Угличское следственное дело, которое изображало смерть царевича как случайность, сколько я в него ни вчитывался, не убеждало в этом, несмотря на то, что после палеографического исследования дела В. Клейном многие историки вдруг приняли эту версию. Между тем главный итог исследования В. Клейна относится к установлению подлинности документа и подтверждению, что он составлен в Угличе. Есть в деле, в некоторых его составных частях, крупицы правды, хотя бы в описаниях, как была учинена расправа над Битяговским и его близкими, но и они перетолкованы следственной комиссией в нужном ей духе. Не являлись ли мы свидетелями и не таких подтасовок вплоть до нашего времени? Неужели в XVI веке больше стеснялись?

Оставалась неясность, действительно ли под именем Дмитрия царствовал Григорий Отрепьев или кто-то другой. Но я уповал на то, что если его образ оживет, то и явится подсказка. Я охотно был готов последовать в этих сомнениях заключению самого авторитетного исследователя Смутного времени С.Ф. Платонова: «...нет ни малейшей необходимости останавливаться на вопросе о личности первого Самозванца. За кого бы ни считали мы его — за настоящего ли царевича, за Григория Отрепьева или же за какое-то третье лицо, — наш взгляд на характер народного движения, поднятого в его пользу, не может измениться: это движение вполне ясно само по себе».

Временные границы Смутного времени размыты. Те явления, которые привели в действие его разнообразные силы, обнаружились еще в царствование Иоанна Грозного. Опричнина, террор, новгородский погром, война царя со своим народом, неудачи в Ливонской войне, разорение земледельческого хозяйства. Отсчет кризиса мне представлялось возможным начать со смерти царя Федора Иоанновича, с пресечения династии московских государей. И лишь только я обратился к личности царя Федора и задумался над его образом, как и началось... Сразу же загадка, сразу же прикосновение к непроницаемой тайне, за одной загадкой следовали Другие, выстраивался целый ряд, будто в хаосе, на самом же деле все они оказывались скованными одной логической цепью, ни одно звено не отделишь, не развязав узел.

Известно, что царь Федор целиком передоверил управление царством своему шурину Борису Годунову, а, умирая, вдруг... царства ему «не приказал». Обида Годунова и его сестры Ирины была столь велика, что в нарушение традиции они лишили царя пострига и похоронили в простеньком кафтанце, совсем не по царскому обряду. Это самого набожного из царей! =

Почему?

Когда царь Федор преставился, патриарх повелел принимать по всем городам присягу царице Ирине. Польский же лазутчик сообщил оршанскому старосте Андрею Сапеге, что в Смоленске присягали царевичу Дмитрию. 

Чем вызвано такое сообщение?

Как только в Вене стало известно о кончине царя Федора, в Москву пошел наказ цезарскому послу Шилю: «...Не имеет ли незаконный брат Великого князя, отрок, приблизительно 12 лет, по имени Дмитрий Иоаннович, сторонников и не провозглашен ли, или не избран ли в Великие Князья? Не существует ли по поводу того или иного решения вопроса раздора и крамолы?..»

Спрашивается, откуда при Венском дворе проистекала уверенность, что царевич Дмитрий жив, вопреки заверениям дипломатов Годунова о его смерти от самозаклания?

15 мая 1591 года Нагие перебили государевых служилых людей Битяговских, Волохова, Качалова и тех, кто был близок к ним и был вхож на княжий двор. Преступление серьезное, но для XVI века не столь уж необычное. Расправа с Нагими по тем временам не так-то сурова. Допросы, пытки и опала. А вот с угличанами поступили иначе, хотя они были всего лишь свидетелями бунта Нагих; убивать Битяговского и иже с ним помогали казаки, что оказались в тот день на своих стругах в Угличе. Угличан казнили без суда несчетно, резали языки и рвали ноздри. Хлестали кнутом колокол, в который били набат, и тоже сослали. Убивали всякую память о событии.

Что хотели скрыть, объявив, что царевич умер?

19 мая 1591 года, ночью, Афанасий Нагой, дядя царицы Марьи, постучал в ворота английского подворья в Ярославле и вызвал английского посла Джерома Гopсея, давнего своего знакомого. 10 июня Джером Горсей послал письмо в Лондон лорду Бурлею, в котором рассказал об этом ночном визите. Афанасий Нагой объявил, что в Угличе по приказу Годунова зарезали царевича, что царицу мать отравили, у нее выпадают волосы, она при смерти, он просил «ради Христа» какого-либо лекарства. Горсей добавляет: «Много сему подобных поразительных обстоятельств, о которых я не смею писать».

