Сарайское ханство передало Казани превосходно налаженную систему кадастров, и многочисленные специалисты — писцы, периодически производившие поголовную перепись населения, брали всех жителей на учет, и никому не представлялось возможности избежать податей и налогов. Как бы далеко от столицы ни жили татары или инородцы, они всегда с точностью знали, входят-ли они в состав Казанского государства или же нет. Если мы в настоящее время не знаем границ Казанского ханства, то это не значит, что их не существовало: хотя в то время не было укрепленных постоянною стражей границ, и линия, разделявшая соседние государства, являлась чисто условной, но фикция эта прочно держалась в сознании местных жителей, так как она немедленно обращалась в живую реальность, лишь только появлялись государственные чиновники, и население того или другого пункта было принуждено платить аккуратно подати и налоги. [207] Таким образом, представление о Казанском ханстве, как об аморфней стране, лишенной всякого подобия европейской государственности, совершенно не отвечает действительности.

В столице существовали центральные управления, ведавшие отдельными отраслями государственной жизни, и следует глубоко пожалеть о том, что до нас не дошли архивы этих учреждений. О существовании архивов в Сарае имеются положительные указания: в 1840-х годах при раскопках Терещенко "в одном месте были открыты листы бумаги, на которых находились кусочки восковых печатей и синие шнурки, плетеные серебряно-золотою нитью", в другом месте "найдены были чернильницы и кусочки писаной бумаги, украшенные золотом и незабудками", далее были открыты "песочницы, чернильницы, монеты, пережженая бумага и листки целой с выписанными на ней золотыми незабудками и золотыми по краям ободками; вверху одного листа заметны писаные золотом буквы", потом обнаружена "перетлевшая бумага, свинцовая печать с изображением на ней тигра", затем — "кипы бумаги, исписанной по-татарски",[346] наконец, описывается находка просто целого архива.[347] К сожалению, эти замечательные находки Терещенко пропали для науки бесследно, и рукописи, которые сохранялись невредимо в земле в течение нескольких столетий, погибли, как только рука человека извлекла их из земли. Проф. Лихачев говорит: "Где находятся теперь все эти остатки, драгоценные для дипломатики и сфрагистики, я не мог узнать, да и сомневаюсь, сохранились-ли они!"[348] Архивы центральных учреждений должны были сосредотачивать огромное количество материала, при исключительном господстве письменного делопроизводства: вся общественная и частная жизнь была строго регламентирована и деловые сношения между отдельными лицами облекались в форму писаных договоров, контрактов и актов, которые скреплялись печатями, тамгами и подписями, а сверх того, в важных случаях, ротою и шерстью, т. е. присягой и клятвой.

Особенной тонкостью отличалась служба чиновников на дипломатическом поприще, требовавшая выдающихся[208] качеств — ума, находчивости, упорства, умения ориентироваться в непривычных условиях, отлично владеть собою, сохранять чувство собственного достоинства, и кроме того подразумевавшая превосходную образованность и специальную подготовку. Послами при иностранных дворах постоянно выступали почетные лица, принадлежавшие к числу знатнейших фамилий и являвшиеся носителями лучших культурных традиций, но среди различных имен можно заметить некоторых специалистов, опыту которых казанское правительство доверяло в течение целого ряда лет, — таковы, например, бакши Бозек, сеид Шах-Хусейн и др. Обычно посольства в иностранные государства состояли из 3 уполномоченных — князя, оглана и специалиста-чиновника, так называемого «бакши», соответствовавшего русским дьякам того времени.

