Обращаясь к жизненному пути И. А. Ефремова, мы поражаемся широте его интересов и творчества, затронувшего многие современные проблемы, его фантастике, поднявшейся до научного предвидения.

Его интересовало все: геологическое строение дна океанов и существование Атлантиды; проблемы генной памяти и моральная ответственность ученого при проведении экспериментального изучения деятельности мозга; «воскрешение» облика вымерших животных в виде «теней минувшего» и неотложное изучение редких и вымирающих животных и сохранение знаний об этих животных, накопленных поколениями охотничьих племен; становление человека и история цивилизаций; предвидимое будущее науки, и социальное устройство будущего, и многое многое другое. Отношение И. А. Ефремова к этому отражено в его научном и. литературном творчестве.

О специальной «палеонтологической» популярности Ефремова говорить не приходится: эти работы, особенно морфологические, с первоописаниями животных не устаревают. Было бы непосильным трудом учесть ссылки на работы Ефремова; в равной мере это относится к работам любого исследователя, занятого длительным изучением крупных этапов геолого-палеонтологической летописи.

Его тафономия глубоко проникла в палеонтологию, и многие сотни статей касаются или специально посвящены разработке и выявлению закономерностей захоронения на примерах разных групп ископаемых животных. По существу, эти работы могут быть объединены в отдельное тафономическое направление палеонтологических исследований. Уже появились капитальные пособия методического учебного плана, вводящие студентов в изучение основ тафономии.

Творчество Ефремова встречает разное отношение, но не безразличное, как отмечали его коллеги-писатели. Тем, кто любит и знает Ефремова как писателя, вероятно, будет интересно узнать о нем что-то новое, особенно о его занятиях наукой. Другие пусть не спешат откладывать в сторону его книги: Ефремов принадлежит к редкому ныне типу ученых-энциклопедистов. Знания, опыт, видение мира составляют у него подводную часть айсберга, на которой базируется творчество. Последнее требует высокого уровня подготовки читателя. Активное по своему воспитательному значению творчество Ефремова содержит огромный познавательный потенциал. В этом направленность ефремовской фантастики. Ефремов, по-видимому, как немногие из его коллег, дисциплинировал свою фантастику жесткими рамками науки. Это достигалось также точностью и лаконичностью языка, свойственного Ефремову-ученому.

Ефремов, образно говоря, стоит среди людей, оказавших влияние на современников, особенно на молодежь, а также на развитие науки. Оно шло разными путями: через узкоспециальную область палеонтологии позвоночных, через тафономию и показ формирования летописи природы, через научно-популярную литературу и научную фантастику. Влияние Ефремова было и остается весьма ощутимым, если учесть, что без специальных работ его рассказы, повести и романы изданы в СССР и за рубежом около 400 раз. Отсюда нетрудно заключить, что творчество Ефремова прошло проверку временем. По мнению литераторов и читателей, его произведениям суждена долгая жизнь. Они заняли постоянное место в литературе для юношества. Мы будем многократно возвращаться к творчеству Ефремова, к его личности и открывать в них новые грани и созвучие эпохе.

Жизненность творчества Ефремова — в его философской позиции гуманизма и социального оптимизма. То и другое вытекает из его мировоззрения ученого и всегда найдет отклик и понимание вдумчивого читателя.

В краткий научно-биографический очерк трудно вместить богатую творческую биографию И. А. Ефремова. Настоящая работа — одна из немногих и первых попыток раскрыть биографию ученого. Отчасти в ущерб научному содержанию книги автор предпочел привести обзор основных направлений палеонтологических исследований И. А. Ефремова, практически без детального разбора отдельных работ. Точно так же сокращена специальная терминология, известная крайне ограниченному кругу лиц. Палеонтологи весьма малочисленны и даже в пределах своей специальности нередко говорят на разных языках. Вместе с тем любой палеонтолог при необходимости может, минуя эту книгу, непосредственно ознакомиться с работами Ефремова. Поэтому представилось более оправданным адресовать ее не палеонтологам, а широкому кругу читателей, которым так или иначе знакома фамилия этого человека. При этом автор пытался решить трудную задачу: уменьшить для читателя «разрыв» между научным и литературным творчеством И. А. Ефремова. Подавляющее большинство читателей до сих пор односторонне оценивают И. Ефремова, только как писателя-фантаста. Другую часть задачи автор видел в передаче читателю своего восприятия Ефремова — ученого по призванию, поэта и романтика но натуре, философа и мыслителя по мощи интеллекта и глубине проникновения в сущность явлений.

Создание полной биографии И. А. Ефремова дело будущего. Еще не собраны его публицистические заметки и статьи по многим вопросам науки и литературы. Мало известно его эпистолярное наследие, по всем данным, столь же интересное, как и творчество. Его обширная переписка, несомненно, прольет свет на личность, биографию, взгляды Ефремова, на многое, о чем читатель хотел бы знать подробнее.

Поэтому, пользуясь благоприятной возможностью, автор от имени Комиссии по литературному и научному наследию И. А. Ефремова просит читателей сообщать о материалах к биографии Ефремова.

Интерес к личности этого человека постоянен и разносторонен благодаря «нестандартности» и ширине диапазона его творчества. Об этом, помимо произведений Ефремова, можно судить по всегда многочисленной и активной аудитории на вечерах, посвященных творчеству ученого и писателя.

Естественно, повествование автора о И. А. Ефремове неизбежно несет налет субъективности: за ней, помимо занятий той же самой областью палеонтологии и геологии, стоят годы непосредственного общения.

Автор может считать свою задачу выполненной, если ему удалось привлечь внимание к творчеству и личности И. А. Ефремова-ученого, показать глубину и разносторонность интересов и высоконравственный облик этого человека.

И. А. Ефремов.

Прикаспий, 1925 г.

И. А. Ефремов.

Фото 3. А. Шкабельниковой, 1970 г.

Наше краткое повествование подошло к концу. Сравните две фотографии. Два «капитана». На одной — юноша в фуражке с «крабом», с трубкой в зубах — лондоновский морской волк. Взгляд отрешенно-задумчивый, устремлен вдаль. О чем грезит этот, еще не сбывшийся ученый и писатель? Видит ли он лагуны и пальмы южных морей, идет ли по следам Аллана Кватермена или Пржевальского? Он и сам не предполагает, что уже предопределил свою судьбу письмом к будущему учителю, Петру Петровичу Сушкину, который приоткроет юноше таинственный мир далекого прошлого. Ефремов долго не расстанется с кителем и тельняшкой как повседневной формой одежды, но вернется к теме моря как ученый и писатель. Знакомство с П. П. Сушкиным обозначило новую точку отсчета. От нее Иван Антонович пойдет в глубины времен, в геологическую летопись Земли, в историю Древнего мира, к мечте о Великом Кольце будущего.