Заметим, что никто и нигде не сообщает, что царица как-либо занемогла во время или после угличской драмы. Напротив, все говорят о ее неутомимой активности в избиении Битяговских и в сокрытии следов этого убийства.

Спрашивается, для кого Афанасий Нагой просил у Горсея в столь неурочный час лекарство?

25 июня 1591 года внезапно изгоном, обходя попутные города, к Москве приспел крымский хан Кызы-Ги-рей со всей своей ордой. Борис Годунов не ждал вторжения. Главные московские силы стояли под Псковом и Новгородом, сторожа шведов. Обстановка благоприятствовала Кызы-Гирею. Но после первой же схватки со слабыми московскими силами он как скоро пришел, так же и ушел. Бежал.

Чего он ждал, чего искал, почему побежал прочь?

«Пискаревский летописец» рассказывает о том, что Гришка Отрепьев, изгнанный из Чудова монастыря, пришел с каким-то старцем в монастырь к матери Дмитрия. Вот как это в летописи: «И прииде к царице Марфе в монастырь на Выксу с товарищем своим, с некоим старцом, в раздраных и худых ризах. А сказавши приставом, что пришли святому месту помолитца и к царице для милостыни. И добились того, что царица их к себе пустила. И неведамо каким вражьим наветом прельстил царицу и сказал ей воровство свое. И она дала ему крест злат с мощьми и с камением драгим сына своего благовернаго царевича Дмитрея Ивановича углецкого».

Воистину неведомо, «каким наветом» могли монахи в разодранных ризах получить у матери крест ее сына?

В 1600 году, после двух лет царствования, Борис Годунов вдруг начинает розыск над Богданом Вельским и Романовыми под смехотворными предлогами, употребив даже и подлог. Богдану Вельскому выщипывают по волоску бороду на Лобном месте при сборе московского люда, Романовых рассылают в опалу, а старшего в их роду Федора Никитича постригли под именем Филарета и заточили в Сийский монастырь.

Что «искал на них» Борис Годунов, прикрывая поиск баснословием?

В 1603 году в Речи Посполитой, при дворе князя Адама Вишневецкого, объявился некто, назвавший себя царевичем Дмитрием. Известие об этом достигло Москвы. Некоторое время спустя Борис Годунов, конечно же, при зрелом размышлении объявил претендента самозванцем и назвал его Григорием Отрепьевым, бывшим дьяконом Чудова монастыря.

Почему Борис Годунов из всех возможных предположений о личности самозванца связал его с именем Григория Отрепьева? Что означала эта связь, что за ней скрывалось?

В феврале 1605 года известие о появлении Дмитрия и об его успехах достигло Сийского монастыря; Филарет изгнал из кельи монаха, приставленного к нему для надзора, повеселел и грозил игумену и монахам: «...увидят они, каков он вперед будет!» В это время со всех амвонов читали Гришке Отрепьеву анафему.

Почему Филарет, слыша это имя, не усомнился в успехе самозванца? Считал ли он того, кто двинулся в поход на Москву, самозванцем?

Много было пролито чернил, чтобы разукрасить роман названного царя Дмитрия и Марины Мнишек. И страстью-то он к ней воспылал, и поразила его польская в ней обходительность, живость ума, красота и прочее. В то же время известно, что Марина красотой не блистала, что в ней начисто отсутствовало обаяние, что ум ее был холоден и расчетлив, что она была фанатичной католичкой.

Чем же объяснить, что, невзирая на все опасности этого брака, царь Дмитрий торопил невесту в Москву? Очень торопил!

Князь Василий Шуйский целовал крест, когда Дмитрий подходил к Москве, что идет истинный сын Грозного, а спустя несколько дней после его воцарения начал ковать заговор и распускать слух, что сел на царство расстрига Гришка. В руках у нового государя было войско и казачьи таборы, кои привели его к победе. Труда не составляло разделаться с Шуйским. Однако царь устроил что-то похожее на диспут о своей личности на весьма представительном собрании при участии думных бояр, воинских людей и церковных иерархов. До нас не дошло,какие он привел доказательства своего царского происхождения, но Собор единодушно приговорил Шуйского к Смерти. Государь остановил казнь, заменив ее опалой.