– Наконец-то ты меня услышал. – Ее глаза наполнились слезами. – Я все звала и звала, а ты не приходил. Раньше ты всегда приходил.

– Пожалуйста, не плачь. Мне очень жаль. Я просто не слышал тебя.

– А, это, наверное, из-за старика. Противный старик. Я его ненавижу. Зачем ты живешь в его палатке?

– Надо же мне где-то жить. Ты говоришь об Адерине?

– Что такое адерин? А, сова!

– Нет, нет, нет, он человек; Адерин – это имя.

Она выглядела такой озадаченной, что он решил не объяснять дальше.

– А за что ты его ненавидишь?

– Он мне врал. Я знала, что ты никуда не ушел и не под землей. Это он мне так сказал. Далеко ушел и под землей. – Она помолчала, склонив голову на бок. – Но я так долго тебя искала. Почему?

– Не знаю.

Она надула губы, как ребенок, потом засмеялась и медленно пошла к нему, покачивая бедрами. Глаза были такими же темно-синими, как и волосы, но совершенно бессмысленными, как колодцы с водой – блестящие и пустые.

– Ты так холоден. – Она внимательно изучала его лицо. – Ты меня больше не любишь, да? Ты все забыл!

По щекам покатились крупные слезы, но исчезли раньше, чем докатились до подбородка. А вот всхлипывала она по-настоящему, горько и судорожно, как обиженный ребенок.

– Прости. – Ее печаль как будто пронзала сердце Родри. – Пожалуйста, не грусти так. Я просто ничего не понимаю.

Слезы высохли. Она снова склонила голову и внимательно посмотрела на него, потом улыбнулась.

– Я знаю, что ты вспомнишь. – Она обеими руками взяла его лицо и поцеловала его в губы. – О, теперь ты потеплел. Иди сюда, ляг рядом со мной. Я хочу обнимать тебя, как раньше. Это ты помнишь? Наверняка, помнишь. Кажется, мужчинам это нравится.

Она провела рукой по его волосам, и Родри вспомнил медленное, чувственное наслаждение, совсем непохожее на то, что испытываешь в объятиях обыкновенной женщины. Он притянул ее к ебе, поцеловал – и вдруг вспомнил кое-что еще: ее губы, красные от его крови в лунном свете. Это просто сон, сказал он себе, и означает он совсем другое. Он поцеловал ее еще раз, еще, наклонил ее голову назад и нежно поцеловал в шею. Она начала смеяться и прижалась к нему, такая счастливая, такая сияющая в своем счастье, что он и сам засмеялся от радости, что снова нашел ее. Они легли на землю, и он уже не мог думать о ней иначе, как о женщине. Все же когда он начал ласкать ее, руки сами ощутли разницу: кожа ее была похожа на шелк, плоть – непривычно мягкая, словно у нее не было мускулов. Это было неприятно, но она продолжала целовать его, и отличия стали исчезать. Она становилась теплее, материальнее и тяжелее. Изорванное платье исчезло. Родри не снимал его, но вдруг она оказалась в его объятиях обнаженной. Он провел рукой по ее груди, вскрикнул и отдернул руку – у нее не было сосков, просто небольшой холмик не совсем настоящей плоти.

Она нуждалась в нем, а сам он испытывал вожделение, только поэтому Родри остался в ее объятиях. Потом он открыл глаза, увидел, что пупка у нее тоже нет, и отодвинулся. Она посмотрела на него, глаза снова переполнились слезами, и она показалась Родри такой безутешной, что он поцеловал ее, лишь бы она не заплакала. Но, раз поцеловав, остановиться уже не мог, хотя на большее не решался, все вспоминая свои открытия. Тогда она сама, коротко засмеявшись, проникла рукой ему в бригги и начала смело ласкать его. Тогда Родри забыл обо всем на свете и мог думать только о том, как овладеть ею.

Но и тут все было по-другому – медленно, почти апатично; его словно обволакивало теплой водой. Достаточно было просто оставаться внутри нее, почти не двигаясь, чувствуя, как крепко она обнимает его. Она поскуливала, как животное, слегка шевелилась под ним, и в нем пробуждалось нечто, казавшееся блаженной вечностью, и наконец наслаждение стало сродни боли. Тогда он начал двигаться и едва не потерял сознание от мучительного восторга. Он всхлипнул, уткнувшись ей в плечо, а она ликующе засмеялась. Потом он лежал рядом, обхватив ее руками, и тяжело дышал.

