Она открыла глаза — всего на несколько секунд, как будто по наитию свыше, — и увидела Люка, едущего ей навстречу, в сторону отеля, где остановился Эллвуд.

Карла чуть не вскрикнула от удовольствия. Она снова прикрыла глаза, представляя, как он будет разговаривать с Эллвудом, еще сохранившим запах ее тела, да, а потом зайдет в спальню — но зачем? зачем? — ну, например, чтобы попасть в ванную, да-да, именно так, и вдруг застынет на месте, словно пораженный каким-то воспоминанием, непонятно откуда всплывшим, почуяв чье-то недавнее присутствие здесь, отзвуки голоса, еще не рассеявшиеся в воздухе.

И еще он увидит смятые галстуки, которыми Эллвуд привязывал ее руки к прутьям кровати.

— Я сел рядом с ним. В тот момент я был клоуном, понимаешь? Загримирован под клоуна. Он твердил: «Я никому не рассказывал».

— А еще что?

— Ничего. Что-то шамкал, но разобрать было невозможно.

— Значит, говорил что-то.

— Да.

— Обратился к клоуну?

— Так мне показалось. Точно не знаю.

— Значит, нам нужен клоун, содиум пентофал, еще один сеанс, ну в крайнем случае — еще два, и мы достигнем цели. — Эллвуд стоял голый, только завернутый в полотенце, как в саронгу[11]. Он виновато улыбнулся: — Прошу прощения — я тут развлекал одну подружку.

Люк сразу это понял по едва уловимому запаху. Довольная ухмылочка Эллвуда разозлила его:

— Я ведь уже говорил, что собираюсь уехать.

— Да, помню. Но я тебя предупредил: в этом случае твоей хромоногой подружке будет плохо. Вам обоим будет плохо. Так что придумай какой-нибудь фокус, чтобы избежать этого. Великий Зено... — Эллвуд захихикал, но тут же спохватился, поняв, что перегнул палку, и, как бы извиняясь, выставил вперед ладони. Теперь он старался убедить Зено: — Мы ведь давно знаем друг друга, да? Много лет. А тут речь идет всего о каких-то двух днях. Всего двух. Ради Бога, не горячись.

Два дня — крайний срок, установленный им самим. У Люка возникло ощущение, будто Эллвуд всегда проигрывал две стороны одной кассеты. А теперь запись должна была остановиться.

— Хорошо, еще два дня.

Какая-то доверительность установилась между ними, словно Карла стала тому причиной.

— Чего ты добивался, когда убивал их? — спросил Эллвуд.

Люк посмотрел на него изумленно:

— Как ты узнал?

— И все-таки, чего ты этим хотел добиться?

— Безопасности.

— А если ты сейчас разыщешь остальных? Если сможешь до них добраться — что будешь делать?

Эллвуд всячески старался узнать, что стало известно Сюзан Харт после разговора с Люком.

Люк сейчас тоже подумал о Сюзан. Он тогда долго стоял возле нее. Уже вставил спицу ей в ухо и собирался надавить, прикончив ее во сне. Но в конце концов просто оставил там, как будто она не представляла для него никакой опасности.

— Так что будет, если ты найдешь остальных? — повторил Эллвуд свой вопрос.

— Не знаю, — ответил Люк. Но потом добавил: — После того как мы уедем отсюда, Валлас, после того как мы с Карлой уедем, не пытайся меня искать. Никогда больше меня не ищи.

И Эллвуд подумал, что у Люка наверняка созрел какой-то план.

— Еще два дня. А потом поступай как знаешь. — Эллвуд сбросил полотенце на пол и голый прошел в ванную.

— Почему бы тебе не поехать домой к твоей — как ее? — Карле?

Люк кивнул.

— Возвращайся к Карле, она наверняка ждет тебя.

Люк стоял у окна и смотрел вниз. Вечерняя торговля уже началась — люди попивали спиртное, сидя на террасе одного из пяти отелей, все новые посетители заходили с теннисных кортов и площадок для гольфа, в казино позвякивали игральные автоматы. И тут перед ним возникло лицо Сэма Паскью, сливаясь с отражением облаков на стекле. Паскью сидел, как самый обыкновенный турист, в ожидании вечерних развлечений.

