Врач находился на особом доверии. В 1918г., после покушения на Ленина, он удачно оперировал вождя и в последующие годы принимал участие в медицинских консультациях, связанных с его здоровьем. «По словам Семашки, это хирург лучший <…>», — писал о Розанове Ильич.
Этот же врач в 1924г. оперировал Сталина, которому удалил аппендицит и произвел резекцию слепой кишки. Авторитет Розанова и особая близость к верхушке Кремля сделали его и главным консультантом больницы ОГПУ, он пользовался особым расположением Генриха Ягоды.
29 декабря 1925г. Розанов вместе с директором больницы Молоденковым отправляет в Институт Экспериментальной Эндокринологии специальное уведомление: «В ответ на №2022 Боткинская больница сообщает, что ей желательно иметь на год количество обезьян до 50 штук. Породы желательно более крупные: гаймандрины, павианы, хотя бы 2-х шимпанзе. Обезьяны нужны для экспериментов над ними и для трансплантации желез внутренней секреции людей».
Специальное уведомление Розанова, посланное в Институт Экспериментальной Эндокринологии, свидетельствовало о том, что хирург Розанов внимательно следил за опытами, проходившими в Парижской лаборатории Воронова, и желал повторить его феноменальные успехи с пересадкой желез обезьян, но не буржуазным деятелям и капиталистам, а членам советского правительства.
2. Русский Франкенштейн
В знаменитой книге Мэри Шелли рассказывается о честолюбивом хирурге Франкенштейне, уроженце Трансильвании, замыслившем сотворить совершенного человека с помощью скальпеля. Русский Франкенштейн имел не менее амбициозные планы. Но, в отличие от своего литературного аналога, он существовал в действительности и мечтал о создании идеальной обезьяны. Точнее, о необычном существе, полученном искусственным путем и способным занять на лестнице дарвиновской эволюции свободный промежуток между человеком и человекообразными. Русского Франкештейна звали Илья Иванович Иванов. Он был уверен, что однажды его час пробьет и мир облетит сенсационная весть. Но путь к предполагаемой славе пролегал через парадные подъезды советской бюрократии.
Один из них располагался в доме на Чистопрудном бульваре, где висела заклейменная советским гербом медная доска с надписью «Народный комиссариат просвещения». 24 декабря 1924г. здесь произошло странное событие. Когда очередное, 53-е заседание Президиума Государственного ученого совета близилось к концу и многих уже клонило в сон после занудных вопросов, связанных с утверждением производственного плана научно-художественной секции и дискуссией по поводу принуждения отделами народного образования покупать с их складов книги, запрещенные ГУСом, на трибуну поднялся бородатый, лохматый математик Отто Юльевич Шмидт. Он прочитал собравшимся докладную записку некоего профессора Иванова об искусственном скрещивании человека с обезьяной. Члены ГУСа слегка оторопели от необычного демарша. Но всё же, рассудив о глубоком естественнонаучном значении эксперимента, президиум постановил: «Поручить научно-технической секции ГУСа для проработки данного вопроса образовать комиссию из биологов и врачей». Это, конечно, было ни два и ни полтора. Так что автор докладной записки товарищ Иванов приступил к составлению новых документов, на имя народного комиссара просвещения Луначарского и других советских чиновников. В своей эмоциональной аргументации он напирал на то, что еще в мрачные времена царизма пытался претворить эти идеи в жизнь, да вот только напоролся на инквизиторов из Священного синода, и попы-мракобесы перекрыли ему все пути.
Илья Иванович не был похож ни на сумасшедшего, ни на афериста, решившего погреть руки на наивных материалистах. Внешне он очень походил на сказочного доктора Айболита, несущего исцеление животным. Он действительно искал средства от некоторых заразных болезней домашнего скота, но, кроме того, вот уже много лет занимался искусственным оплодотворением животных методом зоотехники. Благодаря успехам в этой области он стал чрезвычайно авторитетным специалистом даже в Европе. А в России сам Иван Павлов считал его эксперименты по гибридизации животных весьма перспективными. На открытиях Иванова и сегодня держится мировая наука выращивания и разведения чистопородного, домашнего скота. Но ученому было мало лавров зоотехника.
Результат заседания Государственного совета был для Иванова более чем скромным. Но ученый заставил первую инстанцию обсудить свой проект и даже «образовать комиссию из биологов и врачей». У него появился авторитетный в большевистских кругах союзник — математик Шмидт, выступавший с докладом о его предложении. Небезынтересно, что среди сторонников его эксперимента был и ученый секретарь научно-технической секции ГУСа Тихменев, секретный сотрудник ОГПУ.