Ярлык Сагиб-Гирея, открытый С. Г. Вахидовым, заключает в себе ряд названий различных должностных лиц и чиновников, существовавших в Казанском ханстве. Всего перечислено 13 категорий в следующем порядке: 1) эмир, 2) хаким, 3) сеид, 4) казы, 5) мауали-заавель-ихтирам, 6) вокиль, 7) макааман, 8) ильчи, 9) бакчачи, 10) кшти-баанан, 11) гузэр-баанан, 12) туткагул, 13) тамгачи. Обращает на себя внимание то обстоятельство, что большая часть этих названий носит не национальный турецко-татарский характер, а взята с арабского языка и при том снабжена персидскими окончаниями множественного числа, тогда как в ярлыках Сарайских и Крымских ханов названия чиновников выражены по-татарски. Таким образом, мы встаем лицом к лицу с фактом более сильного в Казанском ханстве, чем в Крыму и даже в Сарае, арабско-персидского влияния, укоренившегося не только в книжной начитанности, но и проникшего в виде арабско-персидских терминов в государственный и административный обиход Казанского ханства. Такое сильное арабско-персидское влияние объясняется старинными связями Среднего Поволжья с арабско-персидской культурой, окрепшими еще в эпоху Болгарского царства, задолго до возникновения Сарайского ханства.

Благодаря присутствию арабских терминов, список должностных лиц в ярлыке Сагиб-Гирся значительно отличается от ярлыков Сарайских и Крымских, и это создаст большие затруднения при выяснении характера должностей. Из 13 терминов, бывших употребительными в Казанском ханстве, совпадают с Сарайскими только немногие: сеид, казы, ильчи, туткагул, тамгачи. Из остальных некоторые термины находят себе аналогию в турецко-[209]татарских названиях Сарайских и Крымских ярлыков, но часть терминов не находит себе явственных параллелей, да и о значении их можно только догадываться.

Об эмирах и о сеидах мы уже говорили — это высшие должностные лица по гражданскому и духовному ведомствам, притом сан их являлся наследственным. «Хаким» и «казы» — судебные должности, и о различиях между ними позволительно думать, что хакимы составляли более высокую инстанцию, так как они поименованы в числе первых, даже выше сеидов, а казы (араб. кади) являлись местными, провинциальными судьями. Труднее всего объяснить названия мауали-заавель-ихтирам, вакиль, макааман и ильчи. Все они обозначают каких-то чиновников, но арабские термины ничего не дают для выяснения тех различий, которые существовали между ними. "Мауали-заавель-ихтирам" означает почетных лиц, «вокиль» и "ильчи"- уполномоченных, «макааман» — чиновников на местах. Судить о характере должностей, обозначенных такими понятиями, невозможно. Следующие 5 терминов поддаются объяснению с меньшим трудом: «бакчачи» — чиновники, имевшие наблюдение за садами и огородами, «кшти-баанан» — чиновники, собиравшие подать с полей, «гузэр-баанан» — чины наружной полиции, наблюдавшие за порядком, «туткагул» и «тамгачи» — податные чиновники, собиравшие пошлины на заставах и таможнях.

Перечисленными чиновниками, разумеется, далеко не исчерпывался обширный штат должностных лиц. Специальный характер документа, данного лицом, по всей вероятности, постоянно проживавшим в провинции, уделяет большое внимание низшим, провинциальным чиновникам, тогда как столичные чины могли быть оставлены в стороне, за исключением высших лиц центрального управления.

Податное сословие. Духовенство, князья, огланы и чиновники составляли тот привилегированный, господствовавший слой населения, который в русских источниках носит название "больших людей", в противоположность податному разряду, получившему наименование "меньших людей".[349] В состав этого разряда входили различные группы городского и сельского населения — торговцы, ремесленники, крестьяне и всякого рода вольнонаемные рабочие. В государственном управлении народная масса никакого значения не имела, и хотя курултай официально считался собранием "всей Казанской земли", но в[210] действительности земские люди были совершенно отстранены от всякого участия в курултае, и соответственно этому мы не находим перечисления податных слоев населения в составе курултая. Как мы уже говорили, казаки, участвовавшие в курултае, принадлежали к военному сословию, а инородцы — "чюваша, и черемиса, и отяки, и мордва" были представлены только князьями и административными лицами.