– Не понял? – Удивлённо протянул я. – А ты то, для чего здесь тогда?
– Ну…, у нас такой порядок…, – неопределённо протянул майор и, виновато кивнув головой на моложавого подполковника в центре обширного окопа, отошёл к приборам наблюдения. Я вкратце доложил о ситуации Никитину и попросил его согласовать вопрос открытия огня с командиром: через три минуты неожиданное препятствие было преодолено и я уже спокойно мог следить за продвижением разведчиков к высоте. Всё прошло нормально: через тридцать минут Ефименко доложил о спокойном занятии высоты, а через десять минут Чистяков попросил дать пристрелочным снарядом по нефтебазе, лежащей недалеко от новых позиций.
Начальник артиллерии болезненно поморщился, выслушав мою просьбу, а командир 752 полка, не скрывая раздражения, разрешил выпустить два снаряда, что здорово покоробило меня.
Снаряды, по докладу, легли хорошо, но когда мои попросили стрельнуть ещё в одно место, майор категорически отказался снова обращаться за разрешением к командиру.
– Ну, и чёрт с тобой, – я отвернулся от артиллериста и стал в бинокль с любопытством рассматривать село Самашки, которое раскинулось в километре от командного пункта и расстилалось на полтора километра по фронту и столько же в глубину. Изредка среди домов взлетал серый султан разрыва снаряда или мины. Иной раз разрывы окрашивались в красный цвет от кирпичной пыли и ещё один дом превращался в развалины. Прилетели две пары вертолётов: деловито отработав по окраине села и опушке леса за Самашками, они улетели обратно. Некоторое время я внимательно разглядывал кладбище, стараясь прикинуть количество пик видневшихся там, но бросил это занятие, так как рядом с командным пунктом шумно развернулось МТЛБ с установленным на ней пусковой установки «Штурм-С»
– Что случилось? – Остановил пробегавшего мимо начальника артиллерии.
– Дот обнаружили, сейчас уничтожим. – Бросил на ходу и выскочил к установке. А через минуту я и сам разглядывал бетонный колпак с амбразурой, который неразличимо сливался с местностью, даже удивительно, что его сумели обнаружить. Ракета сорвалась с направляющей и сразу же устремилась к цели, вызывая у меня зависть. В первую войну я командовал противотанковой батареей на базе противотанковых установок 9П148 и там приходилось попотеть, чтобы управлять ракетой. А тут навёл, выстрелил и ракета как по ниточке идёт к цели: вот и сейчас ракета вонзилась в дот, окутав его серой пеленой дыма и цементной пыли, откуда в разные стороны вылетели обломки бетона. Дым рассеялся и дот теперь являл собой жалкое зрелище и как огневая точка уже не существовал.
Понаблюдав за населённым пунктом ещё минут пятнадцать, я отошёл к своему выносу связи и стал наблюдать за нашими командирами. В центре окопа был накрыт небольшой столик, который ломился от закусок и выпивки: около него полукругом стояли два командира полка и заместители командиров. Никитин позвал меня, но я, выпив свою порцию, отошёл обратно – мне не понравился командир 752 полка, который с высокомерием оглядел меня.
Мне всё больше и больше не нравилась та атмосфера, которая царила на КНП полка, чувствовалось, что местный командир полка подломил всё под себя и ощущал этаким царьком, упиваясь властью. Все крутились вокруг него и это страшно ему нравилось.
У входа на КНП возникла лёгкая суета и туда отошёл начальник артиллерии: оказывается, из развед. поиска вернулись разведчики и сейчас все с интересом рассматривали трофейным альбом с многочисленными фотографиями. Когда до меня дошла очередь, я взял в руки альбом и с большим интересом стал перелистывать целлулоидные листы, разглядывая цветные снимки, прислушиваясь к рассказу, как разведчики нашли этот альбом в одном из домов.
Фотографии были подобраны умелой рукой, отображая жизнь очень богатой чеченской семьи и трёх братьев, которые присутствовали на всех фотографиях. Двое из них лет двадцати пяти – двадцати восьми, а третий молодой волчонок, лет восемнадцати. На первых снимках, на дальнем плане был богатый и большой дом, обширный двор заставленный иномарками. Вот братья кормят крупную собаку кавказской породы, сидят за столом в кругу семьи, встречают приехавшего Басаева и человека похожего на Березовского. Пока идут снимки, так сказать, мирного времени, но вот братьев призывают на службу и они с кипой камуфлированной формы, жизнерадостно идут на камеру. Военная подготовка, стрельбище, отдых за бильярдным столом своим чередом проходили перед моими глазами и, судя по растительности и постройкам, вся подготовка проходила где-то на юге – скорее всего в Турции. А на других, уже боевые действия в Чечне: разбитые дома, военная обстановка, жёсткий допрос и такое же жестокое избиение русского пленного, а так же стремительная атака на блок-пост федеральных войск. И везде братья вместе: старшие ведут себя перед объективом солидно, естественно и по-мужски сдержанно, а младший изо всех сил старается подражать своим братьям во всём: в сдержанности, в обращение с оружием, в разговоре, но это у него плохо получается. На доброй сотне цветных снимков проходит часть жизни трёх братьев: старшие уже матёрые бандюги, а младший достойный их ученик. Если его не остановить или не уничтожить, то из него получиться ещё тот отморозок. Интересно было бы узнать дальнейшую их судьбу, но увы – это наверно невозможно.