12 июня 1924г. и 9 апреля 1925г. Иванов получил письма от своих французских друзей. Это были известные бактериологи Эмиль Ру и Альбер Кальметт. В 1924г. во время научной командировки на Запад Иванов посвятил их в тайну экзотического эксперимента, и французы любезно предложили ему посильную помощь.
«Еще раз хотим подтвердить Вам, — писал Кальметт, — что как только Вы вернетесь, мы снова постараемся помочь Вам продолжить Ваши исследования.
С твердой уверенностью, что Вы, конечно, вернетесь к нам и вернетесь скоро, чтобы поставить опыты по гибридизации с антропоморфными обезьянами, опыты имеющие весьма важное значение и мировой интерес, мы будем продолжать подготавливать все необходимое для Вас на станции в Киндии.
Примите дорогой Коллега уверения в наших чувствах глубокого расположения и сердечной преданности.
Д-р Кальметт».
В 1923г. по инициативе Кальметта в колониальной Гвинее, в окрестностях городка Киндии, Институт Пастера открыл бактериологическую станцию. Она располагалась в 150 километрах от столицы колонии. Здесь в специальных вольерах содержались пойманные в Африке обезьяны, в том числе и шимпанзе. На них ставились различные опыты и отрабатывалось действие сывороток против человеческих инфекций, таких как туберкулез, проказа, рак. Намечались дальнейшие экспериментальные исследования в бактериологии.
Директор Пастеровского института Эмиль Ру был известен по исследованиям сибирской язвы, бешенства, сифилиса. Ему же принадлежала и первая антидифтерийная сыворотка, а его заместитель доктор Кальметт разрабатывал способы борьбы со змеиными укусами. Профессор Иванов козырял их именами в письмах и демаршах в советские учреждения: «В лице этих мировых ученых я впервые встретил не только сочувствие, но и готовность оказать реальную помощь для осуществления программы моих опытов».
Поддержанный французскими коллегами, Иванов упрямо шел на штурм советских коридоров власти. Он направил наркому Луначарскому письмо, где описание предстоящего эксперимента обрамлялось марксистскими лозунгами и ссылками на поддержку Института Пастера. Один из аргументов «за», по мнению ученого, был в том, что советское правительство могло бы использовать новое живое существо в интересах науки и пропаганды естественного исторического мировоззрения. Затраты на финансирование эксперимента составляли, по оценке профессора, 15 000 долларов. Интригуя, Иванов угрожал, что имеет предложение от Пастеровского института, но как патриот СССР хотел бы, чтобы его страна участвовала в реализации опыта. Денег от Наркомпроса получить не удалось, но добрые люди из ГУСа подсказали, что неплохо было бы направить письмо самому председателю Совнаркома Алексею Рыкову.
27 мая 1925г. этот кремлевский иерарх поучил письмо ученого с множеством материалистических доводов. Иванов настойчиво увещевал предсовнаркома в необходимости создания нового животного, или нового человека, смотря что получится. Новые письма попали на подготовленную почву. Вскоре идеи Иванова, изложенные на бумаге, достигли одного из серых кардиналов Кремля, управляющего делами Совнаркома СССР Горбунова. Помимо своей высокой должности он также занимал пост председателя комиссии по содействию работам Академии Наук. Горбунов стал ангелом-хранителем Иванова. С его легкой руки и, возможно, при содействии О. Ю. Шмидта Физико-математическое отделение АН предложило Иванову сделать доклад о проекте экспедиции в Западную Африку. Выступление профессора было намечено на 30 сентября 1925г. На этот раз Илья Иванович заготовил весьма продуктивный ход. Он предложил использовать привезенных обезьян и приплод, полученный в ходе фантастического эксперимента, для операции по трансплантации половых желез членам советского правительства в целях борьбы с «синдромом изнашивания». Советский футуролог Мелик-Пашаев так сформулировал компромисс Иванова и обитателей Кремля: «Вполне понятно, что могущее родиться от такого оплодотворения потомство будет представлено существами более близкими к человеку, существами, которые легко будут размножаться и, находясь постоянно под руками у человека, будут служить неиссякаемым источником, откуда будет получаться материал для всякого рода операций замены органов, омоложения».
