Они закончили трапезу, и Адерин подошел поближе к источнику. На каменных стенках были вырезаны вьющиеся лозы и цветы, из которых выглядывали лица дикого народца.

– Галабериэль, – сказал Адерин, – ваш народ очень красиво работает с камнем.

– Это было раньше. Этому источнику больше восьми сотен лет. Теперь нет таких искусных мастеров.

– В самом деле? Слушай, твои ребята называют тебя банадар. Это как лорд или принц?

– Что-то вроде, но не совсем то. Слушай, Адерин, тебе надо обучиться нашему языку. Большинство из нас здесь, на востоке, хоть немного, да говорит по-элдисски, а вот дальше на запад Народ не любит варварских наречий.

Вечером, следуя вдоль маленького ручейка, они вышли из леса на луг и разбили лагерь. Сняв груз с мула, Адерин понял, что оказался полностью отрезанным от Элдиса и всего, что знает, и ни за что самостоятельно не найдет дорогу назад. Остальные уже крепко спали, а он все сидел у костра и думал о Невине. Образ улыбающегося старика неожиданно возник перед ним.

– Я разбудил тебя? – мысленно спросил Адерин.

– Вовсе нет. Я как раз сидел и думал о тебе. Где ты? Все еще в Элдисе?

– Уже нет. Происходят странные вещи.

Адерин подробно рассказал о том, как его вынудили отправиться к Нананне. Образ Невина сгустился над огнем, он задумался.

– Действительно странно. Ты только подумай – я и не подозревал, что на западе живет другая раса. Я-то всегда считал, что король Бран и Кадваллон увели свой народ в такое место, что и представить невозможно! Надо поразмыслить об этом, но по твоим словам выходит, что эльфы возникли совсем в другой части Внутренних Земель, чем люди.

– Похоже на то. Интересно, каким двеомером они владеют.

– Мне тоже интересно. Надеюсь, ты расскажешь мне об этом, когда выяснишь? Мне кажется, что Владыки Света предупредили эту Нананну о твоем приходе. Все это очень интересно.

– Как бы я хотел, чтобы ты сам оказался здесь!

– Кто знает? Может, однажды и я отправлюсь на запад. А до тех пор будь осторожен, хорошо? Не кидайся сломя голову во всякие авантюры в погоне за тайным знанием. – И он исчез.

В полдень следующего дня они добрались до лагеря. Сначала увидели овец, огромную отару, которую охраняли собаки и верховые пастухи, одним из которых оказалась женщина, одетая в такие же кожаные штаны и голубую тунику, но с длинными волосами, заплетенными в длинную косу.

Еще через час они увидели табун из шестидесяти коней, пасущихся на привязи. Среди них Адерин заметил золотистых красавцев с серебряными гривами и хвостами, которых так высоко ценили жители Элдиса. Сразу за табуном, вдоль ручья, среди ив стояли палатки. Каждая была ярко раскрашена – животные, птицы, листья переплетались и были нарисованы так похоже, что казалось – птицы сейчас вспорхнут. В самом центре лагеря горел большой костер для приготовления пищи. И женщины, и мужчины готовили еду – разделывали ягнят, помешивали что-то в большом котле. Другие эльфы праздно стояли и лениво разговаривали. Галабериэль что-то крикнул, и все бросились к нему, говоря одновременно. Адерин слышал, что его имя упомянули несколько раз, а некоторые откровенно на него уставились. Смеясь и болтая, эльфы начали расседлывать их коней.

В стороне Адерин заметил молодую женщину. Ее серебристого цвета волосы были заплетены в две длинные косы. Она была красавицей – совершенный овал лица, огромные глаза, темно-серые, как грозовые тучи, маленький изящный рот. Она подошла к нему, и сердце его бешено заколотилось.

– Адерин? Меня зовут Далландра, я ученица Нананны. Моя наставница отдыхает, но позже я отведу тебя к ней. Спасибо, что пришел.

– Теперь я рад, но боюсь, что ваш банадар не дал мне выбора.

– Что? – Далландра обернулась к банадару. – Ты что наделал? Похитил его, как круглоухие бандиты?

Галабериэль рассмеялся, но все же отступил перед ее гневом. Она прекрасна, подумал Адерин, и, ей-богу, она тоже должна владеть двеомером! Тут он заметил, что Калондериэль наблюдает за ним, сузив глаза и скрестив руки на груди. Сердце Адерина упало. Конечно, такая женщина не может быть одинока. Потом одернул себя. Ну что он делает, именно он из всего человеческого племени – и ведет себя, как глупый юнец! Он с достоинством поклонился Далландре.