– Слушай, разведка, я возьму вот эту фотографию? – Обратился я к старшему разведчиков, показывая пальцем на снимок, где братья позируют в камуфлированной форме и с оружием в руках. Старшие стоят, вальяжно положив руки на оружие, и спокойно смотрят в объектив, а младший, косясь на старших, пытается принять такую же, наполненную значимостью позу, но это у него не получается.
– Нет, товарищ подполковник, это командиру полка. – Разведчик, забрав из моих рук альбом, подошёл к своему командиру: доложив, начал показывать фотографии. Когда командиры полков закончили рассматривать многочисленные фото, я подошёл и попросил у командира 752 полка, понравившуюся мне фотографию, но и тут получил высокомерный отказ.
Через полчаса, ещё раз обговорив вопрос взаимодействия разведчиков нашего полка и артиллерии 752 полка, мы поехали обратно. На перекрёстке дорог, нас опять ждал командир 245 полка, тут же был накрыт богатый стол, рядом с которым боец с засученными по локоть руками готовил шашлыки из баранины. Я оказался в числе приглашённых за стол, но прежде чем сесть за стол обговорили все вопросы взаимодействия. Полковник Ткач, особенно удивился тому факту, что наша разведрота уже оседлала стратегически важную высоту в семи километрах впереди боевых порядков полков. А я, не доверяя артиллерии 752 полка, на всякий пожарный случай обговорил взаимодействие с артиллерией 245 полка, передал им частоты, на которых находились мои корректировщики и сам лично нанёс на карту полковника Ткач позиции разведчиков на высоте 434.4. Ну, а после решения всех вопросов мы отведали угощения братского полка. Для некоторых это оказалось лишним: Тимохин быстро «сломался», лёг на башне танка и так спящим его повезли в полк, Никитин держался достойно, но когда мы подъезжали к Нагорному, открыл огонь из пулемёта по заброшенной ферме. Светлячки трассеров потянулись к деревянным строениям, а Семёнов, который сидел рядом со мной на башне ПРП, резко спрыгнул во внутрь машины. Я насторожился, но разобравшись, что стреляют наши, спокойно продолжал следовать в колонне.
* * *
Утром начали сниматься с места, сворачивать лагерь и становиться в колонну, а в 10 часов тронулись на новое место к занятой разведчиками высоте. Погода была отличная и за два часа мы без особых приключений добрались до высоты 434.4. 1ый и 3ий батальоны уже находились здесь: третий ушёл вправо на свои позиции, а мы с командиром поднялись на саму высоту, откуда открылась широкая панорама местности. В тыл высоты, от далёких позиций 752 полка подходили всё новые и новые подразделения полка, занимая отведённые им места. Третий батальон развернулся на южных склонах Сунженского хребта фронтом на Самашкинский лес, который тянулся в двух километрах от нас, сразу же за линией железной дороги. Прямо против нас, справа, окраиной примыкая к лесу, расположился обширное село, а за ним в трёх километрах проходила автомобильная дорога, республиканского значения, на которой наблюдалось достаточно оживлённое движение в обе стороны. Ещё дальше, в пятнадцати километрах подымались кручи горной части Чечни. На всей этой обширной равнине виднелись до десятка населённых пунктов, каждый из которых насчитывал от пяти до восьми тысяч жителей, а с учётом беженцев доходило и до пятнадцати. Где-то в складках местности, в километре от нас, по словам разведчиков скрывался местный сумасшедший дом с сорока обитателями, брошенные мед. персоналом. Вот и сейчас разведчики провели с мешком на голове захваченного чеченца, который скрытно наблюдал за передвижением нашего полка. Правда, захватили в плен двоих, но второй смотрел на разведчиков волком и отказался отвечать на все вопросы. И чтобы второй стал более разговорчивым, первого расстреляли. Оставшийся в живых чеченец от страха, по-моему, сошёл с ума и теперь пел песню «Белоруссия родная, Украина золотая…».
