Но тут ему позвонили. Позвонили по телефону. Саша слегка обрадовался и с облегчением оторвался от «Рубашки». Но, с другой стороны, он отчетливо понимал, что совершенно не понимает, кто ему может звонить в такое время, да еще и по телефону. Он с трудом подумал, что это могла быть жена, Алла, которая что-то забыла сказать, а сейчас вдруг вспомнила.

– Алло, Алла! – обрадовался Саша в телефонную трубку.

– Это не Алла, – услышал он голос и удивился, отчего это его супруга говорит не своим голосом, а каким-то чужим, далеким. И даже хриплым и мужским голосом говорит Алла.

И тут Саша шестым чувством понял, что это не Алла, точнее, он понял, что это, может быть, и Алла, но не его Алла, не жена.

– Это я, – откровенно призналась телефонная трубка со звучащим в ней мужским голосом. – Ты не узнал меня, Саша?

Саше было неловко признаваться человеку, который называл его на «ты» и по имени, в том, что он решительно не узнавал собеседника.

– Почему не узнал? Узнал, конечно… Привет… как ты там? – затягивая время, Саша пытался догадаться кто это. – Что нового? Как дети?

– Саша, у меня нет детей.

– Да ты что?!! – искренне удивился Саша, совершенно не представляя, как построить разговор дальше.

– Это Гена.

– Геша? – снова удивился Саша раннему звонку друга, с которым уже очень давно не виделся.

– Ну да, это Геша, если тебе так хочется, – как-то особенно грустно усмехнулся приятель.

И Саша почувствовал эту горечь в голосе друга. Геша как бы говорил со дна колодца или из потустороннего мира. От его голоса пахнуло чем-то неживым, прохладным и неживым, а точнее, мертвым. Саша еще подумал, что давний его приятель звонит с жуткого похмелья. Он неохотно выдавливал из себя слова, отвечая на вежливые вопросы Саши о погоде и работе, и вся его манера говорить казалась вымученной.

– Геша, что-то случилось? – решился наконец спросить Саша.

– А как ты догадался? – грустно спросил Геннадий.

– Ты сегодня какой-то не такой. Геша, уже десять минут ты на все мои вопросы отвечаешь, что погода хорошая. Так что же все-таки случилось?

– Случилось, Саша, случилось, – сказал Геша и опять замолчал.

– С тобой? – Наводящим вопросом Саша попытался вытянуть из приятеля причину его плохого настроения и столь раннего звонка.

– Нет, со мной все в порядке, а вот Оля в реанимации.

– В реанимации?! Оля?!! Надеюсь, ничего серьезного? Что с ней? – Саша сжался от дурного предчувствия.

– Много чего, – прошептал в трубку Геша.

– Так ты расскажи толком! Не тяни.

– Я и сам толком ничего не понимаю. Понимаю только, что Оля в больнице. Ее машина сбила.

Возникла пауза. Саша не находил что сказать. Он понимал, в каком состоянии находится Геша, но не знал, как его поддержать.

– Да-а-а, не самая приятная новость, – выдавил он из себя. – У меня, честно сказать, тоже не все так уж гладко.

Тоже как-то… с утра прямо не заладилось. У меня, Геша, плащ мой…

Саша затих, пытаясь нащупать в кармане сигареты.

– Украли?!! – ужаснулся Геша.

– Всего лишь порвался.

– Твой плащ? – В голосе друга было слышно неподдельное сочувствие.

– Да, мой любимый элегантный плащ. Вот здесь… – Саша для наглядности пальцем провел по рукаву пиджака. – Не знаю где и как, только смотрю сегодня утром, а плащ порван.

– Зашить можно? – Голос Гены дрогнул и сделался сдавленным.

– Алла еще не знает. Вечером посмотрит и вынесет свой вердикт. – Саша сглотнул застрявший в горле ком. – Думаю, все обойдется, но сам понимаешь – неприятно.

– Да уж понятно, хорошего мало.

– Так что с Олей? – Саше не хотелось вспоминать об испорченной вещи, хотелось пережить как-то эту утрату или хотя бы забыть на время, поэтому он перевел разговор на нейтральную тему.

Чувствуя поддержку друга, Геша несколько пришел в себя:

– Я пока сам во всем не разобрался. Не было меня в Москве несколько дней, а тут такое… Мне рассказали… Короче, Оля хотела покончить жизнь самоубийством. Она вышла на крышу собственного дома и прыгнула с крыши.

