Вернувшись в казарму, мы уже переоделись в свою одежду. Прапор долго пересчитывал сапоги и ремни. Затем в течение трех часов - до прихода автобусов - шатались без дела. Поболтался немного по части - на прощание. Только тут в каком направлении ни пойдешь - вскоре натыкаешься на забор. Вернулся в казарму, сидел на полу, прислонившись к рюкзаку, пытаясь уснуть, но так и не уснул. Вышел на улицу, пересек плац и сел на газоне перед штабом. В тени под деревьями. Потом и рюкзак туда перенес, чтобы больше в казарму не возвращаться. На газоне там сидело много народу; рассуждали на вредные темы. Обычно люди хоть как-то уединяются при этом, а теперь все, как говорят в армии, "обурели" - устроились прямо у них под окнами.
Олег рассказал о расстреле Николая II: отвезли в Екатеринбург и расстреляли вместе с женой и детьми. А Екатеринбург переименовали в Свердловск. (Свердлов, вроде, и заправлял этим делом.) Кто-то возразил, что "Ленин был против". (Об этом слышал на истории КПСС на первом курсе; не поленился даже просмотреть сочинения Ленина за 1918 год, но ничего на эту тему не обнаружил.) Нашелся человек, по прозвищу Барабан, который все это дело начал оправдывать, включая убийство царских детей: "А ты представляешь, какое мощное движение могло возникнуть вокруг этих девочек?"
Сука он, конечно, идейная, Барабан. Дней десять назад, в воскресенье, случилась "самоволка": незадолго до обеда исчез С.. Он просил прапора отпустить его к приехавшей к нему знакомой, прапор не позволил и С. смотался без спросу. У него не было часов и он одолжил у меня. По воскресеньям после обеда дозволяется лежать в кроватях, но в этот раз через полчаса приперся прапор: "Вы ко мне жопой - и я к вам тоже буду жопой!" Построил всех, пересчитал и повел прочесывать окрестности части. Водил по каким-то просекам, заросшим крапивой и заваленным мусором. Явно с целью наказания, а не поисков: кто ж тут будет гулять, тем более с девушками. (Мусор несомненно военного происхождения: много рваных сапог и формы. Весь лес загадили, козлы вонючие! Но зато теперь нас никакой враг не завоюет. Побрезгует.)
В тот день С. пришел в казарму около 6 вечера. Обычно, как известно, в таких случаях "коллективу" полагается набрасываться на виновника: лишил "коллектив" законного отдыха. Как будто это он, С., лишил нас отдыха - своим командирским приказом. Но у нас ему никто даже слова не сказал. Только Барабанище, коллективист гнойный, начал на С. залупаться, как в детском саду: "Из-за тебя мы все!..", но Олег что-то сказал ему на ушко и Барабан сразу отошел с удивленной и обиженной мордой. И больше уже не выступал. Сцена была красивая, как в театре, особенно - какая у Барабана сделалась унылая харя. С. вернул мне часы, поблагодарил и я сказал: "Когда в следующий раз будут нужны - обращайся, пожалуйста." И тут уже припиздовал прапор и с ним какие-то офицеры. Увели С. в каптерку на растерзание.
Нет, граждане, только на нашем факультете и имеются еще приличные люди, а везде осталось только дерьмо свиное. Признаюсь, не ожидал, что люди способны так культурно отреагировать в данной ситуации - даже у нас на факультете. Начальнички, небось, не сомневались в нашей ответной реакции - что мы на него накинемся, на С.. Ишь, разбежались! Может, вам еще и рожу вареньем намазать для полного счастья? А? Рожу вам не намазать ли вареньем, я вас спрашиваю?
Часов в 12 приехали автобусы. Нас построили на плацу и зачитали положенные в таких случаях приказы. Построили, против обыкновения, не против казармы, а на другой стороне плаца, в тени. Хоть за это спасибо им на прощанье. Вспомнил, как месяц назад, когда нас сюда только что привезли, мы тоже стояли на этом же месте. И тоже в своей одежде. Появилось странное и чудесное ощущение: будто бы я проторчал здесь не месяц, а лишь несколько часов, как когда нас возили из университета на однодневные занятия в воинские части.
А ведь действительно - целый месяц прошел. Последние дни во время вечерней поверки стало темно и нас строили в казарме, а не на плацу. А в начале сборов и после отбоя было светло в течение чуть ли не часа… Через неделю уже август. Все лето, как говорится, пролетело. Через задницу пролетело, не задерживаясь, как при поносе.
Автобус проехал ворота части, потом - ворота городка, после еще какой-то шлагбаум. Минут двадцать ковылял по узкой ухабистой дороге, затем вырулил на шоссе и пофигачил, пофигачил! Только ветер свистел.
