— Я чрезвычайно рад видеть тебя, Нед, — сказал Греймин. — Твои двенадцать человек отлично дополняют войско, которое у нас собралось.
В уверенном голосе тьерина слышалось беспокойство, которое вызвало опасения у Перрина. Для этого имелись основания, как выяснилось во время военного совета, собравшегося в большом зале. Даже учитывая людей Неда и трех других союзников, Греймин набрал только двести человек. Против них выступал тьерин Наддрик и его союзники, а тех было около трехсот. Спор касался двух квадратных миль приграничной территории между их владениями. Однако конфликт зашел куда дальше. Греймин был готов передать вопрос на рассмотрение короля, однако Наддрик отказался от предложения, сделанного несколько недель назад. Последовала стычка между конными патрулями, в которой погиб единственный сын Наддрика.
— Поэтому он жаждет моей крови, — закончил объяснения Греймин. — Я проехался по своим владениям, собрал всю возможную провизию и свез в дан. Никогда не знаешь, что случится, если человек втемяшит себе в голову начать кровную вражду.
Прочие лорды с серьезным видом кивали, а Перрин искренне жалел, что на самом деле не родился лесорубом. Вражда может продолжаться годы, и вот он тут, повязанный честью, и обязан участвовать в распре ради Неда.
После трапезы лорды остались за столом для хозяев и почетных гостей. Они внимательно рассматривали грубо нарисованную карту восточного Кергонни. Над ней они пили, спорили и кричали друг на друга, а Перрин молча слушал. Его пригласили участвовать в совете только из вежливости, оказанной ему по праву рождения; но поскольку у него не было своего боевого отряда, он не имел права принимать решения. Перрин оставался за столом до тех пор, пока лорды не согласились с планом Неда предпринять неожиданную атаку на врага, идущего им навстречу, после чего ускользнул прочь, взяв у пажа фонарь с вставленной в него свечой, и отправился в конюшню. Отыскав там своего серого в яблоках мерина, Перрин повесил фонарь на гвоздь в стене и уселся на кормушку. Конь склонил морду к груди Перрина и легко фыркнул. Перрин нежно почесал ему за ушами.
— Ну, друг мой, интересно, проживем ли мы достаточно долго, чтобы увидеть зиму. Мне на самом деле интересно.
Блаженно не осознавая, что существует такая вещь, как будущее, о котором стоит задумываться, конь покусывал Перрину рубашку.
— По крайней мере ты будешь в безопасности. Тебе не придется участвовать в этой схватке. Есть хоть что-то, чему можно радоваться.
Если бы в Кергонни сражались конными, как делали в большей части Дэверри, то никакая честь, никакие обязательства не заставили бы Перрина отправиться на войну. Но поскольку в этой бедной зерном провинции лошади слишком ценились, чтобы убивать их, в Кергонни мужчины ехали верхом только до места сражения, а бились пешими. И все же… Несмотря на то, что Перрин был уверен безопасности своего четвероногого друга, сердце у него болело при мысли о сражении. Как всегда, когда ему приходилось отправляться на войну, Перрин раздумывал, не трус ли он. Несомненно, все лорды провинции посчитали бы его трусом, если бы узнали о его истинных чувствах, касающихся чести и воинской славе. Все это представлялось Перрину значительно менее важным, нежели ловля рыбы в горной реке или наблюдение за пощипывающим траву оленем. В часы, подобные этому, Перрину вспоминалась старая пословица: «Что есть у человека стоящего, кроме чести?». Очень многое есть у человека — и причем гораздо более важное, чем эта самая честь, по мнению Перрина. Но он никогда не осмеливался высказать эту мысль ни в чьем присутствии. Даже с Недом он не мог поделиться. И неважно, как сильно было его желание просто уехать подальше от этой бойни. Ему не хотелось убивать людей, которых он не знал, и участвовать в войне, которая вполне могла бы и не начаться.
— Как я предполагаю, друг мой, мой вирд приходит тогда, когда суждено. Интересно, а у лошадей есть вирды? Жаль, что ты не умеешь говорить. Мы могли бы порассуждать об этом, не правда ли?
Внезапно Перрин замолчал, услышав, как кто-то открыл дверь в конюшню. Серебряный кинжал Родри поблескивал в свете фонаря. Наемник быстро шел по проходу.
