Применение газовых баллонов осложнялось многими факторами. Так, например, изменение ветра срывало их применение. Газовые баллоны приходилось доставлять в непосредственную близость от позиций противника, зачастую под его интенсивным артиллерийским огнем.

К концу 1916 г. выявилась тенденция к уменьшению применения «газобаллонов» и переходу к стрельбе артиллерии химическими снарядами, представляющей несравненно более управляемое и гибкое химическое оружие, обеспечивающее внезапность нападения, то есть одно из главнейших условий успеха. При стрельбе химическими снарядами возможно образовать облако отравляющих газов в любом желаемом направлении и в любом месте в пределах дальности, допускаемой артиллерийским орудием, и почти вне зависимости от направления и силы ветра и других метеорологических условий. Стрельба химическими снарядами могла производиться из любых состоявших на вооружении артиллерийских орудий калибра 75 мм и выше, без каких-либо их конструктивных изменений.

Правда, для нанесения существенных потерь противнику требовался большой расход химических снарядов, но и газобаллонные атаки требовали огромного расхода отравляющих веществ.

Массовое производство 76-мм химических снарядов на русских заводах началось в конце 1915 г. В армию химические снаряды стали поступать в феврале 1916 г.

В России начали изготавливать с 1916 г. химические 76-мм гранаты двух типов: а) удушающие (хлорпикрин с хлористым сульфурилом), действие которых вызывало раздражение дыхательных органов и глаз в такой степени, что пребывание людей в этой атмосфере было невозможно; б) ядовитые (фосген с хлорным оловом или венсинит, состоящий из синильной кислоты, хлороформа, хлорного мышьяка и олова), действие которого вызывало общее поражение организма и в тяжелых случаях смерть.

Газовое облако от разрыва одного 76-мм химического снаряда охватывало площадь около 5 кв. м. Исходной для расчета количества химических снарядов, необходимых для обстрела площадей, принята была норма: одна 76-мм химическая граната на 40 кв. м площади и один 152-мм химический снаряд на 80 кв. м площади. Выпущенные непрерывно в таком количестве снаряды создавали газовое облако достаточной боевой концентрации. В дальнейшем для поддержания полученной концентрации число выпускаемых снарядов убавляется вдвое.

Такая стрельба химическими снарядами целесообразна лишь в тех условиях, когда ветер меньше 7 м/с (лучше полное затишье), когда нет сильного дождя и большой жары при твердом грунте у цели, обеспечивающем разрыв снарядов, и на дистанции не свыше 5 км. Ограничение дистанций вызывалось предположением о необходимости обеспечения снаряда от опрокидывания при полете в результате переливания отравляющей жидкости, которой наполняется не весь внутренний объем снаряда с целью дать жидкости возможность расширяться при неизбежном ее нагревании. Явление опрокидывания снаряда заметно могло сказаться именно на больших дистанциях стрельбы, особенно в высшей точке траектории.

Баллистические данные 76-мм химических гранат не отличались от обычных осколочных гранат, да и изготавливали их в корпусах обычных гранат.

С осени 1916 г. требования действующей русской армии на 76-мм химические снаряды удовлетворялись полностью: армия получала ежемесячно 5 парков по 15 000 снарядов в каждом, в том числе 1 парк ядовитый и 4 удушающих.

Всего в действующую армию до ноября 1916 г. было выслано 95 тыс. ядовитых и 945 тыс удушающих снарядов.

Однако следует заметить, Россия по сравнению с Германией и западными союзниками применяла химическое оружие в 20, а то и в 100 раз меньше. Так, в одной Франции за период войны было изготовлено около 17 млн. химических снарядов, в том числе 13 млн. 75-мм и 4 млн. калибров от 105 до 155 мм. Эджвудский арсенал в Америке в последний год войны изготовлял до 200 тыс. химических снарядов в день. В Германии количество химических снарядов в боекомплекте артиллерии было доведено до 50 %, а в июле 1918 г. при наступлении на Марну немцы имели в боекомплекте до 80 % химических снарядов. В ночь на 1 августа 1917 г. на фронте в 10 км между Невильи и левым берегом реки Маас было выпущено 3 400 000 ипритных снарядов.

