1961 г. Космонавт Юрий Гагарин: «В библиотеке появилась новая книга «Туманность Андромеды» Ивана Ефремова, пронизанная историческим оптимизмом, верой в прогресс, в светлое коммунистическое будущее человечества. У себя в комнате мы читали ее по очереди. Книга нам понравилась. Она была значительнее научно-фантастических повестей и романов, прочитанных в детстве. Нам полюбились красочные картины будущего, нарисованные в романе, нравились описания межзвездных путешествий, мы были согласны с писателем, что технический прогресс, достигнутый людьми спустя несколько тысяч лет, был бы немыслим без полной победы коммунизма на Земле» [100, с.63].
1970 г. Выдающийся советский педагог В. Сухомлинский писал И. А. Ефремову: «Я давний поклонник Вашего творчества. «Туманность Андромеды» я прочитал четыре раза. Это не пристрастие к фантастике, а стремление еще и еще раз пережить, перечувствовать глубину мыслей, которых у Вас обилие и в строчках и между строчками… Ваша фантастика восхищает своей правдивостью. Я влюблен в Ваших людей будущего».
1982 г. Космонавт Владимир Джанибеков: «Мечта в человеке не рождается сама по себе. Мечта воспитывается. Одним из главных воспитателей моей мечты стал писатель-фантаст Иван Ефремов. Я помню, какое потрясение испытал еще мальчишкой, когда прочел «Туманность Андромеды». Чистота ефремовских героев, их благородная устремленность к высоким свершениям — вот что пленяет меня… Трудно переоценить воспитательное значение произведений И. А. Ефремова, будь то «Лезвие бритвы», «Сердце змеи», «Таис Афинская», «Дорога Ветров», увлекательные рассказы о неизвестном» [Сноска].
1982 г. Из воспоминаний П. В. Цибина о С. П. Королеве: «Дома у Сергея Павловича… я видел и книги И. А. Ефремова. Однажды Сергей Павлович неожиданно вышел ко мне с книгой — это было «Лезвие бритвы»- и спросил меня: «Ты читал эту книгу?». Я говорю: «Нет, не читал» — «Обязательно прочти! Здесь есть, над чем подумать». Видно, Сергею Павловичу были близки герои, которых изображал Ефремов: та же увлеченность, что у Сергея Павловича, та же чрезвычайная устремленность, та же сила воли, жажда знаний, то же неудержимое стремление к поставленной цели, очень похожие приемы работы, исключительное трудолюбие, преодоление неудач, радости открытия. Понятно, почему Сергей Павлович редкие часы отдыха посвящал научной фантастике, в том числе и Ивана Антоновича Ефремова» [Сноска].
1982. Писатель Александр Казанцев: «…За свою не столь уж долгую жизнь он успел очень и очень многое. Он не только стал видным ученым, доктором биологических наук, профессором, лауреатом Государственной премии, создателем новой отрасли пауки — тафопомии, но и одним из зачинателей советской научной фантастики, проникал зорким взглядом художника и в далекое прошлое, во времена египетских фараонов, Александра Македонского, и в грядущее коммунистическое завтра.
Его роман «Туманность Андромеды» обошел весь мир и сделал для воспитания молодежи в коммунистическом духе не меньше, чем целая армия пропагандистов и агитаторов. Иван Ефремов — любимый писатель всех, кто зачитывается научной фантастикой… Он повествует о себе с подкупающей простотой и скромностью, адресуясь к тем, кто размышляет, как совместить работу с учебой, каков должен быть путь в науку, каких ценностей искать в жизни. Любителям фантастики он рассказывает о своем проникновении в будущее как о чем-то совершенно обыденном.
Образ Ефремова, крепкого и рослого парня, увлеченного своим делом, лаборанта и матроса, плававшего в самом бурном из морей — Охотском, грузчика, человека, который заканчивает среднюю школу экстерном за два года, а Горный институт без отрыва от работы — за два с половиной года, встает перед нами во всей своей притягательности. Мы проникаемся убеждением, что сделанное им будет служить все новым и новым поколениям читателей и ученых». (116, с. 319).
1983. Доктор биологических наук М. Ф. Ивахненко, сотрудник лаборатории низших позвоночных, которой когда-то заведовал И. А. Ефремов: «Школьником я прочитал «Дорогу Ветров» и стал палеонтологом».
