Череп лягушкоящера лантанозуха. Рис. А. П. Быстрова

Из коллег Ивана Антоновича нельзя не упомянуть А. К. Рождественского (1920–1983), сотрудника лаборатории низших позвоночных, участника Монгольской палеонтологической экспедиции, крупнейшего советского специалиста по динозаврам. Он хорошо известен читателям по книгам «На поиски динозавров в Гоби», «Встречи с динозаврами» и др.

Многолетнее тесное сотрудничество связывало Ивана Антоновича с профессором Казанского университета Е. И. Тихвинской (1901–1976), общепризнанным крупнейшим знатоком пермских отложений. Их объединяли общие интересы в геологии, биостратиграфии и корреляции красноцветов. И. А. Ефремов всегда использовал и принимал во внимание новейшие данные по пермским отложениям Европейской части СССР, в получении которых ведущее значение занимали геологи казанской школы во главе с Е. И. Тихвинской. Схемы стратиграфического распределения остатков позвоночных в пермских отложениях входили составной частью в работы Е. И. Тихвинской; в равной мере И. А. Ефремов использовал геологическую основу для уточнения хронологического распределения позвоночных. Эта взаимная увязка геологии, стратиграфии и корреляции перми стала одной из основных причин, определивших длительное существование биостратиграфических построений и коррелятивных схем И. А. Ефремова.

В плеяду выдающихся палеонтологов, с которыми судьба сводила Ефремова, входил Фредерик Хюне (1875–1969), профессор Тюбингенского университета. Палеонтологическая карьера Хюне началась в начале века и продолжалась более 60 лет. Он работал в Южной Африке, был знатоком западноевропейских и южноафриканских ископаемых пресмыкающихся, в том числе зверообразных. В этой области его интересы тесно соприкасались с интересами Ефремова. В СССР Хюне бывал дважды. Первый раз, за два года перед войной он был гостем А. П. Гартманн-Вейнберг, заведующей палеонтологической лабораторией МГУ. В этот же приезд он работал в Палеонтологическом музее: ему были предоставлены для научной обработки остатки пресмыкающихся из нижнего триаса бассейна Ветлуги и Южного Приуралья. Среди остатков Хюне установил новую примитивную ящерицу и дал ей видовое название в честь И. А. Ефремова. В 1957 г. Хюне вторично приехал в Москву из Тюбингена, уже специально в Палеонтологический институт. Как и прежде, его интересовали наши уникальные коллекции по перми и триасу, и И. А. Ефремов предложил ему для обработки остатки пресмыкающихся-псевдозухов из Южного Приуралья. Одно из этих животных Хюне назвал в честь Б. П. Вьюшкова.

В те дни И. А. Ефремов и сотрудники Палеонтологического музея не раз собирались в Круглом зале старого здания. За чаем велись беседы о палеонтологии. Хюне уже тогда было за восемьдесят. Очень высокий, худой, сутулый, с усами и клиновидной бородкой, Хюне казался живым воплощением Дон Кихота. Любовь к палеонтологии совмещалась у него с глубокой религиозностью. Эволюцию и причины разнообразия органического мира он объяснял волей творца. Как рассказывал Иван Антонович, Хюне однажды поведал ему своеобразную «палеонтологическую историю». Вскоре после начала войны Хюне обратился с письмом в ставку Гитлера, прося не подвергать бомбежке здание Палеонтологического музея на Большой Калужской улице (ныне Ленинский проспект), в котором находятся коллекции мировой научной ценности. Сейчас трудно сказать, что отражала его просьба: безграничный фанатизм, слепую веру в «Великую Германию» или наивное донкихотство. Но ясно одно — наши палеонтологи в те тяжелые дни войны несли постоянную вахту на чердаке музея и тем самым вносили свой скромный истинный вклад в сохранение уникальных отечественных коллекций.

Судьба долго не благоприятствовала встрече И. А. Ефремова с американским профессором А. Ш. Ромером (1884–1973), общепризнанным главой палеонтологии позвоночных. Он был президентом XVI Международного зоологического конгресса, автором учебников по палеонтологии, остеологии пресмыкающихся, автором фундаментальной работы по зверообразным-пеликозаврам и многих других работ. До приезда в СССР Ромер изучал материалы по ископаемым позвоночным в США, Африке, Южной Америке, Индии, Европе и был знаком со многими палеонтологами мира.

