— Уважения? К таким, как ты? — скривился Волк.

— Хотя бы к таким, как он.

ТДК стоял молча и скромно. Все посмотрели на него. Он почесал голову и уставился в окно. Наверное, я сегодня покончу с собой, подумала Феникс.

— А кто он такой? — скривился снова Волк. — Пахан, что ли? Эй, приятель, ты тут чё, пахан?

Только этого ещё не хватало!

— Что есть в твоём понимании «пахан»? — осведомился ТДК.

У всех отпали челюсти от такой постановки вопроса.

— Э…, — выдавил наконец Волк, но на этом и затих. Феникс хихикнула.

— Короче, деньги давай! — вмешался Макс.

— Я же сказала: нет у меня денег. Завтра отдам. Точно.

— Ты уверена?

— Уверена.

— Двести тринадцать плюс откупные, — напомнила улыбающаяся Ли и тут же поспешила добавить: — Если уж ты стесняешься своего кавалера, то перенесём это на завтра.

— Завтра, — сказал Волк, — мы придём к тебе в это же время. А сегодня мы это… как ты там говорила… проявим такт и уважение.

— Только не говори потом, что мы плохие! — погрозила ей пальцем китаянка.

— А у вас с собой что–нибудь есть? — быстро спросила Феникс.

— Ну ты даёшь, — пробормотал ТДК.

— Ты же знаешь, подруга, мы это дерьмо не распространяем, — сказал Макс. — Но и даже если бы распространяли, то тебе не дали бы. Короче, скажи спасибо, что мы сегодня добрые. В общем, до завтра. Ах да, и учти: в случае… короче, если ты и завтра нам не заплатишь, мы будем злыми и нетактичными, — и он направился в коридор.

Волк хлопнул ТДК по плечу («До встречи, пахан!») и, хихикая, удалился за ним. Ли послала Феникс воздушный поцелуй, после чего удалилась тоже. Скоро за ними хлопнула дверь.

— Там тебя Женя, наверное, заждался, — как бы в пустоту бросила Феникс.

ТДК встал и тоже ушёл. Молча. А она даже не попыталась его остановить.

Поев через силу печенья с кофе, Феникс закурила и задумалась над вставшим перед ней серьёзным вопросом: идти или не идти на репетицию. С одной стороны, она хорошо понимала, что поступает не совсем правильно, игнорируя подобные мероприятия (участия в которых были — несмотря на свободу воли каждого члена группы — обязательны, поскольку без одного винтика машина работала уже не так слаженно, как могла бы работать), но имелась ещё и другая сторона проблемы, и эта сторона напрямую касалась её зависимости от нейростимулятора. Внизу живота начинало ныть всё сильнее, и с каждым днём эти боли становились всё сильнее. Чем дальше, тем меньше удовольствия приносили энергокапсулы, но они по крайней мере хотя бы снимали боль, а при больших дозах эффект нечеловеческого экстаза всё же был достижим. Насколько знала Феникс, существовало четыре стадии развития болезни, четыре категории «больных»:

1) «Школьники» — те, кому только недавно вживили нейропорт. По глупости своей они считают, что могут успешно противостоять формированию устойчивой зависимости с дальнейшим физическо–моральным истощением. Кайф от «тока» ничем не загрязнён — оргазм в чистом виде, длящийся от пяти минут до получаса, причём, непрерывно (иногда волнообразно). Феникс эту стадию миновала месяца четыре назад; она даже графики всякие вычерчивала. Среди «школьников» широко распространены сексуальные оргии, сопровождающие приём препарата, для усиления чувствительности.

2) «Куколки». Итак, поле вспахано, пора сеять семена. Наркоманы продолжают уверять себя в том, что в любой момент могут отказаться от электрической стимуляции гипоталамуса, и эта стадия — последняя, когда возможность завязать объективно реальна. Но дело в том, что не многие решаются на это. Именно на стадии «куколки» возникает тенденция увеличивать дозу, поскольку возрастает барьер толерантности. Суживается круг общения, тогда как те же «школьники» (иногда их называют и «первоклассниками»), наоборот, стремятся расширить круг знакомств, что очень выгодно для их оргий. {Тут уместно будет сообщить, что — поскольку электростимуляция мозга официально запрещена и карается законом (для торговцев и хирургов от десяти до тридцати лет лишения свободы, для наркоманов — принудительная операция по извлечению инородного тела из головы плюс последующий обязательный курс лечения в государственной терапевтическо–трудовой колонии) - токеры носят на головах либо вязанные шапочки, либо банданы, либо разные повязки, чтобы скрыть нейропорт от постороннего взгляда. Так же очень распространены и ложные псевдоукрашения, имитирующие популярные вживления в плоть: звёздочки, узоры и т. д. Многие считают, что эта мода на межбровные украшения была введена производителями «тока». } Иногда у нейроманов (этот термин более объективен, чем термин «наркоман» и больше говорит по существу дела; часто употребляется в медицинской литературе) возникают боли в паху, но на них не обращают особого внимания. Интерес к физическому сексу постепенно угасает.

