— Нет, что ты! Школе присвоено имя Джима Криспуса. И ничего менять не будем. Уже табличка изготовлена.
— Должно быть, старина Джим ворочается в своем футляре, — сказал Фэтс, рассмеявшись. — Уж слишком все шикарно!
— А все-таки, как у тебя идут дела? Я никогда не забуду того, что ты сделал для Бесси. Без тебя она никогда не начала бы петь. Мы тебе очень многим обязаны.
— Я пришел к тебе, чтобы поговорить о ней, о Бесси.
— Я слушаю, — сказал Гэс, чувствуя, как холодок страха проникает в сердце.
— Ну, знаешь, как это бывает у музыкантов — один сказал другому, а тот третьему... Так и узнаем, что и как. У бухгалтеров наверняка точно так же. Иногда и те и другие говорят об одном и том же человеке. Вот так я кое-что и узнал. Не много, но кое-что... Так вот... Бесси не будет выступать с концертом в Карнеги-Холл, потому что с тех пор, как она приехала в Нью-Йорк, она села на порошок. Такие вот дела.
— Что, кокаин?
— Нет, героин. И в больших дозах.
— Вот черт, — воскликнул Гэс. — А концерт назначен на завтра!
— Ее так накачивают героином, что она не сможет петь. Час назад мне рассказали — надежный человек рассказывал, — что ее постоянно держат в кайфе. Это человек только что прибыл из Нью-Йорка, а там ему рассказывал об этом толкач героина.
— Ах, если б только я мог добраться до Нью-Йорка сегодня же... — сказал Гэс, уже обдумывая, что можно было бы сделать, что предпринять и как все устроить.
— Может быть, позвонить ей? — предложил Фэтс.
— Я звоню ей постоянно со вчерашнего дня. Я чувствовал, что что-то не так, но успокаивал себя, что она, наверное, особенно много репетирует. Или что немного нервничает перед таким концертом и не хочет, чтобы ее беспокоили... Да, нам надо ехать.
— Нам? Ехать? — удивленно спросил Фэтс. Его глаза навыкате, казалось, вообще вылезут из орбит и станут похожи на лягушечьи.
— Есть ведь такая штука как самолеты! — сказал Гэс. И тут же громко позвал своего помощника.
— Малыш, нам с Фэтси надо немедленно добраться до Нью-Йорка. Узнай, кто мог бы нас доставить туда на самом быстром самолете.
— Хорошо, — сказал Солтц, ничем не выдавая обеспокоенности — хоть и прекрасно знал, что на самолетах летать исключительно опасно. Он был уверен, что на самолетах летают лишь чокнутые и те, кому надоела жизнь. Не проходило и дня, чтобы газеты не сообщали об очередной авиакатастрофе.
Через несколько минут Малыш уже докладывал Гэсу:
— Трехмоторный самолет “Скаут” может вылететь из аэропорта через полчаса. Завтра утром вы будете в Нью-Йорке.
— Прекрасно! Фэтс — мы летим.
— Послушай, Гэс, — просипел Фэтс, — я летал только на крыльях песни!
— Я тоже не летал, но надо же когда-то попробовать! Гэс попросил Солтца дать Бесси телеграмму, что они с Фэтом отправляются в Нью-Йорк. Потом Гэс потащил Фэтса вниз, к машине, которая уже ждала их у подъезда. За рулем сидел бессменный Солтц-старший.
Они на большой скорости помчались по улицам города. Соленый ворчал, не поворачивая головы:
— Я привез бы вас в Нью-Йорк быстрее, чем эта летающая штука. К тому же, это было бы значительно безопаснее!
— Не беспокойся. Соленый, мое время умирать еще не пришло.
— Знаю, знаю, но все-таки. Как бывает с этими самолетами? Взлетает, потом этот чертов двигатель останавливается — и бах, летишь вниз. Эти железки падают все время.
— Да, да, расскажи, расскажи что-нибудь еще в таком же духе, — сказал Гэс. — Особенно Фэтсу. Это его очень подбодрит.
Когда они прибыли в аэропорт, самолет уже ожидал их на взлетной полосе. У пилота, одетого в дубленку, на одном глазу была черная повязка. Пилот показал им, где находятся парашюты, и попросил пристегнуться.
— В воздухе может немножко потрясти, — сказал пилот без улыбки. — Особенно если попадаем в грозу.
Гэсу одноглазый пилот напоминал одного из тех начинающих механиков, которые вертятся у автомастерской, желая чему-то научиться.
— А вы раньше на этой штуке летали? — спросил Гэс.
