Возможно это резюме не пошло дальше доклада и не исключено, что И. А. Ефремов о нем не знал. Так или иначе идея поиска кимберлита перекликается в нем с содержанием «Алмазной Трубы», написанной четыре года спустя. Специалистам виднее, можно ли рассматривать резюме Соболева как прогноз или прямое указание на поиски кимберлитовых трубок. К тому же в нашу задачу не входит установление приоритета; мы лишь против того, чтобы И. А. Ефремова изображали переписчиком чужих трудов и теорий, игнорируя тот факт, что он был сибирским геологом.
Поэтому продолжим последующий ход событий по данным книги Милашева. Во время полевого сезона 1948 г. на притоках Нижней Тунгуски найдено несколько мелких алмазов. В 1949 г., в верховьях р. Вилюй в песчано-глинистых косах обнаружено 25 алмазов. В 1950–1951 гг. в среднем течении р. Мархи геологи отыскали несколько россыпей алмазов.
Отсутствие коренных месторождений алмазов на Сибирской платформе, как указывал В. А. Милашев, стали объяснять тем, что источники их располагались далеко на юге, в районе Патомского нагорья. Сторонники этой гипотезы приводили хитроумные доводы в пользу столь дальнего переноса алмазов в бассейн Нижней Тунгуски и Вилюя. Но в этих же районах, помимо находок алмазов в современном аллювии речных долин, алмазы и их минералы-спутники были встречены в древнем аллювии пермских рек. Это уже было указанием на поиски коренных источников россыпей не где-то «за тридевять земель», а на Оленёк-Вилюйском водоразделе. Отсюда же следовал вывод о более древнем, чем пермский, возрасте коренных источников, которые могли быть частично скрыты под мощными покровами базальтов.
Практическую проверку выводов о коренных месторождениях алмазов в этом районе осуществили в 1953 г. Н. Н. Сарсадских и Л. А. Попугаева. Шлихи показали повышенное содержание кроваво-красных гранатов. Эти же гранаты в шлихах были найдены и в прилежащих районах Сибирской платформы.
В камеральный период конца 1953 и начала 1954 г. шлихи были исследованы. Выяснилось, что эта разновидность гранатов относится к пиропам. Но пойти дальше и сопоставить их с пиропами Южной Африки, как отметил Милашев, минералоги пли побоялись, пли не сумели. Пиропы из Сибири и из алмазоносных кимберлитов Африки были отождествлены профессором А. А. Кухаренко. Вывод его позволил рассматривать сибирские пиропы как минералы-спутники алмаза при поисках коренных месторождений.
24 августа 1954 г. Л. А. Попугаева нашла на притоке р. Мархи первую алмазоносную кимберлитовую трубку. Ее назвали «Зарница». Так родился пироповый метод поисков, а находка первой трубки положила начало открытию коренных месторождений.
Путь к открытию алмазов Сибири был нелегким. Одни исследователи доказывали, как справедливо отмечал Свиридов, что на Сибирской платформе алмазов нет и не может быть. Другие утверждали обратное. Алмазы были найдены геологами-поисковиками. Теоретики продолжали спорить, не давая однозначного ответа на основной вопрос: куда направить поиски — на выявление россыпей или коренных месторождений? Находки россыпных месторождений вселяли надежду и отодвигали на второй план поиски источников алмазов. Ориентировка на поиски промышленных россыпей была, скорее, не виной, а бедой поисковиков.
Вернемся к рассказу И. Ефремова. Путь к трубке «Зарница» во многом напоминает путь поисков в фантастической, но близкой сердцу поисковика «Алмазной Трубе». Уже в 1944 г. И. Ефремов «отождествил» пиропы Сибирской платформы и Южной Африки: присутствие пиропов в породе определяло у него и направление поиска кимберлитовых алмазоносных трубок.
К весне 1954 г., когда было оценено поисковое значение пиропов, рассказ издавался пять раз. Путь геолога и фантаста к алмазным трубкам оказался самым коротким и, признаем, наиболее профессиональным. К сожалению, рациональное зерно рассказа не увидели на организационных и начальных стадиях исследований.
