— Отпусти ее. Она все равно ничего не скажет — потому что ничего не знает. Это только все усложнит. Отпусти ее.

— Да-да, конечно. Я хочу рассказать тебе кое-что. О твоем прошлом.

Наверху открылась и закрылась дверь. Люк резко вскинул голову. Потом снова перевел взгляд на Эллвуда и увидел, что тот не сводит с него глаз.

— Так вот, о твоем прошлом. О Лори.

Взгляд Люка заметался по комнате. Он лихорадочно размышлял, как предупредить Карлу.

— Смотри на меня! — злобно прошипел Эллвуд. — Вина за содеянное — вот о чем мы только что говорили, да? За все случившееся здесь должен отвечать ты — это вполне логично, Великий Зено, мать твою! Потому что, не отвлекай тебя мысли о прошлом, ты сосредоточился бы на задании.

Люк пытался представить, что сейчас делает Карла. Она не произнесла пока ни единого слова, шаги ее послышались в коридоре, а потом стихли в спальне.

— Кстати, в прошлом твоем имело место нечто такое, о чем тебе следует знать. — Эллвуд вдруг рассмеялся, как будто вспомнил что-то необычайно забавное — даже спустя столько лет шутка не утратила былой остроты. — Ты думал — я двойной агент. Считал, что я пошел на это ради денег, или стремясь подстраховать себя на крайний случай, или, наконец, чтобы просто пощекотать нервы. Ну что же, последнее предположение, пожалуй, ближе всего к истине. Предательство ради развлечения. Это мне нравится. Потрясающая мысль! Однако и это не соответствует действительности.

Карла прошла через спальню, направляясь к двери, но потом вернулась обратно. Люк представил, как она стоит у зеркала. Заерзал по полу подвигаемый ею табурет — наверное, она сейчас смотрит в зеркало.

— Ты крутил роман с Лори. Муж Лори мог проболтаться о чем-то — Бог его знает, как все было, — а Лори потом пересказывала это тебе в постели. Таким образом, вы помогали «делу». Отличная идея — она принадлежала мне. Ты приходил на исповедь к Тому Кэри и все ему выкладывал. А он передавал информацию дальше. Китайским агентам... или русским. И все это было организовано мной — ради потехи, или ради денег, или во имя правого дела. Да только вот... — Эллвуд снова отрывисто засмеялся: ему жаль было раскрывать свою шутку, настолько она ему казалась удачной. — Да только вот все было задумано по-другому. Намного умнее. Хочешь знать как? Тогда слушай: полковник знал про вас с Лори. И плевал на это. Если хочешь знать, спустя два дня после ее самоубийства он устроил вечеринку, чтобы отметить это событие. С шампанским, кокаином и двумя девками, которых мы трахали в хвост и в гриву. Да, отлично провели время! Полковник хохотал до коликов в животе. — Эллвуда просто распирало от смеха. Не в силах сдержаться, он фыркал, брызгая слюной.

Люк попытался представить, что в этот момент видит в зеркале Карла, но тут же перестал думать об этом. Наверняка она видит образы из их будущего, проносящиеся в голове, словно обрывки снов.

— Ты еще не понял, Великий вонючий Зено, козел ты этакий? Не понял, что это означало? Он знал обо всем и плевал на это. Лори передавала все, о чем якобы проболтался полковник. А он говорил лишь то, что мне нужно было донести до тебя. И до Кэри. И до всех остальных придурков, нашептывающих друг другу информацию по цепочке. Это была дезинформация, понимаешь? Не бесполезный хлам, а ложная информация, приносящая вред противнику. Просто дерьмо, которое пристает к подошве ботинка, а потом размазывается по ковру. Ты разносил ее дальше, и твои дружки — сосунки-революционеры — потешались, глядя, как ты закадрил жену военного, а ты в свою очередь смеялся над ними, якобы не понимающими, что происходит на самом деле. А уж как я смеялся, когда упоминал твое имя в письменных донесениях!.. Чуть не писал в штаны от хохота!

Карла поднялась со стула. Люк снова услышал ее шаги — она направлялась к двери. И вот дверь приоткрылась. Эллвуд наблюдал за Люком, пытаясь определить по выражению лица его реакцию.

— Почему бы тебе просто не отпустить ее? — спросил Люк.

Эллвуд нахмурился:

— Ты слушал, что я тебе только что рассказывал?