– Показать тебе всякое, как раньше? – прошептала она. – Пойдем опять в красивые места? Не в опасные, не туда, где она, а в хорошие, как мой мир.

– Я не понимаю. Кто такая она?

– Ах, да, ты же ее так и не увидел! – Она нахмурилась, размышляя о чем-то, что ей никак не давалось. – Ты сказал, что она демон.

– Не помню я, чтобы такое говорил.

– Говорил, говорил! Может, ты был прав, потому что когда мы отправились в ее мир, ты ушел под землю. Поэтому мы туда больше не пойдем.

– Серьезно? Ну, как хочешь.

Она подняла голову и поцеловала его в закрытые глаза, потом в губы. У него было странное ощущение, что они вместе скользят в медленном потоке и их согревает солнечный свет, теплый и ласковый. Открыв глаза, он увидел, что они лежат на лугу, а в высокой траве цветут алые розы. Родри сел и ошеломленно осмотрелся. Мимо важно прошла стайка павлинов с тремя самцами впереди, сверкающими, как драгоценные камни, синие и пурпурные.

– Тебе всегда здесь нравилось. – Она села и начала пальцами расчесывать волосы.

– Здесь прекрасно, но где мы?

– Не знаю. Это просто такое место. – Она снова легла и провела рукой по его спине. – Сделай мне это еще раз. Мы так долго не были вместе, любовь моя.

– Слишком долго. О боги, я тосковал по тебе всю жизнь и даже не знал, о чем тоскую!

Они снова любили друг друга, и когда все кончилось, исчез и луг. Они опять лежали в ореховой рощице, солнце садилось, по земле протянулись длинные тени. Только в ее волосах еще сохранился запах роз.

– Скоро ночь, – сказал Родри. – Не могу даже думать об этом, но нужно уходить.

– Я знаю. Я тоже не хочу, чтобы старик все узнал. Ты придешь завтра?

– Обязательно. Я обещаю.

И она исчезла, разметав вокруг мертвые листья. Родри встал и пошатнулся. Кружилась голова, по спине струился холодный пот. Он вцепился в дерево, чтобы устоять на ногах, и долго приходил в себя, прежде чем сумел собраться с силами и дойти до коня, мирно щипавшего высокую траву. И все же, несмотря на изнеможение, он точно знал, что снова придет к ней. Дело было не только в ее необыкновенной сексуальности. Она сама была чудом. Каким образом он, глупец, забыл, что она брала его с собой в Ликие Земли и показывала, какие там чудеса? Всю долгую дорогу до лагеря он недоумевал, как вообще мог забыть ее? Кроме того, он помнил ее предупреждение: не нужно, чтобы старик узнал.

Когда Родри вошел в палатку, Адерина в ней не было. Родри сел, решив несколько минут отдохнуть, и тут же уснул. Проснулся он только раз, чтобы переползти на одеяла. Когда он проснулся в следующий раз, палатку заливал солнечный свет. Гавантар у очага помешивал что-то ароматное в железном котелке.

– Привет, – зевнув, сказал Родри. – А где мудрейший?

– Он взял вьючную лошадь и поехал к морю. Сказал, самое время собирать красные водоросли; они очень помогают, если живот болит.

– А ты почему с ним не поехал?

– Я поеду после полудня. Дочка Бронарио еще не совсем здорова. Адерин хотел, чтобы я побыл здесь и убедился, что лихорадка не вернется.

– Понятно. Мне, наверное, надо поесть да тоже идти. Сегодня моя очередь пасти табун.

– Ты уже опоздал. – Гавантар присел на корточки и ухмыльнулся. – Сейчас почти полдень. Я хотел тебя разбудить, а Кел сказал, не надо. Он сказал, пойдешь завтра.

– Полдень? Почти полдень?!

– Ну да. – Его улыбка увяла. – Родри, с тобой все в порядке? Ты такой бледный!

– Правда? Нет, все нормально. Я просто… Мне просто снились странные сны, вот и все. Поеду-ка я, пожалуй, в табун. Чувствую себя последним дураком – должен работать, а сам сплю!

Но, разумеется, поехал он не в табун, а назад к тем ивам и лещинам, и нисколько не раскаивался, что солгал Гавантару. Она уже дожидалась его, сидя на берегу речки и расчесывая пальцами длинные синие волосы. Он спешился и начал расседлывать коня.

– Ты ведь не сказал старику, нет? – спросила она.

– Не сказал. Он все равно уехал на несколько дней.