Свое отношение к алмазам и заимствованию «теорий» И. А. Ефремов выразил достаточно ясно в рассказе и упомянутых выше комментариях. Повторение измышлений о пересказе Ефремовым теорий и научных выводов того или другого исследователя говорит о необъективности или, как отмечал сам ученый в письме от 29 августа 1969 г., непонимании существа геологического аспекта проблемы. В этом же письме он допускал повторение подобных выступлений, поскольку не намеревался «вступать в какие-либо печатные споры».
«Алмазная Труба» — это песнь песней в раннем творчестве И. А. Ефремова. Рассказ стал хрестоматийным примером, показывающим, как интуиция ученого, согретая дыханием фантастики, практически обернулась прогнозом крупнейшего геологического открытия.
Почему же И. А. Ефремов так точен с прогнозом «Алмазной Трубы»? Здесь истоки ефремовского «предвидения», по крайней мере отчасти, уходят в его «тафономическое» мышление. «Тафономия» существовала в рукописи уже до появления рассказа. Так что процессы формирования геологической летописи не были для ученого абстракцией. Он видел и изучал динамику процессов изменения лика Земли: физическое выветривание складчатых областей, осадконакопление, зафиксированное в континентальных отложениях платформ. Он рисовал пространственные закономерности распределения осадков во времени между областями разрушения и осадконакоплений. В этих длительно существующих областях содержались документы геологической летописи. Для И. А. Ефремова такими документами в равной степени были песчинка и кость ископаемого животного, камень булыжной мостовой, полированная уральская яшма на станции метро, самородок золота в россыпи, зерно пиропа и кристаллик алмаза из речных наносов или кимберлитовой трубки. Каждый документ имел свою историю и нес свою информацию. Ученый основал тафономию и, вероятно, как никто другой, мог считывать свидетельства документов геологической летописи. Они трансформировались в его сознании до пределов интуиции, научного предвидения, или находили выражение в фантастике.
Нельзя забывать также, что И. А. Ефремов по натуре своей был открывателем: шел ли он нехожеными путями по районам будущей трассы БАМ или открывал кладбища ископаемых животных, прокладывал ли новые пути в науке и научной фантастике. Что значит быть открывателем? Вспомним слова Чарльза Дарвина: «Я часто задумываюсь над тем, что делает человека открывателем неизвестного. Это сложный вопрос. Многие очень умные люди, гораздо умнее открывателей, никогда ничего не могли открыть. Я вижу объяснение в следующем: открывает тот, кто постоянно доискивается до причин или до смысла всего происходящего. Для этого нужно иметь острый глаз наблюдателя и знать по возможности все об исследуемом предмете» [сноска].
Наука, и в частности геология, в творчестве И. Ефремова заслуживает, вероятно, специального рассмотрения. Здесь же следует назвать минералогию, знанием которой гордился И. А. Ефремов. Помимо упомянутых рассказов, она проходит и в других произведениях писателя. В «Лезвии бритвы» ученый с гордостью за свой институт вспоминает: «Я обычный инженер, только учился в таком институте, где для горного инженера считается. необходимым превосходное знание трех основ практической работы геолога — минералогии, горного искусства и химии… У нас считается, что знание минералогии, умение точно и быстро определять минералы — то же, что знать симптомы болезней для практикующего врача» [сноска].
Возможно, эта любовь к минералогии выросла из первого детского увлечения красивыми камнями. Откроем пролог к этому же роману. Петроград, 5 марта 1916 г. Выставка художника и ювелира А. К. Денисова-Уральского. Описывая атмосферу эпохи и выставки, И. А. Ефремов вводит читателя и возвращается сам в мир своего детства. Мальчик Ваня, загипнотизированный красотой и блеском самоцветов — это не кто иной, как будущий автор. Действительно, в девятилетнем возрасте он дважды побывал с матерью на выставке. С тех пор он не видел этой коллекции и не знал о ее судьбе. Как выяснилось позднее, коллекция изделий из камня в том же или в 1917 г. попала в только что открытый Пермский университет. Здесь, практически неизвестная широкому кругу специалистов и общественности, она хранилась в минералогическом музее. Однажды ее пытались украсть, но стараниями пермской милиции украденная часть была найдена и возвращена музею. О судьбе коллекции, мастере-художнике и собирателе уральских самоцветов А. К. Денисове-Уральском написана книга [сноска].