– Ужас!!! – перебил рассказ друга Саша.

– Это еще не ужас, – успокоил Сашу Геша. – Ужас в том, что не рассчитала она свой прыжок и попала на крышу соседского балкона. Крыша оказалась из шифера, Оля ее проломила и упала на балкон. А там на полу варенья стояли. Ну и соседи обиделись, милицию вызвали… Они же эти варенья на зиму приготовили. Оля тоже расстроилась – платье почти новое испортила. Переживала очень.

– Господи, – произнес Саша. – А из-за чего она на такое решилась?

– Не знаю, – жестко ответил Геша. – Ничего не знаю. Знаю только, что на этом она не успокоилась. На следующий день она повторила попытку. Но теперь для гарантии она мало того что прыгать с крыши собралась с той стороны, где нет балконов, так она еще веревку на шею накинула.

– О, господи! – воскликнул Саша.

Его всего затрясло от ужаса. Он даже на какое-то время забыл о порванном рукаве элегантного плаща.

– Вот, а кроме этого она наглоталась таблеток каких-то, – продолжал нагнетать обстановку Геша, – запила все это спиртом разведенным…

– Ужас, ужас!!! – продолжал причитать Саша.

– …облилась остатками этого спирта, чиркнула зажигалкой и прыгнула с крыши.

– Постой, Гена, ты же говорил, что Олю машина сбила, что она в реанимации. Так что, она после всего этого выжила?

– Представь себе, да. Спирт, оказалось, она развела слишком сильно, и он не загорелся. Веревка задержала падение Оли, и в районе четвертого этажа она влетела в раскрытое окно чужой квартиры, где веревка благополучно порвалась. Но это к лучшему, – пояснил Геша, – там под окнами «лексус» стоял, а «лексус», как ты знаешь, машина не из дешевых, неизвестно чем бы закончился для Оли этот прыжок.

– Да уж, – только и смог вставить Саша.

Саша скривил губы, он представил себе, точнее, отчетливо представил себе, а еще точнее, ощутил, как у Геши опустились усы вниз. Саша не мог представить себе, для чего это все понадобилось Оле, но усы Геши представил. А Оля всегда была рисковым человеком, человеком, который любит риск, но это был не совсем оправданный поступок, а точнее, совсем не оправданный. Ведь, как справедливо заметил Геша, неизвестно как бы все вышло, упади она на «лексус».

– Геша, ты говорил, что Оля таблеток наглоталась…

– Да, – подтвердил Геша, – но алкоголь нейтрализовал действие этих таблеток, так что и здесь ей не удалось приблизиться к смерти.

– Но, скажи, зачем она все это проделывала, что ее толкнуло на ряд этих шагов?

Саша был в недоумении. У Саши был в жизни период, когда он тоже не хотел жить, но это было очень давно, в детстве. В детстве он был так обижен на папу, потому что он не разрешил пойти маленькому Саше гулять с друзьями на стройку, что Саше хотелось умереть. Но умереть Саша хотел так… на время, точнее, и не умереть вовсе, а напугать всех. То есть вроде как бы умереть, а потом ожить. «Посмотрел бы я тогда, как они бы поплакали и побегали», – думал он тогда. А потом хотел ожить и сказать: «Ну что, испугались?!»

Но все это было давно. С тех пор Саша никогда не хотел умереть. Правда, несколько раз было такое, что ему хотелось провалиться сквозь землю, но дальше этого не вполне искреннего желания дело не шло. А еще ему иногда хотелось стать невидимым, но это все тоже было несерьезно.

– Не знаю, Саша. Сам ничего не знаю и не могу понять, – вздыхал в трубку Геша. – А потом эта авария…

– Где это произошло? – спросил Саша. – Это тоже попытка убить себя?

– Нет-нет. Не думаю. Все вышло совершенно случайно. Ее тогда снова в милицию забрали, а когда все выяснилось, отпустили. Ну а на выходе из милиции… – Геша продолжал приглушенным и сдавленным голосом, – под «Запорожец»…

– Где это случилось? – Саша отчетливо вдруг понял, что это очень важно для него, важно для него – и для Оли это важно.

– За сто первым километром, у туалета придорожного.

– У туалета, у туалета… у придорожного туалета… – как зомбированный принялся повторять Саша.