"Что же касается Шатилова, то убедительно прошу тебя найти способ, не затрагивая его самолюбия, удержать его от участия в политической работе. Ты знаешь, как он мне близок. Я знаю его ценные качества, но хорошо знаю и его недостатки. Умный, отличный работник и горячо преданный нашему делу, он лишен качеств, необходимых для общественно-политической деятельности — тех самых качеств, которыми в полной мере обладаешь ты".
К концу лета 1923 года генерал Миллер закончил заграничную реорганизацию: с военных представителей Врангеля была снята вся политическая и разведывательная работа, теперь они должны были заниматься только вопросами, непосредственно связанными с армией и заведованием офицерскими союзами. В циркуляре Врангеля Миллеру от 13 ноября главком указывал: "Размежевать работу и ответственность". Теперь требовалось разобраться с этим на уровне великого князя. Если Николай Николаевич становится руководителем их объединения с Врангелем, Миллеру было необходимо передать названному князем лицу все разведывательные и информационные отделы, снимая с Главного командования армии дальнейшую за них ответственность. Если же Николай Николаевич уклонится от руководства, всю развед-информработу следовало сосредоточить в руках Главного командования. Великий князь на эти темы не говорил ни «да», ни «нет». Тогда генерал Врангель собрал 16 декабря 1923 года в своем штабе в Сремских Карловцах совещание представителей армейского командования и воинских союзов разных стран, где сделал заявление, которое распространялось потом циркулярным распоряжением. В нем, в частности, указывалось:
"Хотя до настоящего времени Великий Князь Николай Николаевич и не принял еще на Себя общего руководства национальной работой, но и ныне эта работа ведется из Парижа находящимися вблизи Великого Князя людьми в соответствии с высказываемыми им пожеланиями, обязательными для тех, кто отдал себя в Его распоряжение. Большая нравственная ответственность спадает с меня. Отныне все вопросы политические — международного характера, по объединению национальных русских сил и т. п. не лежат более на мне и на представителях Армии…"
В связи с такой акцентировкой в деятельности великого князя по кругу проблем русской военной эмиграции главкому Врангелю требовалось определить дальнейшие задачи своим ближайшим помощникам. Прежде всего, нужно было решить с генералом Е.К.Миллером, продолжающим числиться начштабом Русской армии. Врангель собирался вернуть Миллера в Сремские Карловцы для дальнейшего руководства штабом, а работу по руководству воинскими организациями в Западной Европе передать генералу Хольмсену. Но тут вмешался неуемный генерал Шатилов.
В конце 1923 года Шатилов предостерегал в письме Врангеля, что возвращение Миллера "прежде всего, затруднит твою работу вследствие полной неприспособленности Миллера к Твоему характеру, да и вообще к характеру нашей контрреволюционной работы". Генерала же Хольмсена Шатилов в этом послании топил так:
"Необычайная осторожность его и искание в решении всех вопросов наиболее удобного и компромиссного выхода отвело бы интересы армии на второй план в общей работе, к которой и он приобщен благодаря желанию Великого Князя. Обладая исключительными и благородными качествами честного служаки и, будучи чрезвычайно приспособленным к ведению агентурной работы, он не обладает привычкой к борьбе во всех ее проявлениях".
Генерал Врангель отстаивал Миллера, и в конце января 1924 года Шатилов вынужден был ему написать:
"Ты совершенно не раскусил Хольмсена и не вполне знаешь Миллера… Во всяком случае, так или иначе, Миллер — вполне Твой человек. К этому привел его и долг, и то, что теперь его таковым все считают. Что касается И.А. (Хольмсена — В.Ч.-Г.), то он в равной мере и человек противного лагеря, надо его поставить в служебную зависимость от Миллера".
Евгений Карлович Миллер был не столь зависимой фигурой от генерала Врангеля как Шатилов, да и вообще бывший лейб-гвардейский гусар Миллер ведь и сам «ходил» главкомом целой Северной Области в крайнем отличии от бывшего лейб-гвардии «казака» Шатилова, выслужившего лишь помощника "главкома Крыма" Врангеля. Так что, генерал Миллер, трудясь в Париже на переговорах с Николаем Николаевичем, был не пешкой, простым исполнителем директив Врангеля. Он имел самостоятельную точку зрения на ситуацию и не стремился воплощать решения главкома, если они не соответствовали его "самым лучшим побуждениям".
