Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— Не бывает! — раздается голос Нудда. — Не бывает таких удач. А уж я-то в удачах толк знаю!

— Что это ты так рано опомнился? — ехидствую я. — Никак совесть взыграла, наркоман старый?

— Любите вы нас, фоморы, — прищуривается Нудд. В глазах его мелькает незнакомое выражение — то ли досада, то ли… печаль? Не может быть.

— Заслужили! — вяло отшучиваюсь я. Нет у меня настроения ввязываться в извечный перебрех, ставший эпосом под названием «Война Стихий» и одноименной компьютерной игрой. Мелко это. Что в виде литературного эпоса, что в виде виртуального мочилова.

— А что, по-твоему, нам светит? — Морк переводит разговор в конструктивное русло.

— Эх, мне бы полноценный квест… с командой… — мечтательно произносит Марк, вваливаясь следом за сыном Дану. — Представляете, ребята: я, погромыхивая латами, еду на вороном-боевом коне-скакуне, поводья одной рукой придерживаю, второй указываю путь, позади вы во всем стихийном великолепии…

— …ползем по лужам. Йесс! — И Морк проделывает соответствующий «йесу» жест.

— А что, никаких волшебных водяных коней не существует? — Лицо у Марка вытянулось — ну надо же, ни келпи, ни эквиски, ни глэстинов — вообще никого из обещанных Дэнхемскими списками![29] — Как же так, фоморы добрые! А я-то только разохотился…

— Человеческие ассоциации. Кругом одни человеческие ассоциации. — Нудд похлопал Марка по плечу. — Знал бы ты, как НАМ досадно, что стихии не столь разнообразны, сколь людское воображение. Было бы нам и на чем ездить, и кого на облачных-подводных лугах выпасать, и молоко бы нам небесные коровы давали, и адские псы бы весело взлаивали, и Дикая Охота бы трубила в рога…

— Ты на Дикую Охоту не посягай! — взревела стена за спиной Нудда и взорвалась кирпичным боем. Мы залегли за диваном. Один потомок Дану стоял, скрестив руки и со скучающим видом разглядывая дыру в обоях. Там что-то ворочалось и погромыхивало.

— Теперь и у тебя ремонт делать придется, — вздохнула я. — Эй! Он уже вылез?

— Вылезу, когда остыну! — огрызнулась стена. — Нудд, старый маразматик, не стой на пути, я все равно уже тут, хочешь, чтоб было, как в прошлый раз?

— Остынь, душенька, остынь, — издевательски-ласково пропел бесстрашный сын воздуха. — Взрыв бытового газа нам тут без надобности. Ты помнишь, что люди кругом?

— Люди! — зарычала стена. — Дураки кругом! Одни дураки, куда ни глянь! Какого черта камин закрыли? Кому понадобилось камин затыкать? Если в сраном современном доме имеется камин, на него молиться надо!

— Амба! — покачал головой Марк. — Ко мне заявилось семейство Уизли. Там же действительно камин. Только декоративный, без дымохода. Я про него слышал, но его еще в прошлом веке заложили — дом-то старый…

— Гвиллион, мать твою так! — проорал Морк, не вылезая, впрочем, из-за дивана. — Я тебя залью к чертям, если безобразить начнешь! Ты меня знаешь, Морк слов по воде не пускает!

— Уже… все… — рассудительно произнес голос, существенно изменившийся, — так, словно буйствующему жеребцу вкатили дозу транквилизатора и он уже не ржет и не лупит по воздуху копытами, а только пошатывается и всхрапывает.

Мы, как грибы, высунули головы из-за спинки. У стены стояло каменное изваяние в паутине светящихся алых трещинок.

— Ну вот, все в сборе. Господа и дамы, слет психов и дебилов объявляется открытым! — ернически сообщил Нудд.

— Третья стихия… — мечтательно покачал головой Марк.

— Тьфу! — только и смогла ответить я.

Ну третья. Ну стихия. А чего он ждал?

* * *

Я обалдело пялился на статую. Чем-то она напоминала любимое юмористами произведение Шадра «Булыжник — оружие пролетариата» — здоровенный мужчинище в позе низкого старта, впившийся могучей рукой в оплавленный ковролин. Позади него виднелся мелкий фальшивый камин. И как такой бугай там поместился?

— Они, пока в огненной ипостаси, любую форму принимают. И появляются везде, где есть хоть один булыган, — пояснил Нудд, потом, ухмыльнувшись, элегантно присел на согнутую спину остывшего огненного духа, словно на скамью. Памятник отверз уста:

— Слезь, сволочь. Убью.