3) «Комсомольцы» — именно «комсомолкой» и была сейчас Феникс. Нейроманы становятся очень активны в поисках дозы, поскольку без неё чувствуют себя очень неуютно. Собственная зависимость понемногу начинает осознаваться, но по большому счёту им уже плевать. Рост дозы требует дополнительных денег. «Комсомольцы» часто грабят, некоторые с готовностью идут на убийство. Имеют место социальная дезадаптация, соматические нарушения, синдром абстиненции («ломки»). Рассмотрим ситуацию на моём примере, думала Феникс, пялясь в небо за окном. В день мне нужно минимум вольт пятнадцать: утром, в обед и вечером. Иначе всё начинает ныть, болеть, а приятного в этом мало. Прямо места себе не находишь. Некоторые считали, что этому может помочь секс, но это было ложным предположением. А «ударишься» («зарядишься») - и всё приходит в норму, хотя при небольших дозах уже никаких оргазмов как таковых нет. Но боль исчезает, появляется чувство лёгкой эйфории и иллюзорной уверенности, что ничего страшного с тобой не происходит, что всё нормально, что ты не наркоманка. В таком состоянии можно и на репетиции ходить. Вылечиться — реально, но нужно много денег на восстанавливающую витаминотерапию, а в бесплатные государственные лечебницы никто добровольно сдаваться не хочет — там, говорят, ещё хуже, чем на зоне.

4) «Выпускники» («зомби», «трупы») - логичный финал, к которому приходит любой «комсомолец». Ходячие трупы, которым на всё плевать, только бы убрать боль. Говорят, у одного токера боли были такие, что ему даже две параллельных получасовых капсулы не помогали. Этого Феникс боялась больше всего. Где тогда брать деньги? Никакие социальные и прочие вопросы «выпускников» больше не волновали. Однажды Феникс была в гостях у одного парня, находившегося на последней стадии и потом ей несколько дней снились кошмары. К слову, большинство представителей мужского пола предпочитают «заряжаться» либо в ванне, либо надевают презервативы (зачастую оргазм происходит у них при отсутствии эрекции), но «выпускников» такие вопросы уже не беспокоят: у них либо вообще перестаёт вырабатываться семенная жидкость, либо им уже плевать на вопросы личной гигиены. У девушек с этим немного проще.

Пятой стадии аддикции (зависимости) не существовало. В один прекрасный день «выпускников» просто находили мёртвыми. «Ток» убивал человека куда быстрее, чем героин, винт и прочие стимуляторы искусственного наслаждения. В среднем, весь путь от «школьника» до «зомби» занимал около восьми месяцев. Феникс на «ток» подсела в апреле, а сейчас был сентябрь, и если всё и дальше будет продолжаться в таком же духе, думала она, то приглашаю вас всех на мои похороны.

Отношения между представителями всех четырёх категорий были весьма натянутыми; каждый предпочитал общаться с себе подобными. «Школьники» и «куколки» взирают на «комсомольцев» с некоторой долей брезгливости, будучи на сто процентов уверенными, что с ними ничего подобного не произойдёт. «Выход у меня ещё есть, — размышляла Феникс. — Найти денег на операцию и вытащить этот шунт, а потом попытаться вытерпеть пытки абстиненции и жрать витаминов побольше. Но обратная операция гораздо сложнее, чем операция по вживлению порта, и существует семидесятипроцентная вероятность того, что после неё у тебя будут проблемы с головой. Куда проще продолжать «заряжаться», ибо в любом случае я и так и так умру, ведь смерть — это закономерный финал любой жизни. Какая разница: сейчас или потом?» Но несмотря на такие вот мысли, ей всё же хотелось жить, хотя она и понимала, что надеяться на что–то хорошее уже бесполезно. Скоро комсомолка закончит школу…