Солдаты, матросы и офицеры, получили обещанные награды.

Адмирал Арман Мари де Варди внезапно сменил курс - принес извинения, попросился на службу. Ссылался он впрочем, на кончину монарха, которому присягал. Либерия восстановила морского волка в правах. Он подарил ей полюбившуюся картину. Вид на маяк в лунную ночь. Художник, оказывается, умер давным-давно.

Мира Миранда поставила дело должным образом. За что и получила должность фрейлины. Предварительно служанку возвели в дворянское звание. Преисполнилась важности, но хуже работать не стала. Своим гербом избрала фон цвета вишневого сиропа и никому непонятную надпись: "Служу подобно Фрекен Бок."

Главная Дама Двора, вдова Агнес-Матильда де Грамши де Парти была совершенно счастлива.

Что касается бывшей принцессы, а ныне Ее Величества Алентевиты-Августы-Либерии...

-Барон, Ваша просьба неуместна. Я не намерена выходить замуж. Ни за франкского короля, ни за алийского принца.

-Но, Ваше Величество! Подданные хотят видеть свою королеву счастливой. Подпишите эту бумагу.

-Эту? Так. Так. Бал по случаю прибытия франской делегации. Как? Уже?

-Ни к чему не обязывающее знакомство.

Либерия отшвырнула перо, ухватила со стола тяжелую каменную чернильницу. Шико успел пригнуться. Снаряд просвистел над головой упрямого советника. Ударил в стену. Красной тушью щедро плеснуло на портрет молодой королевы. Ну и пусть. Придворный художник сильно польстил внучке Аэль, картина ей ни сколько не нравилась! Чуть меньшая порция кровавой жидкости милыми пятнами украсила белый напудренный парик вельможи. И чудесно. Подумают, что наглый советник получил в нос. Так ему и надо. Замечательный кружевной воротник, а вот его жаль, красивая штучная вещь, тоже пострадал от глупой выходки. Тушь из королевской чернильницы воды не боится. Ничем ее не отмоешь. Либерия часто пачкала пальцы. Пятна сходили вместе с кожей. Увы. Шико выпрямился, оглядел следы королевской вспышки, пожалел воротник, надулся. Изрек гордо.

-Благодарю вас.

-Идите на фиг!

-Мы вернемся к этому вопросу позже, с Вашего позволения.

-Вон!

-Я понимаю, вы повелеваете мне удалиться.

Развернулся на каблуках, спина оказалась сплошь заляпана красными пятнами и пошел прочь. Унося под мышкой папку с важными бумагами, а главное - сохраняя достоинство! Невероятно. Либерия была жутко зла на барона, но отказать ему в умении вести себя, было невозможно.

-Шико.

-Ваше Величество?

-Постойте.

-?

-Нет. Идите, я передумала извиняться.

Теперь она могла истолковать значение карты НЕВЕСТА-МОНАХИНЯ без чьей либо помощи. Все очень просто. Личная жизнь на нуле. Претенденты на роль фаворита наводят смертную скуку. Как ни старается барон, подсовывающий хищного вида брюнетов одного за другим. Где он только их выкапывает? Молодые дворяне, полные надежд? Увы. Короли и принцы всех держав? Увы. Политический брак ей претит. Тем не менее угроза оного так и реет над макушкой. Государи не принадлежат себе? Не дождутся! Время от времени Либерия гордо изрекала: "Сердце и рука мои не свободны. Я замужем за Вечным Городом." Не очень действовало на придворных, абсолютно не трогало Господина тайного советника - барона Шико, зато приводило в дикий восторг рядовое дворянство и простолюдинов. Каждый из них чувствовал себя живой частичкой вышеупомянутого Вечного Города, чем и гордился несказанно.

Случалось, Либерия вскакивала по ночам с воплем.

-Даня!

Верная Мира Миранда гладила по спине, поила сладким чаем, утешала и укладывала спать в шелковую с кружевами постельку. Королевские белошвейки старались от души. Не простыни - произведение искусства. Их можно в рамы вставлять и на стены в музее вывешивать. Чтоб народ любовался. Расшитые белым шелком по белому же фону диковинные цветы и узоры были необыкновенно хороши. Мира Миранда долго сидела рядом с засыпающей королевой, держа за руку, и приговаривая нежнейшую чепуху грубоватым голосом. Отгоняя кошмары самим фактом присутствия. Фрейлину-великаншу ночные страхи предпочитали обходить стороной. Либерия засыпала, бормотала невнятно и обиженно.

