В Москве, в старом здании Палеонтологического музея на Ленинском проспекте, в зале млекопитающих на постаменте издавна лежал череп крупного вымершего бизона. Обычно его не замечали, но в конце 50-х годов он привлек внимание посетителей. На черепе в центре лба темнело сквозное отверстие более сантиметра диаметром. Наружный край кости около отверстия был окружен узким кольцом сбитой костной ткани. Создавалась полная иллюзия пулевого отверстия. Посетители рассматривали череп, задумчиво покачивали головами, осторожно проводили пальцами по краю кости, иногда делали снимки. Порой около черепа разгорались споры. Однажды он был изображен в московской газете, что практически вызвало паломничество в музей. Наверное автор не погрешит против истины, если напомнит, что «почтенный череп сей не раз "доказывал"» посещение Земли пришельцами естественно в эпоху существования животных, тысячелетия назад, задолго до появления огнестрельного или другого более совершенного оружия. Наши палеонтологи-корифеи: И. А. Ефремов, К. К. Флеров и Ю. А. Орлов, случалось, останавливались около черепа и также строили различные догадки. И, разумеется, им, возможно даже больше, чем другим специалистам, хотелось верить в следы пришельцев.
Разгадка оказалась проще, прозаичнее, правда, выяснилось это значительно позднее. Известный профессор-маммолог Н. К. Верещагин писал: «Правильные словно пробитые отверстия на лбу вымерших гигантов вызывают у журналистов соблазн приписывать их происхождение действию электрических пуль космических пришельцев» [сноска]. В действительности, как отмечено этим исследователем, это следы болезненных свищей, вызванные паразитическими червями либо личинками оводов.
Тема пришельцев не нова, известна по многим «источникам», в том числе по еще памятному фильму «Воспоминания о будущем». В плане этой темы, автору как палеонтологу позволительно совершить небольшой экскурс в недавнее прошлое. Однажды в книге известного фантаста мне встретилась фотография. Изображение напоминало кусок рифленой подметки туристического ботинка. Сопроводительная надпись говорит о том, что это отпечаток следа обуви пришельца, якобы найденного палеонтологической экспедицией 1959 г. в древних слоях Южной Гоби. Именно в тот год я был участником этой экспедиции и должен бы знать о находке из первых рук. Но ни начальник экспедиции, наш крупнейший, ныне покойный динозавролог А. К. Рождественский, ни сотрудники не раскапывали и вообще ничего не слышали о находках следов пришельцев. Книгу с фотографией я показал И. А. Ефремову, но и он не сказал ничего определенного. Мысль о проклятой подметке прочно засела в сознании. Наконец, я вспомнил и, еще не веря себе, открыл второй том «Истории Земли» Неймайра. «Следы пришельца» в точности походили на отпечаток коры третичного растения!
Отверстие в черепе бизона, возможно, дало толчок неуемной фантазии Ефремова. От отверстия до поисков и находок следов космических пришельцев в «Звездных кораблях» дистанция не такого уж огромного размера. Тем более цепь этих превращений содержит звенья конкретных идей и фактов. Череп бизона нетрудно заменить черепом динозавра, изменить время существования животных и направить экспедицию к северным предгорьям Тянь-Шаня. Когда-то там И. А. Ефремов был впервые поражен остатками размытых гигантских кладбищ динозавров, протянувшихся на многие десятки километров. По его выражению, это было гигантское поле смерти миллионов животных минувших эпох — редчайшая и незабываемая для палеонтолога картина. В то же время память рисовала ученому нужные для развития повести колорит и детали экспедиционного быта, подсказывала состав действующих лиц — верных спутников по экспедициям.
Помимо этой палеонтологической линии, в повести проходят еще две параллели «научных» и менее научных доказательств. В одной из них геолог связывает появление пришельцев с поисками «огарков звездного вещества» — ядерного горючего. По его предположениям, оно вызвало в глубинах земной коры перераспределение масс с интенсивным вулканизмом, разломами и сдвигами земной коры. Пришельцы же искали на нашей планете только топливо — «огарки» того самого вещества в адском пламени которого, как мы знаем, от людей остаются лишь контуры на камнях мостовой и оплавленных стенах уцелевших зданий. Повесть опубликована в 1947 г.