Наконец, Евгений Карлович, отвечая искренностью на всегдашнюю откровенность Врангеля, написал ему, что не сочувствует его последним решениям и "надеялся при проведении их в жизнь в значительной степени их обойти". С немецкой педантичностью он невозмутимо уточнил и причину:
"Ты — человек борьбы, я же принял за правило — ни одного лишнего усилия". Немецкая баронская кровь ледяно текла и в жилах Врангеля, но тут он разозлился и написал Шатилову насчет этого письма Миллера — Е.К.:
"Оно еще раз подтверждает, насколько я был прав, когда писал тебе, что Е.К., несмотря на все свои душевные качества, мне не помощник… Подобное чистосердечие поистине трогательно. Но как при таких условиях вести работу?! Письмо кончается страшной угрозой — вернуться в Карловцы. Голубчик, выручай! Со своей стороны пишу ему, бросая все цветы своего красноречия. Из двух зол приходится выбирать меньшее и решаюсь последовать твоему совету — поручить Е.К. объединение деятельности военных представителей Западной Европы. Решение это, конечно, неправильное, однако другого выхода нет — отход Е.Карловича от нашей работы в настоящих условиях дал бы громадный козырь в руки наших врагов, возвращение же его в Карловцы грозило бы мне воспалением печени и выбытием из строя, от чего дело так же не выиграло бы. Исполняя твои пожелания и, возлагая на Е.К. объединение военных представителей Западной Европы, на тебя одновременно возлагаю задачу — сыпать ему перца в ж…"
8 февраля 1924 года с выражением "сердечной благодарности за труды" генерал Миллер распоряжением Врангеля был освобожден от обязанностей начальника штаба. Евгений Карлович назначается помощником главнокомандующего с возложением на него представительства Русской армии в Парижском политическом совещании, которое образовалось при великом князе и руководителем какого Николай Николаевич не торопился себя признавать.
В этот же день выходит секретное распоряжение для дальнейшего объединения около врангелевской армии офицерских обществ и союзов. В нем подчеркивается необходимость согласования мероприятий по нему в разных странах для облегчения связи обществ и союзов. Генералу-лейтенанту Миллеру в Париже непосредственно подчинили генералов, которые стали руководителями русских воинских организаций: Хольмсен — во Франции, Бельгии и Англии; Юзефович — Финляндия, Латвия, Эстония и Литва; фон Лампе — Германия, Венгрия и Чехословакия. Решение этой же задачи в балканских странах под руководством генералов Ронжина, Неводовского, Геруа, полковников Базаревича, Флорова возглавлял другой помощник главкома генерал Абрамов. Эта сеть, во многом крепко спаянная усилиями Миллера, и легла в основу Русского Обще-Воинского Союза (РОВС), созданного генералом Врангелем 1 сентября 1924 года. РОВС сплотил около тридцати тысяч бывших воинов из остатков белых армий, воевавших в России. Окончательно высшие роли распределились так, что Верховным главнокомандующим Русской армией в Зарубежье стал великий князь Николай Николаевич, главнокомандующим и фактическим главой РОВСа — Генерального штаба генерал-лейтенант барон П.Н.Врангель.
Врангелевским приказом от 1 сентября, объявившим о создании РОВСа, генерал Е.К.Миллер был назначен начальником его 1-го отдела (Франция и Бельгия) с оставлением в должности помощника главнокомандующего. В декабре 1924 года Миллера освобождают от этих постов в связи с его назначением заведующим финансовой частью при великом князе Николае Николаевиче. В апреле 1928 года внезапно тяжело заболел и умер переехавший из Сербии в Бельгию, в Брюссель генерал П.Н.Врангель. Ему было всего сорок девять лет, кончина крайне загадочна, весьма похоже на руку ОПТУ, которое в 1926 году, правда, выстрелом своего человека на парижской улице, уже расправилось с другим крупным антисоветским лидером С.В.Петлюрой.