Вот уже третий день небольшой отряд спорым солдатским шагом мерил длинные степные километры. К счастью народ подобрался тертый, привычный к длительным марш-броскам, а посему на тяготы и лишения никто не жаловался. Единственный в этом воинстве штатский, опустив голову украшенную плетеной из травы широкополой, конусообразной шляпой, мирно клевал носом на облучке повозки неспешно плетущейся в хвосте колонны. Это хитрое сооружение собранное умелыми руками Петровича из злополучного фермерского кузова и других бренных останков разобранных автомобилей, влекомое низкорослой, косматой, рыжей лошаденкой, являло собой обоз экспедиции. Иногда колесо рыдвана, некогда принадлежащее ковригинской "Волге" в очередной раз подскакивало на кочке или рытвине. Исполняющий обязанности ездового, тезка калифорнийского губернатора вздрагивал, открывал глаза, поправлял сползающий на нос головной убор и рассеянно озирал монотонный пейзаж: полосу прибоя слева, бескрайнюю степь справа и десяток бодро вышагивающих бойцов прямо перед понурой мордой Рыжухи.

— Сворачивай, привал — идущий впереди бывший начальник погранзаставы бросил взгляд на высоко, в зените стоящий солнечный диск и махнул рукой в сторону небольшой рощицы, которая призывно шевеля зеленой листвой, казалось, манила к себе усталых путников, суля им покой и отдохновение.

Оказавшись в прохладной тени деревьев, бойцы, скинув снаряжение, разлеглись на траве. Без каких либо команд или понуканий Жданюк сноровисто распряг лошадь, спутав ей ноги, отпустил пастись, а сам принялся собирать хворост для костра.

— Валера, Камлоев — выдвигаешься в секрет вот там, на высотке — скомандовал Войтенко, указав на невысокий курган примерно в полусотне метров от места временной стоянки.

— Есть — рослый пограничник, осетин подхватив ручной пулемет, направился в указанном направлении.

Капитан скинул с плеча автомат, устало опустился на землю рядом с блаженно вытянувшимся во весь рост Спиридоновым.

— Далеко еще топать?

— Без понятия. Мы же сюда только морем ходили.

— По моим прикидкам должны уже прийти. Не проскочить бы мимо твоего Лезозаводска.

— Ну, во-первых, он такой же мой, как и твой, а во-вторых, не проскочим. Там местность характерная.

— Ну, будем надеяться — Войтенко улегся на траву и закинул ноги на ствол дерева — эй парень, тебе помощь не требуется?

— Не — обозник интенсивно затряс рыжей шевелюрой — пусть ребята отдыхают, я сам управлюсь. Через час каша готова будет.

Вообще-то в поход его как не служившего в армии поначалу решили не брать, от Спиридоновки в отряд вошли всего двое: Сергей и Виктор, еще шестерых бойцов привел с собой пограничник, из них только пятеро были бойцами с его заставы, шестым с ними пришел доброволец, высокий белобрысый парняга, проходивший срочную службу в ВДВ в звании сержанта, и всего два года назад демобилизовавшийся. Казанцева и Сазанова отправили Лесозаводск морем, нагрузив ялик продовольствием для будущих беженцев. Припасы для экспедиционного отряда, а также все имеющиеся в наличие палатки и спальники загрузили в сооруженную Ковригиным повозку. Однако здесь то стратегов и поджидала неувязка. Упрямый Жданюк наотрез отказался передавать Рыжуху в чужие руки, настаивая на личном участии в экспедиции, с чем Спиридонов, не желавший подвергать риску неподготовленного человека, решительно не согласился. Возможно, парня все-таки удалось бы уломать, если бы не одно но, не менее упрямое животное наотрез отказалась подчиняться кому-либо, кроме рыжего Арнольда. Норовистая кобылка устроила самый настоящий бунт. Она кусалась, брыкалась и норовила завалиться на землю, всячески препятствуя и без того сложному для неопытных поселенцев процессу своего запрягания в ковригинский фаэтон. В конце концов, изрядно намаявшись и плюнув на бесперспективную затею управиться с взбесившейся лошадью самостоятельно, "отцы командиры" крепко почесали затылки и постановили включить Жданюка в отряд, возложив на него обязанности ездового и кашевара. Трудно сказать пришлись ли парню по душе его новые должности, но даже если он и был чем-то недоволен, то виду не подавал. Свою работу рыжий выполнял добросовестно и как мог, пытался облегчить товарищам трудности дальнего пешего перехода. Вот и сейчас, он сноровисто разжег костер, покопавшись в куче наваленного на телегу добра, извлек из нее найденный на камбузе разбитого сейнера пятилитровый алюминиевый бачок, наполнил его водой, подвесил над огнем. Затем начинающий кулинар недрогнувшей рукой побросал в котел несколько предварительно искромсанных полос вяленого мяса, засыпав все это щедрой порцией дробленых зерен дикой пшеницы, посолил и с чувством выполненного долга уселся на ствол поваленного дерева время от времени, помешивая большой ложкой получившееся варево.

