— Нет. Предполагаю, что ее люди просто ходят размять лошадей.

— Да, скорее всего.

К этому времени боевой отряд уже выезжал за ворота. Громко цокали копыта, раздавались веселые голоса. Даннин так напряженно следил за Гвенивер, что это встревожило Невина.

— Послушай, дружок, — сказал он. — Она не для тебя. Любому мужчине запрещено прикасаться к ней. У тебя должно быть достаточно здравого смысла, чтобы понимать это.

Даннин так резко повернулся к нему, что Невин отступил назад и на всякий случай призвал на помощь Диких, если капитан вдруг попробует применить силу. Но Даннин, что странно, выглядел не столько разъяренным, сколько обиженным.

Мгновение он колебался, словно хотел что-то спросить, а затем развернулся на каблуке и быстро пошел прочь. «Глупец!» — глядя ему вслед подумал Невин. А затем выбросил Даннина из головы и отправился наверх, к принцу Мейлу.

Молодой аристократ, опираясь о подоконник, наблюдал за крошечными фигурками членов боевого отряда клана Волка, которые спускались вниз со склона в город.

— Когда я был мальчиком, то любил играть в игрушки, которые привезли из Бардека, — сказал он. — Маленькие серебряные лошадки и воины. Отсюда боевой отряд кажется такого же размера. Обычно я выстраивал их в ряд и мечтал о дне, когда сам поведу людей в битву. А, боги! День пришел и так быстро закончился.

— Тебя еще вполне могут выкупить.

Мейл горько улыбнулся Невину и бросился на стул у очага, где потрескивал огонь. Невин сел напротив и протянул руки к теплу.

— До весны никаких гонцов больше не будет, — сказал принц со вздохом. — Всю зиму здесь! Знаешь ли, моя жена хотела приехать и разделить со мной заточение, но отец не отпустил ее. Наверное, он прав. Это бы только дало в руки Глина еще одного заложника.

— Мне кажется, ты привязан к ней.

— Да. Отец договорился о нашем браке, когда мне было десять лет, а ей — восемь, и она жила у нас при дворе, пока мы были помолвлены. Видишь ли, ее готовили быть женой принца. Три года назад мы поженились. Ты привыкаешь к кому-то, а затем тебе его не хватает. О, послушай, господин хороший, прости меня. Я сегодня много болтаю.

— Не требуется никаких извинений, парень. Принц долго смотрел в огонь. Наконец он поднялся.

— Я закончил читать книгу хроник, — снова заговорил он. — Как все странно получается! Я стану самым образованным принцем, который когда-либо был в Элдисе, и это не принесет моему королевству ничего хорошего.

— Еще слишком рано терять надежду.

Мейл резко повернулся.

— Послушай, Невин, все стражники клянутся, что ты владеешь двеомером. Ответь мне на один вопрос, только честно. Когда-нибудь я покину эту комнату? Не ради виселицы, а ради чего-то иного?

— Мне не дано это знать.

Мейл кивнул, затем снова отвернулся к камину. Несколько раз Невин пытался заговорить с ним. Наконец принц прервал молчание, но единственной темой, которую он согласился поддерживать, было содержание прочитанной книги.

Дождь падал на дан Кермор серебряной стеной. В совещательной комнате было сыро, а от каменных стен несло холодом. Гвенивер поплотнее укуталась в плед. Советники продолжали нудно говорить. С другой стороны стола Даннин играл с кинжалом. Король восседал с таким серьезным выражением лица и слушал с таким вниманием, что Гвенивер поневоле заинтересовалась тем, какая мысль у него сейчас на уме и что его на самом деле так волнует.

— Сдержанность, умеренность и отсутствие поспешности всегда лучше всего срабатывают во всех делах, сеньор, — говорил Саддар. — И даже в большей степени в деле принца Аберуина. Мы должны как можно дольше держать Элдис в постоянной задумчивости.

— Именно так, — согласился Глин. — Сформулировано наилучшим образом.

С легкой улыбкой Саддар снова сел.

— Теперь следующий вопрос. Уважаемые господа, я хочу разрешить лорду Гветмару из клана Волка на следующее лето не участвовать в войне, чтобы он мог заново отстроить свой дан и найти фермеров для обработки своих земель, — продолжал король. — Считаете ли вы это мудрым?