Переписка Ефремова с Ромером началась после войны. По-видимому, в конце 50-х годов у Ромера сложилось впечатление об оставлении Ефремовым палеонтологии и полном уходе в литературу. Более тесные научные контакты И. А. Ефремов поддерживал в этот период с профессором Э. К. Олсоном. Последний также интересовался корреляцией фаун пермских позвоночных СССР и США — вопросами, в которых И. А. Ефремову принадлежало решающее суждение. Наконец, в 1970 г. Ромер приехал в СССР на Международный анатомический конгресс и два корифея, давно знакомые по работам и переписке, встретились в Москве на квартире Ефремова. На этой же встрече присутствовали профессор Олсон и автор, давно знакомые друг с другом. Основные интересы И. А. Ефремова и Ромера, как и двух других участников встречи, смыкались на древнейших зверообразных, и Ромер, прекрасно знавший мировые коллекции, очень высоко оценил значение наших находок. Встреча И. А. Ефремова и Ромера была первой и последней, но они расстались близкими друзьями.

Иван Антонович был женат дважды. Его первая жена, Е. Д. Конжукова (1902–1961), была зоологом и вначале занималась изучением современных брахиопод. Позднее, вероятно не без влияния Ивана Антоновича, она переключилась на изучение древнейших позвоночных, преимущественно лабиринтодонтов. Ее основные работы по этой тематике опубликованы в 50-х годах. От первого брака у Ивана Антоновича есть сын А. И. Ефремов. К экспедициям его приучили с раннего детства; школьником и студентом он выезжал в поле с палеонтологами. После окончания МГУ по специальности «геологическая съемка» сын избрал для себя инженерную геологию. Он успешно работает в этой области и во время изысканий ему довелось ходить дорогами отца в Восточной Сибири и Монгольской Народной Республике.

В 1962 г. Иван Антонович женился на Т. И. Юхневской. К этому времени некогда богатырское здоровье Ивана Антоновича сильно пошатнулось. Частые недомогания надолго укладывали его в постель. Автору данной книги, как и всем, кто постоянно соприкасался с Ефремовыми, нетрудно оцепить роль Таисии Иосифовны. Ее часто называли ангелом-хранителем и ее беззаветная любовь и забота продлили годы жизни и творчества Ивана Антоновича. Безмерную и вечную признательность Таисии Иосифовне он выразил в посвящениях к своим последним произведениям. Кроме того, дорогие ему черты жены, подруги и помощницы можно без труда уловить в образе Симы из «Лезвия бритвы» и в других женских образах его произведений.

Трудовая деятельность Ивана Антоновича, помимо Государственной премии за «Тафономию», отмечена двумя орденами Трудового Красного Знамени: одним в 1945 г. за заслуги в палеонтологии и вторым в 1968 г. за заслуги в развитии советской литературы и активное участие в коммунистическом воспитании трудящихся, орденом «Знак Почета» и медалями. За палеонтологические исследования в МНР И. А. Ефремов удостоен пяти премий Президиума Академии наук СССР.

И. А. Ефремов являлся членом Всесоюзного палеонтологического общества, Московского общества испытателей природы, Союза писателей СССР, состоял в редколлегиях журналов «Природа» и «Вокруг Света», был членом Американского общества палеонтологии позвоночных, Американского географического общества и почетным членом Линнеевского общества в Лондоне.

В последние годы жизни он не раз уподоблял себя торпедированному крейсеру. Орудия ведут огонь, корабль идет, но он уже обречен… Немногие знали, что Иван Антонович очень тяжело болен. Мысль о «пробоине» не оставляла его, он спешил работать и знал скоротечность отпущенного срока.

И. А. Ефремов умер в Москве 5 октября 1972 г. Он похоронен под Ленинградом, в Комарове, на маленьком кладбище под кронами сосен и елей. Плита из темного базальта увенчана неправильным многогранником из лабрадорита. На нем надпись «Иван Ефремов» и даты.