— Да, слушал. Я спрашиваю — если она не участвовала в этом, почему бы тебе не отпустить ее, прежде чем сюда кто-то приедет?

— Все это было липой, — втолковывал ему Эллвуд, — я все заранее спланировал. Лори являлась просто каналом для передачи ложной информации.

— Было вот что, — сказал Люк. — Лори погибла. Мы убили ее. Это и есть прошлое. Это и стало «самой страшной вещью». Поэтому я убил Ника, Марианну и Сэма Паскью. Чтобы избавиться от «самой страшной вещи». Ты рассказал мне сейчас то, чего я не знал, но меня это совершенно не взволновало. Я понял тебя: все это было сплошным надувательством, спланированным тобой. Блестяще! Я думал, что даю Кэри секретную информацию, а на самом деле сообщал ложные сведения. До чего ты умен! До чего ты умен!.. Кэри думал, что он отправляет в Восточную Германию ценные разведданные, а отправлял всякий мусор. Так давайте снимем шляпы перед Валласом. Но повторяю тебе — меня это не волнует. Тогда волновало, а сейчас нет. Ты понимаешь? Это все политика и разное прочее дерьмо, не имеющее никакого значения, никогда не имевшее.

На лестнице раздались шаги Карлы.

— Отпусти ее... Почему бы тебе просто не отпустить ее?

Эллвуд изумленно покачал головой.

— Никогда раньше не видел такого, — сказал он. — Даже не слышал ни о чем подобном. — Он посмотрел на Люка, как ученый, разглядывающий редкий экземпляр чешуйчатокрылого в пробирке. — Это что? Бескорыстная любовь? Ты убивал людей, чтобы сохранить ее, а теперь хочешь отпустить эту женщину? Полное бескорыстие. И ты отпустишь ее, если я позволю тебе? Да?

Люк кивнул.

— Понимай как хочешь. Только дай ей уйти.

Эллвудом опять овладел приступ смеха. Но он знал, что с Люка нельзя сводить глаз, и это сковывало его. Голова его не шелохнулась, пистолет в руке тоже, но при этом он буквально захлебывался от хохота, широко раскрыв рот. Глаза стали узкими, как щелочки, каждый мускул лица вздрагивал.

— Вот дьявол! — приговаривал он. — Вот дьявол! — Свободной рукой он смахнул слезинку с одного глаза, при этом второй не мигая смотрел на Люка. Лоб с челкой цвета вороненой стали собрался в морщины, а серая кожа от удовольствия стала лосниться. — О, дьявол!.. А ведь самое смешное я приберег напоследок.

Карла вошла в комнату и направилась к Эллвуду, широко улыбаясь, как будто не обманулась в своих ожиданиях, — здесь действительно происходило что-то очень веселое.

Есть фотомодели, лица которых просто созданы для объектива камеры. Без косметики, без сознания собственной красоты они могут показаться пресными и невзрачными. Но вот они появляются в свете юпитеров, с искусно подобранной косметикой, распушив волосы, и черты их неожиданно оживают, подчеркнутые дорогими украшениями, тонким ароматом духов, безукоризненным покроем одежды, тело становится гибким и полным энергии.

И тут Люк понял, что Карла любовалась в зеркале не сценами из будущей жизни, а собственной красотой, проступившей теперь благодаря ее стараниям. Проходя по комнате, она сделала пару хромых шажков — это было жестоким напоминанием для Люка.

Эллвуд следил за выражением лица Люка, и раскаты его хохота становились все громче. Он уже с трудом переводил дыхание. Карла остановилась возле Эллвуда. Лицо ее сияло.

Люк застыл в неподвижности, окаменев. Он смотрел на Карлу так, словно ему явилась его собственная смерть.

Смех Эллвуда теперь звучал с перерывами, постепенно стихая. И вот наконец ужасное молчание нависло в комнате. Даже истошные рыдания, даже грубая брань не могли бы произвести более тягостного впечатления. Воцарившаяся тишина напоминала момент перед казнью.

У Карлы перехватило дыхание. Она наблюдала за Люком.

В висках у нее пульсировало, словно ее било слабым электрическим разрядом. Голова кружилась, то ли от ощущения своей власти, то ли от похоти, что было почти одно и то же. Она подошла еще ближе к Эллвуду, но при этом продолжала смотреть на Люка.