Вообще татары старались не обременять своих лошадей, поэтому больше заботились о них, чем о себе. «Коня потеряешь — потеряешь голову», — говорили они в этом случае, хотя в то же время мало кормили своих лошадей в пути, считая, что они без пищи лучше переносят усталость. С этой же целью татары одевали на своих коней самые легкие седла, которые в пути служили всаднику для различных целей: нижняя часть, называемая тургчио, то есть сбитый из шерсти войлок, служил ковром; основа седла — изголовьем; бурка, называемая капуджи или табунчи, при натягивании ее на воткнутые в землю жерди служила шатром.

Татары сидели на своих лошадях, согнувшись спиной, «подобно обезьянам на гончей собаке», потому что слишком высоко подтягивали к седлу стремена, чтобы тверже, по их мнению, опираться и оттого крепче сидеть в седле. Сидя верхом, татары мизинцем левой руки держали уздечку, остальными пальцами той же руки держали лук, а правой рукой быстро пускали стрелы назад и вперед.

Встретив на своем пути реку, татары переплывали ее, сделав из камыша плот, который привязывали к хвосту лошади и на который клали все свое имущество. Сами же, раздевшись донага, хватались одной рукой за гриву коня, понуждая его к скорейшей переправе через реку, другой рукой гребли и быстро переправлялись с одного берега на другой. Иногда вместо импровизированных плотов татары применяли лодки, поперек которых клали толстые жерди, к жердям привязывали лошадей одинаковое число, для равновесия, с каждой стороны. Внутрь лодки они складывали свои вещи и таким способом переправлялись через реку. Переправы татары совершали всем строем вдруг, растянувшись вдоль реки иногда километра на два.

Татарские лошади, называемые бакеманами, не подковывались. Только знатные вельможи и некоторые мурзы подвязывали своим коням толстыми ремнями вместо подков коровьи рога. Бакеманы в основном были малорослы, поджары и неуклюжи. Исключение составляли красивые и сильные кони знатных вельмож. Зато бакеманы отличались необыкновенной выносливостью и быстротой. Они в состоянии были проскакать в один день без отдыха и усталости 85-130 километров.

В походе татарин всегда имел трех и более коней: на одном сидел, а двух других вел с собой в поводу для перемены в случае усталости. Если какой-либо конь утомлялся, не мог нести всадника и даже следовать за ним, то такого бросали в степи и на обратном пути находили его в хорошем состоянии.

Сами всадники отличались легкостью, проворством и ловкостью. Несясь во весь опор на коне во время преследования врагом и чувствуя измождение коня под собой, татарин мог на всем скаку переброситься с одного коня на другого и мчаться безостановочно дальше. Конь же, освободившийся от всадника, тут же брал вправо и продолжал скакать рядом с хозяином, чтобы в случае усталости второй лошади, вновь взять хозяина на свою спину.

Походы татар были зимние и летние.

Зимние походы предпринимались, чтобы избежать лишних трудностей во время водных переправ и дать возможность некованым лошадям бежать по мягкой снежной равнине. Для зимних походов выбиралось время около января или в январе, когда ровные степи покрывались глубоким снегом, и не было никакой опасности от гололедицы для татарских лошадей. В гололедицу татарские неподкованные кони скользили, падали, калечили себе ноги и оказывались бессильными против запорожской конницы. Кроме гололедицы, татары избегали и жестоких степных морозов, от которых они гибли сотнями и даже тысячами и спасались только тем, что разрезали брюха у лошадей, залезали во внутрь и грелись.

Число всадников, отправившихся в поход, зависело от того, какого звания было лицо, стоявшее во главе похода. Если шел сам хан, то с ним двигалось 80 тысяч человек. Если шел мурза, то 50 или 40 тысяч человек.

Перед началом похода делался подробный смотр войска, и только после этого позволялось выступить в поход. Вся масса войска двигалась не отдельными отрядами, а длинным узким рядом, растягиваясь на 4-10 миль, имея фронт в 100 всадников и 300 коней, а центр и арьергард — в 800 всадников или 1000 коней, при длине от 800 до 1000 шагов.

