хотел, чтобы она считала меня другом, а не врагом. Но для неё я оставался злым духом, разлучником с родными и близкими. Но я кормил и поил её, я рассказывал ей разные истории. Со временем она хорошо стала понимать меня, выучила мой язык. Она больше не извивалась, и не пыталась укусить меня. Тогда я развязал её, и она свободно стала ходить по этим вот камням, на которых сейчас стоишь ты, Эван… Через три года она родила дочь…