– Не нужно ругать банадара. Ради двеомера я бы охотно проехал и тысячу миль. В общем-то, именно так я и поступил.

Она улыбнулась, довольная его ответом.

– Куда же тебя поместить? У тебя ведь нет своей палатки?

– Я возьму его к себе, – сказал Галабериэль. – Право же, добрый Адерин, моя палатка к твоим услугам, если ты не против.

Чудовищная пурпурно-голубая палатка банадара стояла у самого края лагеря. На полу лежали стопки одеял и седельные сумы. Галабериэль расчистил местечко у входа и предложил Адерину положить там свою постель.

– Со мной живут холостые воины из моей дружины, но я считаю, что манеры у них лучше, чем у воинов круглоухих лордов.

Джезриаладар принес вьючные мешки Адерина и бесцеремонно швырнул их на пол у его постели. Очевщно, эльфы считали, что он сам должен распаковываться; впрочем, это было справедливо. Галабериэль взял его за руку и вывел из палатки, чтобы представить кашеварам.

Молодая женщина с младенцем на спине протянула Адерину деревянную миску с вареными овощами и деревянную ложку, потом обслужила банадара. Они ели, стоя у костра, и смотрели на молодых воинов, стоявших в очереди за едой.

– Видимо, ягненок будет готов позже, – невнятно сказал Галабериэль.

– О, этого вполне достаточно. Я все равно ем очень мало мяса.

Вечер шел своим чередом, эльфы вели себя дружелюбно, большинство говорило на элдисском наречии, но на Адерина не особенно обращали внимания. Точнее, его принимали настолько за своего, что у него слегка кружилась от этого голова.

Поев, Галабериэль уселся на землю у палаток и оживленно о чем-то заговорил с двумя приятелями по-эльфийски.

Адерин бродил по лагерю, рассматривал рисунки на палатках и смотрел, чем занимается Народ, пытаясь примениться к их образу жизни. Они ходили по лагерю, болтали друг с другом, начинали что-нибудь делать и тут же прекраща если им так хотелось.

Адерин увидел, как Лжезриаладар и еще один юноша принесли большой чайник воды из ручья, но прошло очень много времени, прежде чем Калондериэль поставил его на железную треногу, чтобы вскипятить. Еще больше времени прошло, пока двое юношей собрались помыть полдюжины деревянных мисок. Гуляя, Адерин набрел на молодую женщину, сидящую позади палатки и разговаривающую с двумя лоснящимися коричневыми собаками; потом она легла на землю и уснула, рядом уснули собаки. Когда он прошел там еще раз, их уже не было.

Наступили сумерки, ягненок был готов. Двое сняли его с вертела и положили на длинную деревянную доску, а остальные отгоняли собак. Все обитатели лагеря собрались вокруг, каждый отрезал себе кусок мяса; ели прямо здесь, стоя рядом с костром и болтая. Адерин увидел Далландру, положившую несколько отборных кусков на деревянную тарелку. Она понесла мясо в палатку, разрисованную вьющимися розами.

– Должно быть, Нананна проснулась, – сказал с набитым ртом Галабериэль. – Она, знаешь ли, старая совсем и часто отдыхает.

Адерин вдруг подумал – пройдет много дней, прежде чем Нананна вспомнит о том, что велела привести его сюда. Совсем стемнело, эльфы разожгли еще один костер и расселись вокруг него с деревянными арфами в руках.

Арфы походили на дэверрийские, но были настроены в четверть тона. Эльфы играли и на длинных деревянных флейтах, по звучанию походивших на волынку.

Они играли недолго, потом начали петь под аккомпанемент арф замысловатую мелодию в непривычной гармонии. Он слушал, пытаясь понять чужую музыку, и тут появилась Далландра.

– Она готова увидеть тебя. Иди за мной.

К расписанной розами палатке они подошли вместе. Далландра откинула полотнище, приглашая его войти. Адерин вполз внутрь и оказался окутан золотым светом, струившимся из шаров двеомера. Вокруг сидел дикий народец – гномы, свернувшиеся по-кошачьи клубочками или бродящие по палатке, феи, усевшиеся на шесты, сильфы, похожие на хрустальные сгустки.