Переговоры велись на середине поля: Эйгвик с десятью воинами в качестве эскорта, Греймин с десятью своими, и Родри среди них. Поскольку именно Родри убил брата Эйгвика, он должен был присутствовать, чтобы подтвердить это, если того потребует лорд. Родри очень надеялся, что этого не случится, хотя Греймин заверил его, что лично заплатит луд. Пока Греймину почти не предоставлялось возможности что-то сказать, потому что разговаривал в основном Беноик.

— Значит, решено? — наконец спросил Беноик.

— Да. — Судя по голосу, Эйгвик очень устал. — Я соглашусь с решением короля — при условии, что на его величество не будет оказано давление.

— И я сделаю то же самое, — вставил Греймин прежде, чем Беноик успел за него согласиться. — Клянусь честью моего клана!

— А я клянусь честью своего. — Эйгвик вздохнул и встал, затем перевел взгляд на солдат. Родри предполагал, что лорд просчитывает свои шансы против того количества людей, которых он в состоянии собрать. — Пришлите мне посыльного, когда прибудут люди короля.

— Хорошо, — Беноик встал и жестом приказал вставать и остальным. — Обещаю.

Они торжественно пожали руки. Мгновение Эйгвик колебался, оглядывая десять человек, собравшихся вокруг тьерина. Он знал, что один из них убил его брата, и смотрел каждому в глаза, задержавшись немного дольше, когда остановился на Родри. Родри смело ответил на испытующий взор и увидел, как губы лорда вытянулись в нитку от горечи. Имелось лишь одно основание привести серебряного кинжала на столь важные переговоры. Внезапно вздрогнув, Эйгвик повернулся и повел своих людей прочь. Родри громко, с облегчением выдохнул.

— Ты убил ублюдка в честном бою, серебряный кинжал, — сказал Беноик. — Не стоит огорчаться.

— И все же трудно смотреть в лицо родственнику убитого тобой человека.

Когда Родри сел на коня, чтобы ехать назад в лагерь, у него возникло ощущение, что кто-то за ним следит. Он повернулся в седле Вокруг него люди садились на коней, и никто не пялился на наемника. «В любом случае, кому на меня смотреть? Разве что Эйгвик не пытается издали посылать на меня проклятия!» — подумал Родри. Тем не менее, чувство держалось еще какое-то время, а после исчезло. На протяжении долгого пути назад, в дан Греймина, оно, время от времени, появлялось снова, словно кто-то, каким-то образом и по непонятной причине, за ним шпионил.

— Я очень рад, что ты больше не носишь руку на перевязи, — заметил Нед.

— И я тоже, — ответил Перрин.

Он взял кожаный мяч, туго набитый соломой, и стал повторно его сжимать, разрабатывая руку. Вскоре придется делать и другие упражнения. Рука еще сильно болела, поэтому Перрин хотел подождать с этим день или два. Нед расхаживал взад и вперед по маленькой комнате и, беспокойно хмурясь, наблюдал за двоюродным братом.

— А она нормально заживает?

— Пока не знаю. В любом случае я никогда не считался хорошим фехтовальщиком.

— Война все равно закончилась, если хочешь знать мое мнение. Эйгвик не причинит нам много беспокойства. Ради этой дурацкой войны с Греймином его брат совершенно обескровил владения.

— Значит, наш дядя скоро отправится домой?

— Пока нет. Он прекрасно проводит время с Греймином и ведет за него все переговоры. Но я знаю, как ты не любишь сидеть запертым в дане. Если хочешь, можешь ехать.

— Спасибо, но я останусь. На всякий случай… о… э… ну, если что-то случится.

— Даже если снова начнутся сражения, ты не сможешь к нам присоединиться — с такой рукой!

— Знаю. Но, видишь ли, дело не в этом.

— А в чем?

— О… э-э… Джил.

— Что? Да ты спятил! Родри тебя на куски разрежет. Не хочу тебя оскорблять — он и со мной без труда сделает то же самое.

— Но нет оснований доводить до открытой схватки, не так ли?

— Совсем никаких. Как нет никаких оснований солнцу подниматься каждое утро. Но оно почему-то всегда встает.