В Москве нас опять построили на плацу возле военной кафедры, но очень быстро распустили. Толпа поперла через единственную узкую калитку в ограде, образовала пробку, но я успел протиснуться одним из первых. И - свобода, господа товарищи, свобода!
У разных авторитетов даются разные определения. "Познанная необходимость", например. Нечто крайне тоскливое и безнадежное: поставили перед тобой эту самую необходимость, как миску с солдатской парашей и твоя единственная задача - познать ее возможно более неуклонно. Или круче того - не "познанная", а "осознанная". Что-то уже совсем уголовно-процессуальное: "Свободу свою полностью осознал и целиком в ней раскаиваюсь." Ах, господа, фигня все это, ужасная фигня. Какие же они все идиоты! Свобода - она и есть свобода и этим все сказано.
В половине четвертого уже был дома. Устроил себе финскую баню: вынес из кухни все цветы и включил газовую плиту на полную мощность. Сидел голым и пот с меня тек прямо струями. Под потолком было градусов 70 - делений на градуснике не хватало, а на полу - всего 35, как на улице.
Удивительная погода, уважаемые граждане, удивительная, я и не предполагал, что в Москве такая бывает, честное слово, прямо хоть памятник ставь (вроде как в Ленинграде отмечают уровни наводнений мемориальными досками) - какое изумительно жаркое лето было в Москве в 1981 году.
Ближе к вечеру пошел необычайно сильный дождь. Жара упала мгновенно. Стало всего 25 градусов. Сразу потемнело, будто уже поздний вечер. Молнии вспыхивали чуть ли не каждую секунду. Дождь был такой силы, что дом напротив нашего, метрах в 70, был едва виден.
А как я сегодня жрал горох, помидоры, клубнику и прочие свежие вещи! В три горла жрал, уважаемые граждане, в три горла! Одного лука, наверное, скушал сегодня больше, чем вся наша батарея за целый месяц. Два или три раза давали по небольшому блюдцу на стол. А за столом - десять человек. Несколько крошек, которые мне доставались, я проглатывал прямо как акула. Ну - месяц-то еще можно вытерпеть, а вот как там у них солдаты ухитряются не заработать цингу, сидя два года на одной баланде и хряпе - это с научной точки зрения необъяснимо.
Кому это выгодно? (ТАСС, 23 августа 1981 года)
В последнее время средства массовой информации одной из неприсоединившихся стран усиленно распространяют сведения недружественного по отношению к СССР характера, касающиеся крупного советского поэта Н.Цырлина. ТАСС уполномочен заявить, что подобные действия только подрывают единство всех миролюбивых и национально-освободительных сил, чем обостряют угрозу миру со стороны США, Израиля и других капиталистических стран. Относительно Н.Цырлина ТАСС уполномочен сообщить, что он продолжает трудиться в Министерстве Литературы СССР в звании "крупный советский поэт", которое было присвоено ему 15 июля с.г. в ознаменование его 21-летия. В настоящее время Н.Цырлин завершает свой летний отдых и готовится вскоре возобновить свою деятельность на благо советской литературы и всего советского народа.
Обзор иностранной печати (для служебного пользования)
В августе 1981 года телеграфное агентство Свободной Народной Республики Залупении распространило фотографию: Н.Цырлин, босой и одетый в рваную джинсовую курточку и обрезанные до колен брюки сидит на крыльце недостроенного дачного домика. К фотографии прилагался следующий текст:
Вот уже четверть века многострадальный советский народ стонет под игом ревизионистской диктатуры, предательски захватившей в середине 50-х годов власть в Советском Союзе. Стремясь реставрировать капитализм, буржуазно-номенклатурные хищники подвергают чудовищной травле всякого, кто осмелится поднять свой голос в защиту диктатуры пролетариата в союзе с безлошадным крестьянством. В конце июля с.г. они арестовали известного советского поэта Н.Цырлина и выслали его в отдаленную деревню якобы для "воспитания и перевоспитания". Но неужели такого стойкого литератора-революционера, как Н.Цырлин, никогда не отступавшего от социалистических идеалов, всегда боровшегося за подлинные социалистические идеалы, необходимо перевоспитывать? Нет, перевоспитывать, очень сурово перевоспитывать следует советскую номенклатурную буржуазию, под видом "построения зрелого социализма" окончательно погрязшую в коррупции и буржуазном идеализме! Героический залупейский народ, под руководством своего Великого Вождя товарища За Лу Пея успешно завершающий строительство общества пролетарского коммунизма, выражает свое возмущение и решительно требует: "Руки прочь от Н.Цырлина!"