Да, непреходящий интерес к личности И. А. Ефремова и воздействие его творчества особенно на молодое поколение не вызывают сомнений. Вспомните проникновенные слова А. П. Чехова о Н. М. Пржевальском. Они во многом словно сказаны о И. А. Ефремове, чей благородный образ патриота, ученого, путешественника столь же привлекателен для пытливого мальчика, как и сто лет назад.
«Иван Антонович — мой любимый писатель и ученый. Он всю свою жизнь посвятил литературе и палеонтологии. Иногда даже обидно бывает, когда пересказываешь какой-нибудь рассказ, а тебе заявляют, что не знают такого писателя. А ведь Иван Антонович написал такие книги! Сейчас я собираю материалы газет, журналов, в которых рассказывается о новых открытиях в палеонтологии. Мы с другом делаем домашний палеонтологический музейчик имени И. А. Ефремова. Вы наверное улыбаетесь, но я очень люблю Ивана Антоновича (хотя его уже нет на свете), и мне хочется посвятить ему что-нибудь хорошее. Иван Антонович мне как родной человек. Я очень хочу побывать на его могиле».
Это письмо прислал недавно Саша К.- юный палеонтолог. В свои 13 лет он знает не только рассказы и книги Ефремова, его интересуют ни много ни мало, как проблемы вымирания древних групп пресмыкающихся. Письмо мальчика перекликается с давним письмом французской школьницы, которое пришло Ивану Антоновичу в день смерти. Девочка просила прислать «Туманность Андромеды» с подписью автора. Она собиралась поставить книгу па полку среди книг любимых писателей. Невольно вспомнилось высказывание о свете далекой звезды: она уже погасла, но лучи все еще идут сквозь пространство и время и несут надежду…
Эти письма в числе двух тысяч других хранятся в Ленинграде в Пушкинском доме в архиве И. А. Ефремова. Они проникнуты благодарностью и интересом к его творчеству. В число читателей-«крестников» И. А. Ефремова входят геологи, археологи, историки, медики, художники, писатели, моряки, юристы, инженеры, даже заключенные, переосмыслившие свою судьбу, и, конечно, студенты и школьники. Одним он помог своими письмами, другим — своим творчеством.
Есть люди, авторитет которых не требует доказательств, чинов или званий. Они «автоматически» вызывают чувство доверия. Так мы верим Ефремову — человеку и писателю. В этом, вероятно, также одна из особенностей его личности и творчества. Ефремовская убежденность и оптимизм — результат многих составляющих — переходят к читателю. Диалектическая глубинность его философии, его прогнозы усиливают эту веру. Именно отсюда вытекают реальные предпосылки длительного и непреходящего значения его творчества и неослабевающий интерес читателя.
Непосредственное общение с И. А. Ефремовым оставляло неизгладимое впечатление. Обаяние, искренний интерес и благожелательность к собеседнику делали Ефремова своего рода «магнитом». В его очень скромной квартире всегда был народ самых различных профессий и увлечений. Люди считали счастьем увидеть и услышать Ефремова, пожать ему руку. Раз возникнув, контакты поддерживались обычно многие годы, а знакомство и беседы с Ефремовым и его книги нередко оставались путеводной звездой на всю жизнь. В равной степени это касалось и ученых. Еще и сейчас поклонники его таланта изыскивают малейшую возможность посетить квартиру, постоять в кабинете, прикоснуться к письменному столу (все сохранено, как было при жизни И. А. Ефремова), окинуть взглядом ряды книжных полок. Впечатление и воздействие на посетителя можно определить одним словом: благоговение. «Не говори с тоской их нет, а с благодарностию — были».
Хорошим дополнением к раскрытию личности и характера И. А. Ефремова служит анкета, которую он заполнил в числе других ученых и писателей в 60-е годы. Там, где он не дал ответа, поставлен знак вопроса.
1) Ваше любимое занятие — Чтение.
2) Ваша библиотека (число книг, состав, как давно собираете) — 4000.
3) Ваша любимая книга — «Люди как боги», «She», «Романтики» (Паустовского), «Золотая цепь» Грина.