Эллвуд стоял в дверях спальни и, как собака, рассеянно почесывал болтающиеся между ног причиндалы.

— Держу пари, она сидит дома и дожидается тебя.

Люк обернулся и окинул его взглядом, словно внезапно оскорбленный его наготой.

— Оденься, — попросил он.

Паскью оставил машину на стоянке отеля и, поднявшись по лестнице, оказался на террасе, располагавшейся ниже главного входа. Он заказал выпивку и выбрал столик, за которым уже сидели трое, — в этот теплый вечер на террасе было людно. Возле отеля и ресторанов горели фонари; между зданиями, в наступающих сумерках, зажглись гирлянды разноцветных огней.

Ему нужно всего полчаса, подумал он, чтобы прикинуть, что к чему, оглядеться. Он посидит здесь, его лицо затеряется среди множества других.

Карла несколько минут простояла под матерчатым тентом, ожидая такси. Паскью мог видеть ее, но для него она ничего не значила. Просто лицо среди множества незнакомых лиц.

Невозможно было держать вход в отель под постоянным наблюдением. Официанты сновали туда-сюда. Кто-то из посетителей вставал и уходил, и тут же приходили новые. По этой причине Паскью не заметил, как Люк вошел в «Виндбраш», но увидел его выходящим оттуда. Он высматривал в толпе человека, которого помнил молодым. Он знал, что тот изменился, и, когда заметил знакомые черты, долго и напряженно вглядывался, пока окончательно не убедился, что это Люк: широкие скулы, бледная кожа, казавшаяся еще бледнее при скудном освещении, острый подбородок.

Грунтовая дорожка вела мимо террасы вниз, к автомобильной стоянке. Люк прошел футах в двадцати от столика, за которым сидел Паскью. Казалось, он полностью поглощен своими мыслями — даже бормотал что-то себе под нос. Паскью вспомнился пустой дом, сосновый гардероб и внезапное, жуткое ощущение чьего-то присутствия в комнате. Он смотрел не отрываясь на проходящего мимо Люка; и хотя теперь Паскью уже знал правду, но так и не смог разглядеть в нем Зено. Он мысленно накладывал на это лицо красно-черный грим, рисовал зловещую улыбку, но получался совсем другой человек, вовсе не тот, что был сейчас перед ним. Не его друг из прошлого, которого он только что узнал.

Люк постепенно скрылся из виду, но Паскью не пошел за ним. Он подумал: «Я ведь знаю, где его найти, — он живет в самом обычном доме, ведет там самую обычную жизнь». Еще один посетитель подсел за столик и махнул рукой официанту. Когда официант подошел, Паскью заказал пиво.

«Я тяну время, — подумал он. — Почему? Возможно, потому что разыскал Валласа Эллвуда, но не понимаю, что все это значит. Нашел Люка, но не знаю, как теперь поступить. Может быть, подойти к номеру Эллвуда, постучаться, прижать его к стенке и спросить: Что ты сделал с Люком?» Или разыскать в лесу домик Люка, постучаться, прижать его к стенке и спросить: «Что ты сделал с Люком?»

Официант вернулся с подносом и поставил на стол два стакана, не оставив счета. Паскью окликнул его, но тот не слышал. Его сосед по столику объяснил:

— Он думает, что мы пришли вместе и записал все на мой счет. — Когда Паскью достал деньги, он добавил: — Не стоит, право, это всего лишь пиво. — В его темных очках отражался свет фонарей, и Паскью видел в стеклах собственное лицо в обрамлении разноцветных огней, улыбающееся нежданному благодетелю.

Он искал Люка, потому что тот пытался убить его. Потому что пытался убить Софи. И убил Ника Говарда. И вот настал момент, когда можно преградить Люку дорогу и сказать: «А вот и я». Он не представлял, что за этим последует.

Паскью не торопясь допил все, что оставалось в стакане. Теперь, когда он решил, что делать дальше, не было необходимости спешить. Люк ожидает его там, среди обычных вещей, в самом обычном доме. Навстречу ему попадались парочки, направляющиеся то ли в ресторан, то ли в казино, он едва не задевал их плечом, как будто от этого соприкосновения спокойствие, которым веяло от них, могло перейти и к нему. Когда он дошел до машины, человек в темных очках оказался позади него, прикрывая ладонью пистолет.