Обессиленные части 107-го гвсп выходили к Красному Худуку. Раненный Цыганков вышел со своими однополчанами к Красному Худуку, сохранив большую часть артиллерии — свою батарею, три противотанковых пушки и батарею 120-мм минометов. Этим обстоятельством он очень гордился.

Тем временем отношения Герасименко и Губаревича достигли высшей степени напряжения. Командарм обвинил в неудачах полковника Цыганкова, в резкой форме заявив о намерении отправить того в отставку. Принципиальный Губаревич издевательски предложил не мелочиться, и отправить Цыганкова под трибунал. Диалог завершился на высоких нотах.

«Губаревич: Если Вы хотите, чтобы слепо и бессознательно выполняли приказы Ваши, я их буду выполнять, лично не неся за них никакой ответственности.

Герасименко: Перестаньте болтать, Вы командир дивизии, и Вам это не разрешается».[123]

Дело закончилось тем, что Цыганкова временно сменил майор Лехман, отступавший с ним плечом к плечу из-под Утты. 1 сентября к 14.00 удалось собрать примерно 40% состава 107-го гвсп. Отступавший к Зензелям 2-й батальон был растрепан более других, о чем свидетельствуют радиопереговоры: «Из хозяйства Иванова собралось 20%, в том числе сам Иванов. — А остальные? — А остальные еще в пути».[124] Несмотря на то, что по итогам боев, общие потери полка были незначительны, бойцы отходили по степи мелкими группами, далеко не всегда ввиду отсутствия ориентира быстро добираясь до тыловых позиций. Это формировало преувеличенное мнение начальства о потерях. На запрос из Астрахани о том, сколько у него осталось бойцов, днем 1 сентября Цыганков ответил: «От отряда Алябьева вышло не более 10 человек. В 1-м и 3-м батальонах имеется в наличии по 150 человек. Я сейчас потерял свыше 70% только комсостава».[125] Спустя несколько дней Цыганков подписал список боевых потерь, указав, что за весь период боев полк потерял 105 человек убитыми и перечислив их поименно. Но 1 сентября все было не столь очевидно. Кроме того, гвардейцы были физически и психологически измотаны.

«Если удерживать рубеж Красного Худука длительное время, — продолжал Цыганков, — то нужно строить оборону не одним полком».[126] В результате подобной оценки ситуации оперотдел 34-й гвсд, не видя перспектив противостоять обессиленным полком моторизованной дивизии, предложил оставить Красный Худук и отойти за оборонительный обвод. Герасименко выступил категорически против. На передовую уже подтягивалась 152-я осбр, переброшенная из Гурьева. Несмотря на царивший в ее организации хаос, это была свежая часть, с помощью которой штаб армии рассчитывал не просто остановить немцев, но и отбросить их на запад.[127]

Тем временем во второй половине дня передовые отряды 60-го мп появились в 10-12 км западнее Давсны, начав разведку местности вокруг пункта. Напротив них стояли два танка Лункина и изможденные бойцы 107-го гвсп. От Улан-Туга к Басам подошел потерянный было взвод Геращенко.

1 сентября огнем зенитки был сбит самолет командира звена Хатиашвили. Летчик Савельев приземлился рядом с машиной Хатиашвили и смог вывезти Хатиашвили на наш аэродром.[128]. В воздухе появилась немецкая авиация.2 сентября пара Ме-109 пролетела над Красным Худуком.

3 сентября в бой вступили части 152-й осбр полковника Рогаткина. Рогаткин доложил Герасименко, что имеет перед фронтом полтора немецких батальона, четыре танка и минометную батарею. В районе зимовья колхоза им. Канукова им была отмечена рота 60-го мп и батарея полевых 75-мм орудий, а южнее еще одна немецкая рота. Бойцы Рогаткина перешли в атаку.