— Нет, но я прочитал в книжке, что нужно делать, — сказал пилот с совершенно серьезным видом, но потом неожиданно рассмеялся. — Шутка. Вы хотите добраться до Нью-Йорка?
— Да, и как можно скорее.
— Прекрасно. — Пилот кивнул. — Я тоже. Все будет в порядке.
Посмотрев в сторону небольшого здания, откуда диспетчер аэропорта подавал ему какие-то знаки, пилот сказал:
— Все готово. Можем взлетать. Посмотрим, хорошо ли я запомнил первую главу руководства по вождению самолетов. Взлет.
Взревели двигатели, и пропеллеры на носу и на крыльях завертелись так быстро, что перестали быть видны. Грохот стоял оглушительный.
Гэса охватило некоторое беспокойство — на земле он никого и ничего не боялся, но вот как будет в воздухе? Фэтс прав — когда летишь в самолете, полностью зависишь от пилота, от приборов, от тех, кто собирал самолет, от тех, кто производил бензин — для этих моторов требовался бензин лишь высшего качества, совершенно чистый от каких бы то ни было примесей. Достаточно ли хорошо наземная бригада все проверила? Все ли смазано? Может быть, какой-нибудь подшипник остался несмазанным, и теперь он перегревается, а потом могучие двигатели взревели еще громче, пилот отпустил тормоза. И самолет, подпрыгивая, двинулся по взлетной полосе.
Гэс ожидал, что самолет тут же взлетит, но он всего лишь резво бежал по земляной полосе. Казалось, прошла вечность, прежде чем он набрал нужную скорость и оторвался от земли. Лишь мгновение спустя после того, как колеса легко и незаметно оторвались от земли, Гэс сообразил, что они уже в воздухе.
Самолет поднимался все выше. Гэс посмотрел вниз и увидел массу игрушечных уродливых домиков, железнодорожные пути, весь город, раскинувшийся по обеим сторонам реки. Но скоро дома исчезли, уступив место разноцветным лоскутам разного размера, но правильной формы.
Гэс повернулся в Фэтсу и широко улыбнулся — черное, лоснящееся лицо толстяка посерело.
— Восхитительно! — заорал Гэс, обращаясь к пилоту. — С какой скоростью мы летим?
— Двести десять километров в час, — прокричал пилот, который обращался со штурвалом, словно это была дирижерская палочка.
— Ты слышал? — Гэс обратился к Фэтсу. — Двести десять километров в час!
— Как по мне, то лучше вальсировать, чем болтаться тут в воздухе, — пробурчал Фэтс.
Пилот сообщил, что они должны будут приземлиться в Индианаполисе для дозаправки.
Время летело очень быстро. Уже заходило солнце; на горизонте громоздились тяжелые грозовые тучи.
Самолет пошел вниз, нырнул под облака, и стало значительно темнее. Пилот достаточно быстро определил, с какой стороны лучше всего заходить на посадку, и направил самолет к земле. Со стороны все выглядело очень просто: определяешь направление ветра, приземляешься, подруливаешь к ангару, выключаешь моторы.
— Когда полетим дальше? — спросил Гэс.
— Все зависит от того, какая у нас впереди по курсу погода, — ответил пилот. — Пойду спрошу.
— Теперь я понимаю, почему ты в бутлегерстве — что Сачмо[4] в музыке, — сказал слабым голосом и с кривой усмешкой Фэтс. — Тебя ничто не остановит.
— Нельзя терять время.
— Ну даже если мы поспеем до начала концерта, что мы можем сделать?
— Сначала нужно попробовать что-то сделать, а потом посмотрим. К самолету вернулся пилот. В одной руке он держал несколько тонких бумажек; на лице у него уже не было шаловливого выражения.
— Не повезло, — сообщил он. — Грозовой фронт. На восток нам пока не пробиться.
— Так когда мы можем вылететь? — спросил Гэс, чувствуя, что проигрывает, что судьба на этот раз против него.
— Может быть, утром. На рассвете.
— Я добавлю еще пятьсот долларов, — медленно сказал Гэс, — если мы доберемся до Нью-Йорка завтра среди дня.
— Здесь есть комната, в которой можно отдохнуть, — ответил пилот. — Пойдемте, поспим немного.
Пилот привел их в комнату в небольшом здании аэропорта, где стояло с полдесятка застеленных кроватей. Гэс и Фэтс легли и попытались заснуть. Гэс заснул неожиданно быстро. Его разбудила чья-то рука, тронувшая его за плечо. Он инстинктивно схватился за ручку “кольта” в кобуре под мышкой. Услышал сухой, спокойный голос:
