Скоропадский запросил Петербург. 10 февраля последовал царский указ, где говорилось, что «его императорское величество отпускает вины и соизволяет принять под свою державу только тех козаков, которые повинились в своих поступках, и если таковые из них пожелают оставить турецкие области и придти в российскую державу, то селить их в местах, где кто родился, и всячески обнадеживать, что такие не подвергнутся никаким наказаниям и в ссылку не будут сосланы; напротив того, старшины таких козаков получат „знатные уряды“, смотря по полкам, состоянию и верности. Принять же запорожцев с землей, на которой они живут, в подданство и дозволить им жить своим Кошем в старой Сиче, вследствие мирного постановления между Россией и Турцией, нельзя, потому что старая Сичь, по домогательствам самих же запорожцев у турецкого султана, уступлена туркам».[216]
Между тем Орлик из Стокгольма и Федор Мирович из Варшавы постоянно подстрекали запорожцев к нападению на Россию в союзе со шведами и польскими панами. Однако кошевой атаман Иван Малошевич после прочтения их писем заявил на раде: «Вот видите, паны молодцы, что об нас и другие государи стараются, но только я вам объявляю, что хотя и клейноты будут, но кто хочет, путь идут куда угодно, а я ни с месте не ворохнусь; пусть себе дерутся или мирятся, нам до того дела нет — нам надобно сидеть тихо; а кому надобны будем, те нас сыщут».[217]
Заключив в 1721 г. Ништадтский мир, Петр решил «затянуть гайки» на Украине. 16 мая 1722 г. царь учредил малороссийскую коллегию в качестве органа центральной власти, состоявшую из председателя и шести штаб-офицеров и находившуюся в городе Глухове. По указу царя гетманская резиденция была перенесена из Батурина в Глухов, поближе к Великороссии. Тщетно гетман Скоропадский, лично ездивший в Петербург, хлопотал об отмене малороссийской коллегии. Вернулся он ни с чем и в июле 1722 г. внезапно скончался тотчас по прибытии домой.
Для управления Малороссией царем был назначен наказной гетман черниговский полковник Павел Полуботок, избрание же настоящего гетмана было отложено на неопределенный срок.
После воцарения Петра II, а точнее, после свержения Александра Меншикова кланом Долгоруковых малороссийская комиссия была упразднена, а малороссиянам было разрешено избирать себе гетмана. Однако кандидатура его была уже заранее намечена Долгоруковым. Это был 70-летний миргородский полковник Даниил Апостол. Поначалу он примкнул к Мазепе, но затем верно оценил ситуацию и перебежал к Петру. 1 октября 1727 г. в Глухове Апостол торжественно был избран гетманом.
Эти перемены возбудили надежды запорожцев на прощение и разрешение вернуться. Новая власть уже была не против возвращения казаков, но принципиально не хотела конфликта с турками. Посему на непрерывные просьбы запорожцев из Глухова шли ответы, «чтобы запорожцы ни в коем случае не смели покидать новой Сичи, чтобы они сидели в ней „не[п]орушно“ и не чинили крымцам и никому из турецких подданных никаких шкод и зацепок; в противном случае, если только они причинят кому-либо из турецких подданных озлобление, то никогда не получат протекции императорского величества».[218]
23 мая 1728 г. в Сечи в Алёшках был собрана широкая рада. На той раде кошевым атаманом вновь избрали Костю Гордиенко. Судя по всему, это была победа богатых казаков. На следующий день к Алёшкам причалили 40 лодок с «гультяями». Произошел переворот, и новый кошевой Гордиенко с войсковым судьей оказались в кандалах.
Затем казаки разбили все армянские и греческие лавки, разграбили найденный в них товары, распили все шинковые напитки, а самих торговцев заставили бежать из Сечи в Крым. Разгромив торговцев и купцов, казаки начали отбирать у богатых казаков конские табуны и стада скота. Так, у одного только казака Шишацкого, которого в тот момент не было в Сечи, захватили около 500 лошадей.