Днем 3-му отдельному батальону пришлось отражать атаку батальона 60-го мп, при этом немцы подтянули 14 танков, две артиллерийские и две минометные батареи. Бой развернулся в юго-западной части песков Армазрык, на территории современной Астраханской области. С воздуха бригаду обстреливала немецкая авиация — два Ме-109 и один Ju-88. В общем, число немцев перед 152-й осбр оценивалось в 2000 человек.[129] Вдобавок в 18.00 заблудившийся Ил-2 сбросил три бомбы на командный пункт 103-го гвсп. По счастливой случайности, бомбы не разорвались.[130]

Воодушевленный тем, что подчиненные ему войска сумели остановить противника, Рогаткин предпринял попытку контрудара. В ночь на 4 сентября он записал: «Я решил части бригады подтянуть на рубеж передового отряда и с приданными 107-м гвсп и танковым батальоном завтра с утра провести наступление с целью уничтожить противника. Атаковать в 05.30 и развить наступление на Хулхуту».[131] В Журнале боевых действий бригады содержится аналогичная запись: «к рассвету 4 сентября выйти в район Хулхуты, окружить и уничтожить Хулхутинскую группировку противника».[132]

В 07.00 4 сентября 1-й и 3-й батальоны 152-й осбр, усиленные отрядом Алябьева, перешли в контрнаступление против 1-го батальона 60-го мп (капитан Торлей). Их сопровождали 18 Т-34. 2-й и 4-й батальоны вследствие несвоевременного вручения боевого приказа и отсутствия связи в бою не участвовали.[133] Брошенные с марша в бой казахстанские 1-й и 3-й батальоны не обладали достаточным опытом. Пехота с трудом поспевала за танками.[134]

Хенрици ввел в бой 116-й тбат капитана Теббеса, оснащенный довольно крепкими танками Т-III и T-IV. Немцы широко применяли автотранспорт, для начала выбросив группу автоматчиков против правого фланга 152-й осбр. По данным авиаразведки, в Хулхуте было отмечено до 250 автомашин, в Утте — 100, а в Улан-Эрге — еще 100. С боями соединение Рогаткина вышло к колодцу южнее урочища Кирьян, западнее высоты 1.7 и к развилке дорог северо-восточнее зимовья колхоза Канукова. 3-й осбат старшего лейтенанта Кляцкого занял высоту 2.0 и к вечеру достиг самой Хулхуты, а также важной высоты 3.3.

В 17.00 у песков Кирьян советская пехота натолкнулась на огневое сопротивление двух немецких рот, за которыми было отмечено до десяти танков. В общей сложности на фронте было отмечено до 25 танков с черными крестами на башнях. Двумя контратаками немцы смогли перехватить инициативу. Несмотря на превосходство в силах, советское командование решило не рисковать, и отвело неопытные части назад. Стороны не достигли успеха и к вечеру наши войска отошли на оперативные базы, оставив на передовой дозоры. При этом сторонами были понесены большие потери. У немцев было подбито девять танков, а 152-я осбр потеряла многих бойцов убитыми и раненными. Среди госпитализированных оказался командир 3-го осбат Кляцкой.[135]

4 сентября в небе над Хулхутой появилось 16 Ил-2. В результате налета был взорван склад боеприпасов, достигнуто несколько прямых попаданий в блиндажи. Самолет сержанта Фролова совершил вынужденную посадку у Волги. Было израсходовано 4 ФАБ-50, 15 мин массой по 15 кг, 3700 снарядов Ярцева и 14600 патронов.[136]

Неудачи Рогаткина вызвали раздражение в Астрахани. Герасименко требовал взятия Хулхуты. Вот какой абсурдный диалог состоялся между оперативниками 28-й армии и 152-й осбр:

« — Чем вы объясняется такое медленное продвижение вперед?

— Могу объяснить упорным сопротивлением врага.

— А вот у вас нет упорного стремления вперед, когда вы сегодня начали движение? Доложите Рогаткину, что хозяин крайне недоволен темпами движения».[137]