— Теперь или никогда! — сквозь зубы процедил Стив и с внезапной свирепостью крутанул рулевое колесо вправо.

Когда спанкер уже не мешал резкому маневру, а яхта получила энергию от ветра, прежняя инерция вмиг была погашена. Судно полностью перешло под власть человека, стоящего у руля.

«Стройная девчонка» шла носом вперед под прямым углом к прежнему курсу. Ей надо было пробраться сквозь густую чащу неподвижных судов. Стив выбрал самый широкий коридор и направил туда яхту новым резким поворотом штурвала. Паруса затрепетали, захлопали, когда яхта опять пошла в наветренном направлении. Стив мог бы оставить это без внимания, но коридор опасно сужался. Они неминуемо должны были врезаться в корабль, с которым сближались правым бортом.

«Так держать!» — команда одновременно относилась и к Говарду, и к Биллу. Билл изо всех сил удерживал передний кливер. Стив рывком стянул Говарда с места и положил его руки на штурвал. Говард вцепился в руль и застыл. Стив метнулся к грот-мачте, по пути шлепнув ладонью по соломенной шляпе Мэрилин, заставив женщину сесть на корточки. Он освободил бум главного паруса и еще добавил ему площади — отпущенный бум пролетел со свистом над палубой и над головой Мэрилин. Парус уловил ветер. Стив через мгновение снова уже был у руля, положил свои горячие ладони на руки Говарда, и они вместе чуть повернули штурвал вправо. Бум главного паруса тотчас же отреагировал на изменение курса, совершил полет в обратном направлении, вновь ставя главный парус под ветер. Бушприт «Стройной девчонки» описал плавную дугу в дюйме от корпуса судна, которое они чуть-чуть не протаранили, и уклонился влево. Говард чувствовал затылком дыхание Стива, но сам почти не дышал. Все новые препятствия, все новые смертельно опасные коридоры возникали впереди. Говард превратился в безжизненную, потерявшую способность пошевелиться куклу. В мозгу не было ни одной мысли, только ощущение ужаса. Самолюбие и его прежний гонор напрочь улетучились. Стив управлял «Стройной девчонкой», крупным судном длиной в пятьдесят футов, словно это была крохотная весельная лодчонка. И что удивительно — это у него получалось.

Путешествие через лабиринт длилось невероятно долго. Так, во всяком случае, казалось тем, кто в страхе наблюдал за рискованным лавированием «Девчонки» и каждую секунду ждал катастрофы. Яхта протискивалась в извилистые щели, которые тут же смыкались за нею, стояночные буйки плясали на волнах, тонули и всплывали, стукались о борта, цепи скреблись о днище, вся масса яхт встревоженно колыхалась, но ни разу «Стройная девчонка» не чиркнула бортом о другое судно. Перед ней открылась полоска свободной воды между рядами кораблей, по ней уже можно было идти галсами к внешнему рейду.

— Поднять кливер и бизань! — певуче произнес Стив, положив руль вправо.

Распрямившиеся паруса взметнулись над палубой. Их тени упали на воду. Яхта прибавила ходу. Уже близок был мол, защищавший гавань от непредсказуемости морской стихии. Но то, что сулило им открытое море, казалось им легкой забавой по сравнению с пережитыми страхами.

— Займитесь парусами! — распорядился Стив.

Приняв на себя в критический момент обязанности капитана, Стив уже не собирался расставаться с ними. Говарду ничего не оставалось, как только выполнять его команды.

— Будем поворачивать, — предупредил Стив. Они обогнули крайнюю в ряду яхту и встали под ветер. Говард сменил галс, и «Стройная девчонка» направилась к выходу из гавани.

— Закончен поворот. — Команды Стива звучали нарочито громко. Он положил руль вправо и направил бушприт яхты точно в просвет между волнорезами, по краям которого мигали навигационные маяки.

— Какой курс на Норман-Айленд? — спросил Стив.

Это было проверкой, а скорее всего издевкой по отношению к Говарду.

Норман-Айленд торчал из моря прямо по ходу корабля, но Говард проглотил обиду. Поспешно, как старательный юнга, он подскочил к карте.

— Один-девять-пять от последней метки, — прочел он вслух.

— Сможете держать курс один-девять-пять?