— Нервный вы народ, дети огня! — хмыкнул сын Дану. Только неубедительно хмыкнул. Не доставало его хмыканью самоуверенности. — Эй, Гвиллион, ты что, разогнуться не можешь?

— Не могу, х-х-х… ф-ф-ф-ф… Х-х-хор-р-рош-ш-шо, что х-х-хот-ть г-г-гов-вр-рю… — голос нашего визитера звучал все глуше и невнятней.

— Так не пойдет! — категорически заявил Нудд и вдруг… раззявил рот на добрых полметра. Мне оставалось только созерцать, как на моем собственном лице (до сегодняшнего дня совершенно незнакомом) появляется эта… э-э-э… деталь.

Из недр моего двойника вырвалось жаркое, даже в прохладной комнате видимое дуновение. Запахло пустыней, вечной сушью, раскаленным добела небом и безводными волнами дюн. Гвиллион с трудом разогнулся и повел красными огненными глазами без зрачков.

— На кухню! — рявкнула Ада. — Духовку включите! И все конфорки! И прямо задом его в эту духовку! Нефиг Нудьге ветродуем работать.

Мы с Морком на рысях рванули на кухню.

Хорошо, что у старой плиты дверь духовки и так на ладан дышала. Морк одним движением сорвал ее с петель. Устроившись спиной к пышущей жаром плите, Гвиллион блаженно зажмурился, точно старый ревматик:

— Хорошо-о-о… Спасибо, р-ребятки…

— Гвиллион, что происходит? — сухо (первый раз из его голоса ушли развеселые интонации) поинтересовался Нудд.

— То самое! Как остынем, так статуём и коченеем. Текучесть камня потеряли. А почему — спросить не у кого. Ты знаешь, у нас провидцы редки. Где сейчас отшельника найдешь? А уж столпника и подавно… Спелеологи да вулканологи, ученый люд, мистики из них, как из гранита базальт…

— Так! — Я стараюсь говорить спокойно, но у меня как-то не получается. — Если мне сию секунду не объяснят всё… причем с самого начала… я за себя не ручаюсь.

— Ты не полыхай, не полыхай! — ухмыляется мой новый кошмарный собеседник. — Это не твой гнев, это я тебе навеваю. Хороший ты медиум, провидец. Я, как ты уже понял, подгорный дух, а в застывшем состоянии, как вы выражаетесь, тролль. Пришел за помощью, поломал тут кое-что, как у нас, троллей, водится. Мы народ тупой, могучий…

— Ты не юродствуй, ты дело говори! — ярится Ада. С момента появления Гвиллиона она сама не своя. — У вас что, тоже стихия меняется?

— А то на земле не заметили! — рычит немного согревшийся подгорный дух. — Как у вас тут, землетрясений, извержений, цунами не случалось в последнее время?

Я чувствую, как, несмотря на адскую жару в кухне, по спине ползут ледяные колкие мурашки. Если в этом их огненном океане, то есть в раскаленной мантии ядра, начнутся какие-нибудь завихрения…

— Погоди-ка… А как же ты говорил: текучесть потеряли? — бормочу я.

— Что не течет, парень, то трескается, — рассудительно замечает Гвиллион. — Чтобы разогреться, нам движение требуется. Не можем мы закаменеть. Нельзя нам остывать. Не сейчас. У этой планеты еще все впереди. Так что ты уж извини… И за стену, и за катаклизмы всякие…

— Не одному тебе извиняться приходится, — вздыхает Нудд. — Половина извинений — от нас. Воздушный океан тоже беспокоится.

Ада и Морк хмуро молчат. Я понимаю их невысказанные просьбы. Вода в списке наших человеческих бед — не последняя в перечне виновных.

— И что, никто раньше не замечал, что с вами творится? — недоумеваю я. — Даже у нас метеорологи не знают, куда глаза девать, когда прогнозы делают. Неутешительные, заметьте, прогнозы! Не замечали или… не хотели замечать? А?

— Дык мы бы и рады, — совершенно по-тролльи разводит руками Гвиллион, — но стихия, сам пмаешь, нас не спрашивает…

— Мы надеялись, это просто очередное развлечение трех океанов, — мрачно сообщает Ада. — Что они поколобродят, как уже бывало, — и успокоятся. Никто из нас не живет на этой планете столько, чтобы помнить прошлые забавы природы и почуять неладное. Мы не всезнающи.

вернуться

29

Средневековый английский манускрипт, написанный Майклом Дэнхемом и перечисляющий множество видом фэйри — прим. авт.

21
{"b":"138993","o":1}