— Мда, это вам не китайский ресторан, и даже не солдатская столовка — скептически хмыкнул с грустью наблюдающий за его манипуляциями Шевченко — жить захочешь и не такое сожрешь.

— Да без разницы — философски заметил сидевший рядом с ним сержант пограничник, стягивая пошитое из сайгачьих шкур подобие индейских мокасин и растирая натруженные ноги — главное, чтобы вволю и с мясом. Я бы сейчас берцы свои съел, если бы они у меня сохранились.

— Не переживай — покачал головой прапорщик — я думаю, этот кулинарный шедевр по вкусу от них не сильно будет отличаться.

— Ладно вам на парня наезжать, за три дня не отравились и сейчас не отравитесь — зевнув, одернул критиков капитан — не нравиться, варите сами.

Поучаствовать в процессе приготовления пищи гурманы желания не выразили и быстро угомонились, смирившись со своей незавидной долей.

К низкой оценке своих поварских способностей за время похода кашевар уже привык, а посему на брюзжание товарищей он не обратил ровно никакого внимания, продолжая священнодействовать у котла.

Слушая болтовню своих спутников, Сергей вспоминал, каких немалых трудов стоило ему организовать эту экспедицию. Первоначально идею наступательной войны с эмиратом безоговорочно одобрил только сразу "прокачавший" ситуацию Войтенко, заявивший о готовности взять на себя общее руководство операцией. Даже всегда и во всех начинаниях поддерживающий друга Виктор, к новой затее отнесся с прохладцей. Прапорщика можно было понять, он вполне реально оценивал силы противника и свои собственные, и надо сказать сравнение это было далеко не в пользу спиридоновцев и их союзников. Однако, с другой стороны, положение представлялось безвыходным, и столкновение интересов, неотвратимым. Упустив время сейчас, в недалеком будущем можно было остаться один на один с грозным противником, а значит, надо было идти на риск. Кроме того люди, его соотечественники нуждались в их помощи, и не помочь было нельзя, такова доля и участь воина, а именно воином, до мозга костей считал себя боец спецназа Виктор Шевченко. В общем как пел в одной из своих любимых песен вышеупомянутый прапорщик: "Были сборы не долги…" и через три дня после возвращения путешественников в Замок, им пришлось отправляться в дорогу вновь.

Убаюканный воспоминаниями старлей уснул, и разбудило его только жизнерадостное бряцание посуды и недовольное урчание собственного голодного желудка. Возле костра Арнольд щедро наделял окружающих его с мисками и котелками страждущих неаппетитной серой массой, которую впрочем, проголодавшиеся бойцы поглощали с удовольствием, способным польстить даже шеф повару самого дорогого столичного ресторана.

Быстро покончив с едой и еще немного передохнув, отряд снова выступил в поход, благо полуденная жара уже спала, а до темноты времени было еще более чем достаточно, чтобы прошагать еще пару десятков километров.

Местность вокруг действительно заметно поменялась. Равнина степи сменилась множеством невысоких, местами поросших лесом и кустарниками курганов расположенных как-то странно, правильными рядами. Все чаще стали попадаться на глаза, растущие по одиночке и небольшими группками дикие плодовые деревья и груды камней очень похожие на какие-то фантастические руины древнего города.