Во время наступательного похода, пока татары были в собственных владениях, они шли медленно, не более шести французских миль в день, хотя в то же время рассчитывали так, чтобы возвратиться в свои владения до вскрытия рек, всегда губительного для поспешно уходившего татарского войска, обремененного добычей и пленниками. Продвигаясь медленно вперед, татары в то же время применяли все меры предосторожности, чтобы обмануть сторожевых казаков и скрыть от них все следы своего передвижения. Для этого татары выбирали глубокие балки или низменные лощины, вперед отрядов высылали ловких и опытных наездников для поимки языков, при ночных остановках не разводили огней, завязывали морды лошадям, не позволяя им ржать. Ложась спать, привязывали лошадей арканами к рукам, чтобы можно было, в случае внезапной опасности, сейчас же поймать коня, сесть на него и бежать от неприятеля.

При общем движении татары время от времени останавливались, спрыгивали со своих коней, «pour donne loisir — leurs chevaux d’uriner»,?[39] и лошади их в этом случае так были выдрессированы, что тотчас это делали, как только всадники сходили с них. Все это происходило «в полчетверь» часа, после чего всадники снова двигались в путь.

Медленность движения татар, страшная масса лошадей и людей, молчаливость и сдержанность их в пути, темное вооружение всадников наводили ужас даже на самых смелых, но не привыкших к такому зрелищу воинов.

Важным органом управления в Крымском ханстве являлся совет-диван. В диван, кроме хана, входили его заместитель и наставник калги-султана, старшая жена или мать хана — ханша валиде, глава мусульманского духовенства ханства — муфтий, главные беки и огланы. Второго наследника хана называли нураддин-султаном.

В 30-е годы XV века между Днепром и Доном образовалась Большая орда Сейд-Ахмеда. Претендуя на лидерство среди татарских улусов, Орда Сейд-Ахмеда вела напряженную борьбу как против Волжской орды Улу-Мухаммеда, так и против Крыма. В создавшейся ситуации Сейд-Ахмед пытался то вытеснить Хаджи Гирея из Крыма, то ослабить хана Волжской Орды Улу-Мухаммеда, находясь при этом в союзе с правителем другого волжского улуса Кучук-Махаммедом.

Оказавшись в сложном положении, крымский хан в 1454 г. вступает с союз с турками, которые за несколько месяцев до этого захватили Константинополь и стали хозяевами Проливов. В следующем 1455 г. Хаджи Гирею удается наголову разгромить войско хана Сейд-Ахмеда.

Захват турками Проливов и усиление власти Хаджи Гирея в Крыму угрожало самому существованию генуэзских колоний. Последние два генуэзских корабля с боем прошли Проливы и 23 апреля 1455 г. вошли в гавань Кафы.

В июне 1456 г. была проведена первая совместная турецко-татарская операция против генуэзцев в Кафе. Эта акция закончилась подписанием мирного договора, согласно которому генуэзцы стали платить дань туркам и татарам.

А в мае 1475 г. турецкая эскадра под командованием верховного визиря Кедука-паши высадила десант в Кафинском заливе. С берега десант поддерживали татарские отряды Менгли Гирея. На пятый день Кафа пала. Город стал называть по-турецки — Кефе. Он стал главным опорным пунктом Турции в Крыму. Турецкие войска разгромили и заняли княжество Феодоро и все города южного побережья Крыма. C генуэзским присутствием в Крыму было покончено. Затем турки захватили Таманский полуостров.

Весной 1484 г. объединенные войска султана Баязида II и крымского хана Менгли Гирея напали на Польшу. 14 июля 1484 г. они захватили важнейший порт в устье Дуная — крепость Килию, 4 августа заняли Аккерман (современный Белгород-Днестровский) — крепость в устье Днестра. Теперь Турция и Крымское ханство владели всем побережьем Черного моря от устья Дуная до устья Днестра. Во всех завоеванных городах были оставлены большие турецкие гарнизоны. Крымские татары на захваченных землях образовали свое государство — Буджицкую Орду. (Сх. 3)