Тем не менее,, несмотря на все предосторожности, однажды ночью Маддин столкнулся с людьми Ромила. Ровно в полночь он пробирался по полям назад к Брин Торейдику. Холодный ветер быстро гнал по небу облака, которые то закрывали, то открывали полную луну. Маддин уже видел гору — она прорезала тьму, поднимаясь вверх из середины луга и выделяясь на фоне более светлого неба. Внезапно он услышал звон поводьев, который далеко разносился в чистом ночном воздухе. Лошади фыркали, копыта быстро стучали по дороге. Рядом находилась роща. Деревья стояли без листьев — плохое укрытие, но лучшее из всех, что мог сейчас найти Маддин. Он направил коня в заросли деревьев. Снег осыпался с веток ему на капюшон и вскоре покрыл весь плащ. Маддин не двигался и ждал. Он не бросился к горе. Если его все-таки поймают, он не хотел, чтобы вместе с ним повесили также и Невина.

Шесть всадников скакали по дороге рысью, держась близко друг к другу. Когда они оказались у самой рощи, то приостановились, встали кругом и начали спорить, куда повернуть на развилке. Маддин ясно слышал, что они сильно пьяны. Вокруг него собрались духи, их беспокойство и замешательство были почти ощутимыми. Они прислушивались вместе с ним к продолжающемуся у дороги спору. Затем конь Маддина вдруг забил копытом, содрогаясь от холода, и промерзшие поводья зазвенели в ночи. Один из всадников повернулся в седле и увидел его. Маддин заставил коня медленно пойти вперед; он понял, что ему лучше сдаться, чем ставить под угрозу жизнь Невина и, возможно, жизнь Белиан.

— Опасность, — прошептал Маддин Элементалям. — Сообщите Невину.

Он почувствовал, как некоторые из них бросились прочь, но остальные сгрудились поближе, и от них к нему потянуло потоками теплого воздуха, подобные дуновениям слабого ветерка.

— Эй ты! — крикнул один из всадников. — Давай сюда!

У Маддина опустилось сердце — он узнал Селина, одного из людей Девира, который тоже хорошо его знал. С Селином во главе всадники двинулись ему навстречу, выстроившись полукругом, чтобы быстро окружить его. Ситуация казалась безнадежной. Маддин подчинился. В лунном свете он увидел выражение сильного удивления на лице Селина.

— Маддин! О боги! — испуганно зашипел Селин. — Самхейн ведь давно миновал.

Один из мужчин резко вскрикнул, подобно гончей, которую ударили. Всадники резко остановили лошадей — как раз в тот миг, когда Маддин почувствовал, как простейшие духи в панике носятся вокруг него, поднимая полы его плаща, потряхивая ими и краями капюшона.

— Послушай, Маддо, не причиняй нам зла! Я ведь был твоим товарищем. Мы же подняли против тебя меч только по приказу нашего лорда! Это он заставил нас. Живи себе спокойно в Иных Землях.

Когда Селин стал поворачивать нервничающую лошадь назад, до Маддина наконец дошло: Селин считает его мертвым, как и остальных членов боевого отряда Бриноика. Он предположил, что видит дух Маддина. От этой мысли Маддин засмеялся. Это оказалось как раз тем, что требовалось: все подразделение попятилось, не в силах отвести испуганных глаз от лица Маддина. Против такого внимания не может устоять ни один бард. Маддин откинул голову назад и завыл. Это был высокий, долгий, зловещий звук. Он держал ноту сколько мог. Один из всадников закричал, и от этого крика люди пришли в себя.

— Духи! — завопил Селин. — Спасайтесь!

Хихикая от чистой радости и возможности попроказничать, Элементали бросились между лошадьми. Маддин видел их в лунном свете: это были сгустки воздуха, что-то вроде кристаллов или льдинок — маленькие личики, маленькие ручки. Пальчики принялись щипать лошадей и всадников. Лошади лягались, вставали на дыбы; всадники орали, били животных поводьями и отчаянно пытались их развернуть. Когда Маддин завыл во второй раз, лошади галопом понеслись к дороге, а всадники припали к их шеям и держались изо всех сил. Маддин сидел в седле и плакал от смеха, пока не вернулись духи. Окруженный толпой друзей, он поехал назад к горе, легенда которой только что укрепилась. Когда он заводил коня в стойло, Невин выбежал его встретить.