Подбоченясь, Нед задумчиво смотрел на Перрина так, словно собирался его утопить.

— Готов поспорить: я могу увести у него Джил, — сказал Перрин.

— Конечно. Именно поэтому я так и беспокоюсь, прах и пепел. Боги, никогда не знал человека, который бы имел такой успех у женщин. Как тебе это удается?

— Просто улыбаюсь им. Много улыбаюсь и льщу. Так делает большинство мужчин.

— Правда? У меня это никогда не срабатывало.

— О, ты наверное неправильно улыбаешься. Ты должен… о… э… вложить в улыбку немного тепла, чтобы оно как бы вытекало из тебя. Это легко — после того, как научишься.

— В таком случае, тебе придется меня научить. Но послушай, если ты выставишь силки на Джил, то вполне можешь заполучить волка вместо ягненка. Волк будет выполнять приказы моего любимого кузена. Он поедет вместе с ним по всему Кергонни.

— Я не могу этого сделать. Это нечестно.

— А как насчет всех тех случаев, когда я ради тебя врал нашему дяде? Это тоже было нечестно. Неужели ты так сильно хочешь провести ночь с Джил?

— Я никогда в жизни ничего не хотел так сильно!

— А, будь ты проклят, ублюдок! Хорошо. Родри и я найдем, куда поехать вместе.

— Спасибо, кузен. Нижайше благодарю.

Им предстояло долго ждать, пока гонец одолеет двести с лишним миль до дана Дэверри. Он может сесть на одну из многочисленных барж, следующих от горных шахт по Камин-Йрейн, и добраться в дан Дэверри очень быстро. Но обратно ему все равно придется ехать верхом. Конечно, в других частях королевства нашлись бы местные гвербреты, чтобы разобраться с их делом. Но различные гвербреты, которые когда-то правили в Кергонни, непрерывно воевали между собой, и король Марин Второй отменил этот титул летом 962 года. После кровавого восстания его сын, Касил Второй, официально принял соответствующий декрет об упразднении титула гверберета в 984 году и таким образом окончательно закрепил решение своего отца. С тех пор короли лично принимали клятвы верности каждого лорда Кергонни и разбирали различные спорные вопросы, возникающие между ними.

Все время, пока в дане ждали вестей из Дэверри, Перрин выслеживал Джил. Он проявлял осторожность и наблюдал за ней на расстоянии, угадывая те редкие моменты, когда Родри оставлял ее одну. А Джил прилагала все усилия, чтобы избегать Перрина. Поскольку она оказалась первой женщиной, которой удалось устоять против его странного очарования, Перрин был поставлен в тупик. Сопротивление делало Джил еще более желанной. Наконец ему подвернулся случай изменить ситуацию. На закате десятого дня вернулся курьер Греймина с сообщением, что король милостиво согласился решить спорный вопрос. Представитель короля и советник по вопросам права следовали прямо за курьером Греймина.

— Отлично! — воскликнул Беноик. — Греймин, ты должен отправить почетную стражу им навстречу.

— Я как раз сам собирался это предложить, — проворчал лорд. — Если один из моих благородных союзников согласится отправиться на это задание вместе со своим боевым отрядом, я буду ему очень благодарен.

Перрин многозначительно посмотрел на Неда. Тот вздохнул.

— Я с радостью это сделаю, ваша светлость, — сказал Нед. — У меня осталось шесть человек и мой серебряный кинжал. Этого достаточно для эскорта?

— Как раз. Если боевой отряд будет слишком большим, то Эйгрик может заявить, что мы пытаемся устрашить советника и тем самым оказать на него давление. Спасибо, лорд Нед.

Нед гневно посмотрел на Перрина и сморщился так, словно откусил бардекианский лимон. Перрин в ответ только улыбнулся.

— Ну, любовь моя, мы выезжаем на рассвете.

Джил похолодела от страха.

— В чем дело? — продолжал Родри. — Нам не угрожает никакая опасность.

— Я знаю, — она обнаружила, что ей трудно говорить. — Просто мы столько времени проводим вдали друг от друга.

— Зато у меня много боевых трофеев и награда от тьерина Греймина. Поэтому после окончания этой работы мы какое-то время поживем в приличной гостинице.