Забрав все добро и соединившись с казаками новой Сечи, приезжие запорожцы переправились под Казыкерменем через Днепр и двинулись вверх к месту старой Сечи. А для тех казаков, которые жили ниже новой Сечи, прибывшие запорожцы послали 30 судов с несколькими казаками, которые приглашали всех поспешить в старую Сечь. Было велено: как только «низовые казаки» придут на перевоз и сядут на суда, тут же разобрать все строения в новой Сечи и поджечь, а людям идти на старую Сечь.
24 мая новая Сечь была уже пуста, а все казаки, которые жили по Днепру, по байракам и по лесам в особых пасеках и куренях, направились в старую Сечь (на Чортомлыке).
Гетман Даниил Апостол узнал о переходе запорожских казаков на Чортомлык 1 июня, находясь в Москве. Ему донесли, что возвращению запорожцев на прежние места способствовал самарский полковник Иван Петров, который намеревался идти со своими казаками в новую Сечь, забрать там клейноты и запасы и «заручить всех сечевых Козаков перейти на старую Сечь». Узнав об этом, гетман Апостол немедленно послал малороссийской генеральной старшине приказ уговорить запорожцев не слушаться никаких советов самарского полковника, оставить всякие намерения о переходе на старую Сечь и сидеть тихо и мирно в новой Сечи до дальнейшего удобного случая, чтобы не лишиться милости и протекции императорского величества и не погубить своих товарищей, находившихся в походе с кошевым атаманом Иваном Малашевичем. Такое же предписание сидеть «спокойно и нерушно» на самарских местах гетман послал и полковнику Петрову с его казаками.
А тем временем запорожцы, придя в старую Сечь, выбрали кошевым атаманом Ивана Петровича Гусака, заняли некоторые места по реке Самаре, сочинили «просительный лист» на имя императора Петра II и отправили его в Петербург. «Склонивши сердец своих нарушенныя мысли к благому обращению и повернувши мизерныя главы свои до стопы ног вашего императорского величества, отлагаемся от бусурманской державы. Осмотрелись мы, что вере святой православной, церкви восточной и вашему императорскому величеству достойно и праведно надлежит нам служить, а не под бусурманом магометански погибать. Отвори сердца своего источника к нам, своим чадам, разреши ласково преступления нашего грех и нареки нас по-прежнему сынами жребия твоего императорского. Еще же просим: подайте нам войсковое от рук своих подкрепление, дабы не попали мы в расхищение неверным варварам, ибо не знаем, зачем орды от всех своих сторон подвинулись: для того ли, что мы уже от них отступили со своими клейнотами 24 мая и пребываем уже в старой Сече, или же они это делают по своим замешательствам».[219]
5 июня 1728 г. дело о возвращении запорожцев было рассмотрено на Верховном тайном совете в Петербурге. Там приняли решение запорожцев не выдворять из старой Сечи, но и не пропускать их в Малороссию, за исключением малых групп, идущих с повинной.
Русское правительство решило подстраховаться и поручило русскому послу в Константинополе Ивану Неплюеву принести «Порте на запорожское войско жалобу за то, что запорожцы, по слуху, имеют намерение оставить все указанные русско-турецкими трактатами места и поселиться у русских границ. Порта поэтому отнюдь не должна допускать запорожцев до приведения в исполнение их намерения, потому что „эти беспокойные и непостоянные люди и без того русскому купечеству много обид причиняют“».[220]
А между тем и султан, и крымских хан слали гонцов к запорожцам с предложениями вернуться обратно в Алёшки. В конце концов запорожцы, прожив два года в Чортомлыцкой Сечи, вернулись опять в подданство султана. Но на этот раз они избрали местом для Сечи не Алешки, а устье речки Каменки, составлявшей в то время границу между владениями Турции и России.
После возвращения в турецкое подданство запорожцы оказались в куда более невыгодном положении, чем до ухода. Ранее запорожцы пользовались большими угодьями, не платили налогов, а наоборот, получали от крымского хана жалованье — «ай лик». Позже вместо жалованья запорожцам разрешили беспошлинно (или с незначительной пошлиной) брать соль из лиманов и озер вблизи Перекопа.