— О, это вы, лорд! — проговорил серебряный кинжал. — Видите ли, капитан тьерина отрядил меня присматривать за конюшнями, а я услышал, как кто-то тут разговаривает. — Удивленный, Родри огляделся вокруг. — Здесь есть кто-то еще?
— О… э-э… ну, я просто разговаривал со своим конем.
Глаза Родри блеснули с едва сдерживаемой насмешкой, которую Перрин привык замечать на лицах других людей, когда они сталкивались с ним и его странностями.
— Понятно. Лорд, могу ли я спросить вас, собираемся ли мы завтра выезжать?
— Да. Собираемся устроить фланговую атаку. Немного удивить их.
Родри улыбнулся. Он испытывал искреннее удовольствие от новости. Красивый, крепкий парень рвался в бой. Вот как раз таким и должен был быть Перрин, знатный лорд. А он вовсе не был таким, и воинственные, мускулистые типы всегда его презирали. Перрин не знал, завидует ли серебряному кинжалу или ненавидит его — и то, и другое, как он решил позднее.
На следующий день до рассвета армия выстроилась во дворе, ярко освещенном горящими факелами. Воины молчали, лорды выглядели мрачными, лошади беспокоились, били копытами, трясли головами, когда свет, отраженный шлемом или мечом, попадал им в глаза. Как обычно, боевой отряд Неда занял место в строю последним, воины кричали друг на друга и спорили, кто с кем поедет. Когда Перрин встал рядом с двоюродным братом, то заметил, как Родри улыбается сам себе, словно думает о красивой женщине.
— Мы хотим срезать путь. Минуем дороги, — сказал Нед. — Ты отправляешься на разведку, Перро.
— Естественно… Клянусь, ни один из вас не в состоянии найти путь через рощу!
— Даже от лесорубов бывает польза.
Перрин пожал плечами. Беспокойство лошадей заставило его задуматься, не ждет ли их впереди провал: иногда животные предчувствуют такие вещи. Наконец Греймин протрубил в серебряный рожок. Когда небо только начало светлеть, ворота открыли. Высоко держа меч, тьерин выехал из дана первым, его личный боевой отряд цокал копытами сразу же вслед за ним, по четыре воина в ряд. Войско змеей потянулось вниз с холма. Внезапно Перрин услышал в отдалении боевые кличи, словно кто-то бежал навстречу Греймину. Солдаты яростно закричали; затрубили рожки, приказывая вооружаться и идти в бой. Наддрик сам приготовил для своего соперника сюрприз.
Во дворе воцарился хаос, все толкались и кричали, люди спешивались, хватали щиты и шлемы и бросались бежать из дана. Перрин спрыгнул на землю и в последний раз похлопал своего серого.
— Прощай и молись Эпоне, чтобы мы встретились снова.
Он выбежал вслед за Недом. Сражение разворачивалось на середине склона. Это было яростное, неорганизованное кружение людей и лошадей без всадников. Воины Наддрика пытались прорваться наверх, а солдаты Греймина — отогнать их назад. Пыль стояла столбом, и Перрин практически сразу же потерял Неда из виду. Рослый парень с гербом врага — синего и желтого цветов — на щите бросился на Перрина. Перрин поднял щит, встретил удар вражеского меча и отклонил его, а затем сам ударил противника мечом. Тот выругался и пошатнулся: Перрин рассек руку врага, державшую меч. Раненый шагнул назад, истекая кровью. Он попытался провести обманный маневр, но теперь больше парировал, чем наносил удары. Перрин следовал за ним и скоро понял, что враг отступает вниз по склону. Выкрикивая боевые кличи, люди Греймина гнали противника. «Нам следует удерживать позиции наверху», — подумал Перрин. Но было слишком поздно. Да никто и не стал бы слушаться его приказов, даже если бы он попытался их отдать.
Внизу, на ровной местности, сражающиеся перестроилось — разделились на отдельные пары и небольшие группы. Внезапно Перрин услышал смех, странный и булькающий, который время от времени превращался в настоящий вой. Хохот разносился над лязганьем мечей и ударами их о щиты и кольчуги. Это был такой дикий звук, что на мгновение Перрин остановился, озираясь по сторонам. Любопытство дорого ему стоило. Услышав крик позади, он обернулся и увидел, как три человека несутся прямо на него и у всех — щиты с синим и желтым. Издав вопль ужаса, Перрин резко поднял щит и меч, едва успев парировать два сильных удара.