— Конечно, конечно, — поспешил заверить капитана Говард. Красный от неловкости, он занял место у штурвала. В первые же три минуты после снятия с якоря он чуть не погубил корабль. На глазах у жены и друзей он был разжалован из капитанов в матросы.

Билл наконец покинул свое место на носу яхты и осторожно приблизился к другу.

— Работа с парусами всегда доставляет столько хлопот, или я ошибаюсь? — с наивным видом поинтересовался Билл.

— Не всегда, — коротко ответил за Говарда Стив Берлинд, покидая кокпит. — Я иду к себе и приму душ. Крикните, если я вам понадоблюсь.

Обе женщины и Билл окружили Говарда, управляющего яхтой.

— Чертов ублюдок! Мог бы меня предупредить насчет спанкера! — проворчал Говард. — Он нарочно приготовил мне западню.

— Он-то сам, видимо, здорово во всем разбирается. У меня просто голова шла кругом, — признался Билл. — А он был холоден как глыба льда.

— Я бы не попал в передрягу, если б он вовремя убрал спанкер. — Постепенно приходя в себя, Говард грубо выругался.

Мэрилин и Дженни смущенно хохотнули.

— Но это все позади, — утешил его Билл. — А ты выглядишь за рулем как прирожденный моряк!

— Во всяком случае, никаких подобных казусов я больше не допущу, — заявил Говард.

Он отметил для себя с радостью, что его друг даже не догадался, из какого дерьма недавно вытащил их Стив Берлинд. Слава Богу, крушение репутации Говарда прошло незамеченным.

— Когда мы продолжим урок? — спросил Билл.

— Можем начать хоть сейчас! Возьмись за штурвал. Почувствуй его!

— Мне бы не хотелось нас всех утопить… — колебался Билл.

— Корабль в твоем распоряжении! — Говард убрал руки с руля и нарочито сунул их в карманы.

Руль крутанулся влево. Билл схватил его, вернул в прежнее положение и уже не отпускал.

— Ты ощущал, какая сила заключена в парусах, — начал Говард. — Уведи их из-под ветра — и они мертвы, а при входе в воздушный поток они трепещут, вибрируют и постепенно наливаются силой. Вся премудрость в том, чтобы угол плоскости паруса по отношению к ветру помогал держаться курса. Если меняется ветер, то меняется угол паруса, и курс остается прежним. Меняешь курс — изменяется и ветер, и тут же надо менять угол. Все взаимосвязано. Балансируешь все время и только так удерживаешь равновесие…

— Какой мне держать курс? — спросил Билл.

— Один-девять-пять. — Говард постучал ногтем по стеклянной крышке нактоуза. — Когда ты твердо будешь идти по курсу, без отклонений, я соответственно закреплю паруса.

Говард вышел из рубки и занял позицию у лебедок.

— Курс один-девять-пять, — отрапортовал Билл, увидев, что стрелка перестала колебаться и застыла на месте.

Говард зафиксировал положение парусов. Ткань под давлением ветра натянулась. Выпуклость паруса казалась твердой как сталь. Ветер подгонял корабль, чуть наклонив набок его вытянутый в длину изящный корпус. Пенные верхушки волн иногда захлестывали опущенный борт. Нос яхты плавно опускался к воде и снова поднимался. С лица Билла исчезла нервная улыбка. Покой поселился в его душе. Он стал как бы связующим звеном между ветром и волнами. Сопротивление воды передавалось ему через руль, через его пальцы, сжимающие рулевое колесо. Энергия воздуха шла сверху по натянутым шкотам и фалам, как электричество по проводам, и он ощущал ее по вибрации палубы под ногами. Ему приходилось напрягаться, чтобы сдержать легкую дрожь в коленях. Все это не пугало, а, наоборот, рождало чувство единения со стихиями, радость открытия дотоле неведомого мира.

— Господи! — Билл вдохнул морской воздух полной грудью. — Я и представить себе не мог, что будет так хорошо!

Его чувства передались всем, кто был на палубе. Он, Билл Честер, школьный учитель, стоящий у штурвала, преобразился в их глазах в некое подобие героя морских романов. Мэрилин улыбнулась, видя, как мужчина радуется, что ему доверили настоящее мужское дело. Говард, убедившись, что Билл точно держит курс, с гордостью за своего друга обратился к женщинам: