Это воззвание, мало характерное для просоветского подполья и, по-видимому, явившееся уступкой настроениям, с которыми подполье должно было считаться, не изменяет общей картины. Подполье в решающей своей части игнорировало гитлеровскую политику истребления евреев.157

Эта установка подполья была продиктована оппортунистическими соображениями, на которых мы остановимся ниже при анализе аналогичного явления в не-оккупированных областях Советского Союза. Этот оппортунизм в основе своей не был антисемитичен, но он укреплял в населении настроения пассивности — о них уже была речь выше — пред лицом чудовищного по своему размаху гитлеровского антисемитизма, и тем расчищал почву для усиления влияния гитлеровской пропаганды на население оккупированных областей.

И всё же подполье сыграло известную роль в деле спасения евреев, главным образом поскольку сами евреи уходили в подполье и растворялись в массе партизан. Растворение это, однако, далеко не всюду было возможно и иногда сопровождалось болезненными трениями междунационального характера. На этом необходимо остановиться.

Партизанское движение сыграло огромную роль в жизни еврейства оккупированных областей, или, точнее: в жизни той незначительной части еврейства, которой удалось пережить голгофу 1941/44 годов. Пока война продолжалась, мы знали о партизанском движении мало, и только сейчас, после опубликования ряда книг, написанных бывшими партизанами или со слов бывших партизан, можно более или менее полно восстановить эти трагические и часто героические страницы новейшей истории. Имеется сейчас немало и архивного материала, доступного независимому исследователю, облегчающего изучение этой сложной проблемы. Из архивных материалов заслуживают специального упоминания показания евреев-партизан, собранные в очень большом числе Еврейской Исторической Комиссией в Польше (часть этих показаний имеется в фотостатических копиях в ИВО в Нью Йорке), значительная часть которых относится к восточным провинциям Польши, присоединенным в 1939 году к СССР, а многие и к коренным областям Советского Союза.

В рамках настоящей работы нас интересует, однако, не партизанское движение в целом, и даже не проблема участия евреев в партизанском движении во всем ее объеме, а лишь проблема взаимоотношений между партизанами-евреями и не-евреями и взаимоотношений между евреями-партизанами и местным не-еврейским населением. В советской литературе, посвященной партизанскому движению, вопросы эти обычно просто обходятся молчанием. Так, в воспоминаниях Ковпака158, самого знаменитого вождя советских партизан, «дивизия» которого в течение более двух лет оперировала в Белоруссии и Западной Украине, или в гораздо более содержательных воспоминаниях одного из ближайших сотрудников Ковпака Вершигоры159 нет даже и намека на существование какой-либо еврейской проблемы в партизанском движении, да и евреи встречаются среди партизан в этих воспоминаниях лишь в виде редкого исключения160. Но и еврейские советские авторы, писавшие о еврейском движении сопротивления и об участии евреев в партизанском движении161, либо просто обходят проблему взаимоотношений между евреями и не-евреями в партизанском движении молчанием, либо касаются ее лишь мимоходом, не сообщая ничего сколько-нибудь важного.

Большую работу по собиранию материалов об участии евреев в партизанском движении проделали бывшие партизаны в лагерях Италии и в Палестине. Значительное большинство переживших войну партизан-евреев, участвовавших в партизанском движении в Белоруссии и Западной Украине, эвакуировались в последний период войны или тотчас после ее окончания в Польшу (причины этого массового бегства из Советского Союза евреев — бывших партизан будут выяснены ниже).

В Польше бывшие партизаны организовали — в мае 1945 года в Лодзи — Союз (бывших) Партизан (евреев), «Пахах» («Партизан-Хаил-Халуц»), члены которого впоследствии в большинстве своем двинулись на запад, в Австрию и главным образом в Италию, чтобы отсюда пробираться в Палестину (или — меньшинство — в Америку). Уже при образовании Союза в рамках его была создана Центральная Историческая Комиссия, которая немедленно приступила к собиранию материалов и заинтересовала очень большое число партизан составлением докладов об отдельных партизанских отрядах, отдельных эпизодах и отдельных проблемах партизанской борьбы и жизни евреев в лесах в годы оккупации. Многие партизаны очень целесообразно заполнили позже этой работой свой вынужденный досуг в итальянских (отчасти и в австрийских) лагерях, и на основании всего собранного таким образом материала неутомимый бессменный председатель Исторической Комиссии Моше Каганович, сам бывший партизан (из городка Ивье близ Лиды), выпустил осенью 1948 года в Риме большой том, посвященный участию евреев в советском партизанском движении162.

Автор ограничил свою задачу анализом развития партизанского движения в районах, где движение это ориентировалось на Советский Союз и получало от него помощь и руководство. О партизанском движении собственно в Польше он говорит лишь мимоходом. Сам автор относится с симпатией к Советскому Союзу и с большим доверием к советской пропаганде. Это сказывается на изложении им событий, там, где он пишет, доверяя слухам, и иногда приводит его к ошибкам.

Но это исключает подозрение по отношению к автору, в том, что он — вольно или невольно — сгущает краски из-за враждебности к Советскому Союзу. При всей своей доверчивости к советским сообщениям автор, однако, внутренне независим и стремится в основном опираться на свой собственный опыт и на показания партизан, которых он знает, проверяя эти показания всюду, где это возможно. И он не останавливается пред раскрытием и теневых сторон партизанского движения, как бы это ни противоречило советской легенде. Автор, конечно, не бесстрастный историк, а свидетель и участник событий о которых он пишет, и он и сейчас еще находится во власти впечатлений и настроений недавнего прошлого, что затрудняет ему объективное изложение и анализ событий. Но субъективно он стремится к беспристрастному и спокойному анализу, что ему во многих местах удалось в гораздо большей степени, чем это могло казаться вероятным, и он написал действительно во многих отношениях замечательную книгу163. В частности по интересующему нас вопросу — о еврейской проблеме в партизанском движении — книга эта содержит исключительно ценный материал.

Уход евреев в оккупированных областях в подполье носил в целом иной характер, чем уход в подполье не-евреев. Среди не-евреев в подполье уходили лишь люди, способные принять участие в борьбе и готовые бороться. Часто и для них уход в подполье был единственным путем к личному спасению, и личное спасение открывалось для них лишь в рамках активного участия в партизанском движении. Тот, кто физически был к этому неспособен, либо оставался на месте, либо перебирался в другое место, испытывал на себе гнет немецкой оккупации, но не рвал с привычным окружающим миром.

У евреев положение было иное. Пред евреями вставала неумолимая альтернатива: смерть или бегство в леса, и чем леса глуше, тем лучше. Бежать было чрезвычайно трудно, вероятность гибели была громадна.