-Где ты, Даня?

-...

-Где ты, Дракон?

-...

-Почему ты меня оставил?

-...

Бывшие приближенные Андриана и члены их семей отбывали унизительную повинность - уборка улиц. Под охраной, разумеется. Озлобленные горожане могли не только гнилым помидором запустить, но и булыжником, вывороченным из мостовой. Чернь распевала довольно гнусные куплеты на сей счет. До тех пор пока однажды рядом с осужденными не появился Отец Сигизмунд. В простенькой заштопанной рясе, в чиненных-перечиненных сандалиях. Священника знали и уважали. Оскорбительные крики прекратились. День-другой монах смиренно работал вместе с наказанными. Мел, чистил, мыл. Стража не рисковала прогонять почти святого старца. Старушки, подвывая бродили следом. Прохожие останавливались, замолкали, уходили не сразу, с изменившимися лицами. Понемногу стали присоединяться. В конце недели на улицы выходила тысяча человек. С каждым днем число устыдившихся горожан увеличивалось. Хозяйки вновь стали соревноваться в чистоте тротуаров и блеске окон. Утром и вечером, после работы, мастеровые и лавочники деловито наводили порядок вокруг своих домов, в парках, на площадях. Вечный Город понемногу стал обретать прежний облик.

По настойтельной просьбе Отца Сигизмунда через шесть месяцев королева объявила высочайшее помилование.

Оямы не хватало отчаянно. Либерия понимала - его не удастся заменить никем и никогда. Что остается? Самой для себя выяснять значение любимого слова хатамото - гири.

Долг у каждого свой. Телохранитель - стережет принципала. Смотритель маяка - поддерживает огонь. Звонарь - извлекает сладкие песни из медного колокольного горла. А правитель? Бдит. Руководит. Мудрит. Старается предвидеть последствия принятого решения. Бесконечно выбирает. Думает. Жертвует чем-то и кем-то. К стыду своему Либерия никогда не любила шахматы. Возможностью повелевать не наслаждалась. Неизлечимая инфекция - страшная тяга к власти - прошла мимо нее.

Личной жизни не было не только у королевы. Петр и Павел всегда оказывались рядом. И в пять утра, и за полночь. Либерия пыталась их гонять, не действовало. Два киборга в черно-белой броне сопровождали ее повсюду: на балах, дипломатических переговорах, секретных совещаниях и прогулках.

-Как вы мне надоели!

-Оставили одну два разочка! В первый, прости Господи, едва уцелела. Во второй, хорошо, что рядом был Ояма. Его хлопотами, выжила. Более Оямы рядом нет. Так что, извини, Твое Величество.

Королева скисла. Пошла дальше в глубоком молчании. Тьфу. Может быть, парни и правы.

Для собственных нужд имелся у них закуток рядом с ее покоями. Не комната - ниша размером со шкафчик. Одежду бросить, да пару книг. Либерия не верила своим глазам, близнецы научились читать! У Павла короткое увлечение вскоре прошло, а вот Петр пристрастился всерьез. Какой-никакой томик непременно в кармане имеется. В редкие свободные минуты изучает. Шевелит губами, морщится. Глаза воздевает к потолку. Думает. Либерия беззлобно подшучивала. Петр не реагировал.

Ладно, что это у нее болит голова о личной жизни двух взрослых мужчин? Об их увлечениях и отдыхе? Сами выбрали такой режим работы, сами пусть и мучаются.

Под ногами петляла дорожка, выложенная булыжником. Либерия гуляла без особой цели. Просто - воздухом подышать, подумать. Слева от нее, за широкой живой изгородью, мелькнул ручеек, через который был переброшен узкий мостик. Если свернуть на него - через две минуты дойдешь до небольшого чайного домика. Оный выстроили к великому удовольствию азиатской части гвардии, этим ребятам дозволялось посещать его, в особо оговариваемое время, два раза в неделю. Дабы с королевой в дверях не толкаться.