Ивир поднялся с поклоном и заговорил:

— Очень мудро, сеньор. Я сомневаюсь, что хоть кто-то из ваших вассалов станет ворчать. Все знают, что земли клана Волка формируют важный клин на границе.

— Хорошо, — Глин повернулся к Гвенивер. — Вот пожалуйста, ваше святейшество. Вопрос решен, как вы хотели.

— Нижайше благодарю. Сеньор очень щедр, а его советники очень мудры.

Глин кивнул всем и закрыл совещание.

Гвенивер поняла, что Даннин следует за ней, держась на расстоянии. Она поспешила по коридору, спустилась по лестнице и прошла к большому залу, и тут он настиг ее. Едва сдерживаемая ярость, горящая у него в глазах, была устрашающей.

— Я хочу поговорить с тобой, — сказал он. — Снаружи.

— Нет ничего такого, что нельзя сказать здесь.

— Правда? Я так не думаю, госпожа.

Внезапно она почувствовала холодное предупреждение, которое подсказывало ей, что лучше дать ему высказаться прежде, чем он устроит отвратительную сцену прямо здесь, в зале. Гвенивер с неохотой последовала за ним к укрытию под складским навесом. Там было холодно и мокро.

— Три дня я думал, что сказать, — начал он. — Больше я ждать не могу. Я слышал, что ты обменялась кровной клятвой с Рикином.

— Именно так. А тебе до этого какое дело? Мы поклялись разделить могилу, не постель.

— Я в это не верю.

— Лучше поверь, потому что это правда.

Мгновение Даннин колебался. Он был готов поверить ей… Затем криво улыбнулся. Гвенивер впервые поняла, что он не просто желает ее; по-своему искренне, хотя и грубо он беспокоится о ней.

— Данно, послушай, — смягчая голос сказала она. — Если я когда-нибудь нарушу клятву, которые давала Богине, то умру на следующий день. Я уверена в этом. Она найдет способ нанести удар.

— Правда? Что же ты тогда, призрак из Других Земель?

— Но я не нарушала клятв. А если ты так уверен в обратном, то почему ты публично не заявишь о моем святотатстве?

— Это должно быть очевидно, черт побери.

Появившаяся у него на губах улыбка заставила Гвенивер шагнуть назад. Тем не менее Даннин не сделал ни одного движения по направлению к ней.

— У меня душа сжимается от того, что я произношу такие слова, — продолжал он. — Но я люблю тебя.

— Мое сердце болит за тебя, потому что эту ношу тебе придется нести в одиночестве.

— Позволь мне сказать тебе кое-что. Я никогда не отклонял вызова, который мне бросали.

— Это не вызов, а простая правда.

— Неужели? Посмотрим.

Следующие несколько дней Гвенивер чувствовала себя так, словно танцует танец смерти. Она старалась держаться подальше от Даннина, но это у нее плохо получалось. Когда бы она ни пришла в большой зал, он подходил и садился рядом, словно имел на это полное право. Когда бы она ни отправилась в конюшни, он следовал за нею. Когда бы она ни отправилась в свои покои — она встречала его в коридоре. Он заставлял себя быть очаровательным. Наблюдать за подобным поведением такого гордого человека, как Даннин, можно было только с болью. Днем Гвенивер старалась проводить столько времени с Рикином, сколько возможно. По вечерам она заходила к Невину в покои или запиралась у себя со служанкой.

Вечером, когда ветер стонал в каменных коридорах, Гвенивер отправилась в покои Невина и обнаружила, что старик приобрел пару стульев. Более того, Невин расстелил на столе скатерть и поставил кувшин с медом и три кубка.

— Добрый вечер, госпожа, — заговорил он. — Хотел бы просить тебя остаться, но ко мне должны прийти двое гостей. Я завел дружбу с Саддаром и Ивиром и пригласил их к себе.

— Это мудро. Несомненно, они возненавидели бы вас за то влияние, которое вы имеете на короля. Став вашими друзьями, они воздержатся от злых помыслов.

— Мои мысли шли в том же направлении.

Гвенивер сделала всего несколько шагов по коридору, когда увидела Даннина. Прислонившись к стене, он поджидал ее. Она вздохнула и подошла к нему.