Русские на фронте применяли главным образом удушающие снаряды, о действии которых получались вполне удовлетворительные отзывы. Полевой генерал-инспектор артиллерии телеграфировал начальнику ГАУ, что в майском и июньском наступлении 1916 г. (так называемый «Брусиловский прорыв») химические 76-мм снаряды «оказали большую услугу армии», так как при обстреле ими неприятельские батареи быстро умолкали.

Вот типовой пример обстрела русскими химическими снарядами вражеской батареи.

«В ясный тихий день 22 августа 1916 г. на позиции у Лопушаны в Галиции (на Львовском направлении) одна из русских батарей вела огонь по окопам противника. Неприятельская батарея 15-см гаубиц с помощью специально высланного самолета открыла по русской батарее огонь, который вскоре стал очень действительным. Тщательным наблюдением были обнаружены в стороне противника кольца дыма, поднимавшиеся из-за одной из гребней высот.

В этом направлении одним взводом русской батареи был открыт огонь, но слабить огонь батареи противника не удавалось, несмотря, по-видимому, на правильное направление огня взвода и правильно определенный угол возвышения. Тогда командир русской батареи решил продолжать обстрел неприятельской батареи химическими „удушающими“ снарядами (нижняя часть корпуса 76-мм гранаты, наполненной удушающим веществом, окрашивалась выше ведущего пояса в красный цвет). Стрельба химическими 76-мм гранатами велась по площади за гребнем, за которым был обнаружен дым от выстрелов батареи противника, протяжением около 500 м, беглым огнем, по 3 снаряда на орудие, скачками через одно деление прицела. Минут через 7–8, выпустив около 160 химических снарядов, командир русской батареи прекратил обстрел, так как неприятельская батарея замолчала и не возобновляла огня, несмотря на то, что русская батарея перенесла огонь по-прежнему на окопы противника и отчетливо выдавала себя блеском выстрелов».[98]

В конце 1915 г. химические снаряды появились во флоте. Казалось бы, зачем? Даже в фантастическом романе «Гиперболоид инженера Гарина» применение отравляющих газов по соединению кораблей привело к гибели лишь нескольких человек на верхних палубах.

К 1915 г. боевые корабли передвигались со скоростью 20–30 узлов, то есть могли очень быстро пройти даже самое больше облако газа; при необходимости экипаж мог быстро укрыться в герметичных внутренних помещениях.

В Центральном Военно-морском архиве автор нашел интересные документы о поставках на Черноморский флот большого числа химических снарядов. Так, к 25 ноября 1916 г. в штатном боекомплекте русских дредноутов положено было иметь на одну 305/52-мм пушку◦— 400 выстрелов, из которых 20 со шрапнелью и 37 с «удушающим снарядом». Часть «удушающих» снарядов была заказана в центральной части России, а 300 «удушающих» 305-мм снарядов изготовлены в Севастополе из практических (учебных) снарядов. Кроме того, Севастопольский морской завод из практических снарядов изготовил 4000 «удушающих» 120-мм снарядов и 3000 таких же снарядов для 152/45-мм пушек Кане.

В Петрограде для Черноморского флота было изготовлено 4000 «удушающих» снарядов для 102/60-мм пушек эскадренных миноносцев. Кроме того, на Черноморский флот поступило большое число 305-, 203-, 152-, 120- и 101,2-мм шрапнельных снарядов, произведенных в России, США и Японии. Никогда ранее шрапнель не входила в боекомплект русских корабельных орудий крупного и среднего калибра.

Понятно, что стрелять шрапнелью, а тем более химическими снарядами по морским целям бессмысленно. Они предназначались исключительно для стрельбы по берегу.

Дело в том, что в 1915–1916 гг. в обстановке строжайшей тайны готовился десант в Босфор. Нетрудно представить себе план операции. Русские корабли должны были буквально забросать укрепления Босфора химическими снарядами. Замолчавшие батареи захватывались десантом. А по подходящим полевым частям турок корабли должны были открыть огонь шрапнелью.