Другая многоплановая «гуманоидная» линия повести: мы не одиноки, и во Вселенной есть другие разумные существа, детально разработана и достигает кульминационного выражения в находке учеными «фотографии». Эта деталь отражает вариант дальнейшего развития ефремовской идеи о возможности объемного видения из раннего рассказа «Тень минувшего».
Эта идея из повести и рассказа впоследствии оказалась косвенно связанной с открытием, которому, как считают специалисты, суждено большое будущее. Еще в начале 60-х годов один молодой советский инженер открыл для себя в этой повести интереснейшую тему для фундаментальных исследований в области оптической физики. Его поразило рельефное, словно живое, изображение в описании «фотографии» таинственного космического пришельца. Описание послужило толчком к размышлениям, поискам и экспериментам. Возможность получения такого эффекта заинтересовала пытливого ученого. Разгадка явления, как он полагал, таилась в еще не изученных глубинах оптической физики. Она пришла в 70-х годах и вылилась в разработку нового направления исследований ныне широко известного как голография. На одном из вечеров памяти И. А. Ефремова был продемонстрирован документальный фильм о возможностях и применении голографии. В фильме мы видели не просто обычные реальные предметы; можно сказать без преувеличения, видели нечто более полное и объемное, выходящее за пределы обычного зрительного восприятия. Со времени создания этого фильма голография ушла далеко вперед и проникла в различные области науки, в частности в биологию, где используется для исследования быстропротекающих процессов или измерения объектов на любом нужном отрезке времени.
Нет необходимости восстанавливать ход рассуждений инженера-исследователя и путь развития голографии, но представляется, что близкие идеи могли возникнуть у него при чтении рассказа: «В неуловимом повороте (курсив мой. — П. Ч.) солнечных лучей видение неподвижного динозавра растаяло и угасло. Перед людьми не было ничего, кроме черного зеркала, потерявшего синий отлив и поблескивавшего медью» [сноска].
Далее по ходу рассказа Ефремов описывает пещеру и в ней в косых лучах солнца кратковременное объемное, словно живое, изображение древнего человека. «Я и сам знаю, что это не мираж, — восклицает герой рассказа. Но ведь я только палеонтолог. Если бы я был физиком…» Этим физиком стал Юрий Николаевич Денисюк, раскрывший природу явления, навеянного фантазией Ефремова. За свое открытие он был избран членом-корреспондентом АН СССР и удостоен Ленинской премии.
«Успехи голографии привели к тому, что о ней стали писать в научно-фантастических произведениях. Лучшие из них привлекают инженерную мысль к решению задач, которые на первый взгляд кажутся необычными (курсив мой. — П. Ч.), В качестве примера можно сослаться на "Туманность Андромеды" советского писателя-фантаста И. А. Ефремова. В одной из глав этого романа рассказывается, как на раскопках палеонтологи нашли странную плиту, над которой парил в воздухе объемный портрет представителя иного мира, погибшего миллионы лет назад. В этом придуманном факте много реального» [сноска].
Этот автор приводит и другие примеры «чудес» и возможностей голографии в произведениях фантастов. Тем не менее напомним, что рассказ «Тень Минувшего» написан в 1945 г., за три года до открытия Д. Габором теоретических основ голографии. Сам же факт пробуждения «инженерной мысли» первоначально был связан не с успехами голографии, а именно с рассказом И. Ефремова. Вот что он сам писал в 1972 г. по этому поводу: «Профессор Ю. Н. Денисюк, создатель практической голографии в нашей стране, сказал в недавнем интервью, что именно рассказ "Тень Минувшего" разбудил мечту, побудившую его заняться голографией, хотя возможность ее технического осуществления казалась ему делом почти невозможным. Это признание выдающегося физика не только приятный подарок писателю-фантасту, но и доказательство предвидения возможностей науки в простом полете воображения.