— Что там за опасность?

— Все закончилось, мой господин, и получилось очень интересно. Думаю написать об этом песню.

Однако вначале он просто пересказал Невину все случившееся за кружкой подогретого эля с пряностями. Старик смеялся своим сухим смехом, который всегда звучал так, словно заржавел от долгого небрежения.

— Поле брани, где пал твой боевой отряд, находится примерно в пяти милях отсюда. Достаточно близко для привидения. Меня беспокоит только одно: если они вернутся утром, то увидят следы копыт твоего коня. — Невин взглянул на кого-то у своего правого колена. — Пожалуйста, сослужите нам службу, хорошо? Отправляйтесь на поле. Помните следы, которые оставил конь Маддина? Точно помните? Отлично! Заметите их получше, но не трогайте никакие другие. Все прочие пусть остаются. Мы хорошо подшутим над этими неприятными типами.

Маддин почувствовал, как толпа исчезла, за исключением одной маленькой голубой сильфиды. Внезапно он ясно ее увидел: сильфида сидела у него на колене, сосала пальчик и смотрела на него вверх поразительно пустыми зелеными глазами. Когда она улыбнулась, то обнажила ротик, полный острых, как иголки, ярко-голубых зубов.

— Ого! — воскликнул Невин. — Ты ведь ее видишь, не так ли?

— Да, вижу. А я буду и дальше видеть простейших духов после того, как уеду отсюда?

— Предполагаю, что да, но на самом деле в точности я этого не знаю. Мне раньше не приходилось сталкиваться с головоломкой вроде тебя, парень.

Маддин неблагодарно подумал, что если он сам — головоломка, то Невин — самая большая загадка в мире.

На следующий день Невин отправился в деревню послушать, что говорят, и вернулся с рассказом о встрече Маддина с воинами лорда в новом и, несомненно, окончательном варианте. Люди лорда Ромила сваляли дурака и поехали мимо Брин Торейдика во время полнолуния — когда даже умалишенные знают, что по ночам следует избегать этой горы, как отравы, в особенности в полнолуние. И там они увидели призраков всего боевого отряда лорда Бриноика, которые неслись в атаку через луг, точно так же, как во время своего последнего сражения. Тем не менее, утром всадники отправились назад — осмотреть место при свете дня. И увидели следы лишь собственных лошадей.

«А что они думали найти? — говорит мне владелец таверны, — посмеиваясь, рассказывал Невин. — Все ведь знают, что духи не оставляют следов».

— Значит, они на самом деле возвращались? Я очень рад, что вы об этом подумали.

— О, одно дело, когда тебя при полной луне преследуют призраки, и совсем другое — когда ты начинаешь соображать что да как при свете дня. Но они не обнаружили там ничего, что могло бы заставить их задуматься. Теперь никто из людей лорда Ромила не станет ездить рядом с горой, даже при свете дня.

— Для нас это очень хорошо.

— Да, но, боги, вы, воины, такие суеверные!

— О, правда? — замечание старика вызвало у Маддина смех. — Вы показываете мне мир, полный призраков, отправляете духов оказывать мне услугу, а затем еще называете меня суеверным!

Невин смеялся этому очень долго.

— Ты прав, и я извиняюсь, Маддин, но ты определенно не станешь отрицать, что обычный воин верит, будто самые странные вещи принесут ему удачу, или наоборот неудачу.

— Да, верит, но вы просто не знаете, что такое участвовать в войне. Каждый раз, когда седлаешь коня, ты знаешь, что можешь никогда не вернуться. Кто может сказать, от чего один умирает, а другой выживает в сражении? Я знал одного парня, прекрасного воина — о, он владел мечом, как бог, не как смертный! — и вот он участвует в схватке, причем все преимущества на его стороне, и знаете, что произошло? Подвела подпруга! Она разорвалась, он вылетел в толпу недругов, и его затоптали. А иногда встречаешь полных идиотов, которые владеют мечом не лучше, чем деревенский парень, работающий на ферме. И вот такие скачут прямо на врага и возвращаются, не получив ни царапины. Поэтому через некоторое время начинаешь верить в удачу, и предзнаменования, и все остальное, что только придет тебе в голову, просто чтобы облегчить страдания от неизвестности — ведь никто не знает, когда умрет.