– Вернись в аббатство, – посоветовала она. – И покайся перед монахами.

– Ты хочешь моего покаяния?

– Отец короля Джона это выполнил после убийства Томаса Беккета.

– И ты просишь, чтобы я поступил так же?

– Я ни о чем тебя не прошу. На горьком опыте я убедилась, что просить тебя о чем-либо бесполезно. Но я осмелилась дать совет. Ты истоптал сапогами и копытами коней множество святых мест… но аббатство святого Альбина находится под особым присмотром Господа. Небеса тебя предупредили. А дальше – выбирай, как тебе угодно! Сон в руку! Он сбудется.

Маргарет удивило, что ее безбожный муж суеверен и думает о смерти. Ей казалось, что чудовище, порожденное дьяволом, бессмертно и никакие предупреждения, ниспосланные с небес, на него не действуют.

Но супруг ее вдруг на рассвете приказал седлать коней, потребовал, чтобы она сопровождала его, и направился в аббатство святого Альбина.

Скачка была такой стремительной, что бедная женщина чуть не задохнулась от встречного ветра, а черные тучи летели по небу, словно гончие собаки, преследующие добычу.

Рыцари доставили Фолксу истерзанного аббата. В нем еще теплилась жизнь, и священник надеялся, что новые муки осветят его чело нимбом.

Но палач рухнул перед ним на колени, обнажил спину для бичевания, покаялся. Что оставалось делать бедному священнику, как только отпустить грехи тому, кому нельзя было вообще рождаться на свет.

Вот так выкручиваются пройдохи и наглецы! Получив отпущение грехов и якобы очистившись, нормандец вновь облачился в кольчугу и громко, так что уцелевшие монастырские стены отразили многократно его мерзкий голос, заявил, что супруга его ведьма, она якобы ввела победоносного полководца в заблуждение, наслала на него порчу и заставила унизиться перед ничтожными монахами. И если он, Фолкс де Бреати, простит им дьявольское наваждение, то они глубоко ошибаются.

В подтверждение его слов воины обнажили мечи и затрясли копьями. И тогда уж обманутый аббат воистину содрогнулся, потому что увидел перед собой дьявола во плоти.

Но после окончательной расправы с аббатством, нормандец уже не разыгрывал подобных кощунственных спектаклей. Он обратил все свое внимание на Францию, ибо там вершились, по его мнению, большие дела после постыдной кончины короля Джона.

К разочарованию таких «рыцарей удачи», как де Бреати, удача нигде им не сопутствовала.

В Англии же юный король Генрих утвердился на троне, а советник его де Бург потребовал вернуть все замки и поместья, раздаренные чужеземцам «добрым» Джоном. Англия уже не хотела терпеть, чтобы по ней ползали такие паразиты-кровопийцы, как Фолкс де Бреати.

Ну а мерзавцы, конечно, всполошились. И Честер, и епископ Винчестерский… вся свора боялась усиления власти Губерта де Бурга, разбившего недавно французский разбойничий флот и поэтому ставшего народным кумиром.

Любым способом надо было его унизить, а потом свергнуть.

Зловещая троица собралась в Винчестере. – Питер де Роше, епископ Винчестерский, Рандульф де Блунервил, эрл Честер и Фолкс де Бреати. Предметом их беседы стал ненавистный им всем Губерт де Бург, вернее не он сам, а тот пост, который он занял в государстве.

– Он думает, что уже ничто его не остановит! С каждым днем он все больше наливается самодовольством и все больше власти получает в руки! – Такой итог подвел Питер де Роше.

– Король – ребенок, – проворчал Честер. – В чьи руки он попадет, тот и будет его нянчить. Вам, мой милый епископ, и следует менять ему пеленки, и шептать на ухо советы.

– Де Бург этим занимается и никого к королю не подпускает.

– Пора с этим кончать, – сказал Честер.

– А если мы похитим короля? – сделал наиболее разумное предложение бандит Фолкс. – Мы можем схватить его во время верховой прогулки или охоты. Я подставлю ему вместо охраны своих людей.

Епископ с сомнением покачал головой.

– Лучшего выхода не могло бы быть, но это называется государственной изменой. Если что-то вскроется, нам отрубят головы и выставят их на мосту через Темзу. И кем мы войдем в историю? – Архиепископ хотел войти в историю праведником.

Фолкс де Бреати нервничал. Он был сторонник решительных и прямых действий. Он был воин, а не хитрый лис в рясе или в придворном кафтане. Он уже представлял себе, как прорубит мечом дорогу к королю, ступая по трупам, подойдет к нему и скажет, приставив острие к дрожащему горлу юнца. Он уже вообразил, как скажет: «Я буду теперь править твоим именем!»

Знатные господа между тем продолжали поносить Верховного судью.

– Де Бург слишком обогатился за счет женщин, на которых женился.

– Одного у него не отнимешь! – вставил свое слово де Бреати с гадкой ухмылочкой. – Женщинам в нем кое-что нравится…

Епископ нехотя согласился:

– В нем есть обаяние. Этим он завоевал сердце короля.

– И сердца предыдущих своих жен, – добавил Честер. – Шотландская принцесса у него… четвертая… и первая девственница в его жизни. Остальные все были вдовушками.

– Вдовы – лакомый кусочек. Я его понимаю. – Де Бреати облизнулся.

– У каждого свои вкусы, – пожал плечами Честер. – Но жениться на вдовах выгодно – за иными наследство мужа, да еще в придачу прошлое приданое, выделенное их семейством.

– Истинно так! – подытожил епископ. – Дочь графа Девона и вдова Уильяма Брейвера принесла ему неслыханное богатство. А дальше последовала Беатрис, вдова лорда Бардульфа… Ну а потом не побрезговал обвенчаться со списанной женушкой Джона, Хадвизой, которая к тому времени стала уже вдовой графа Эссекса.

– Джон откусил порядочный кусок от состояния Хадвизы, но у нее осталось достаточно, чтобы наполнить сундуки Губерта. – Честер, говоря это, вздохнул.

– Интересно, пришелся ли ей по нраву Губерт после Джона, – полюбопытствовал нормандец, у кого на уме было только одно похабство.

– Смена постелей, кажется, прошла благополучно, – сказал епископ, – но она почему-то быстро кончила дни свои, и, на мой взгляд, ни одно бракосочетание де Бурга с очередной вдовой не принесло ему удовлетворения. Теперь же он, вероятно, наверху блаженства. Он породнился с королем Шотландии через его сестру, да вдобавок заполучил в постель девственницу.

– По тому, на ком и с какой целью мужчина женится, – произнес мудрое слово Честер, – можно судить о человеке. Де Бург хитер и гребет под себя, богатея с каждым новым браком.

– Важно, чтобы народ об этом узнал, – сказал епископ. – Люди радуются тому, как якобы справедливо управляет ими молодой король под руководством Верховного судьи. Он и разбойников поймал и казнил, и иноземцев выгнал, но надо донести до народа истинную правду, что движет де Бургом лишь корысть, страсть набить свои карманы. Если люди начнут завидовать ему, то заслуги его вмиг забудутся. Можно простить правителю суровость в исполнении законов, даже поражения на поле брани и в дипломатии, но не то, что он обогащается, когда большинство населения беднеет.

Сказав об этом, мы свергнем де Бурга, сметем его, как мусор, из Вестминстера. Лишь бы только народ нам поверил. Женитьба его на принцессе шотландской дает нам в руки доказательства. Да не упустим мы этот шанс!

Епископ закончил свою речь. И Честер, и де Бреати молча кивнули.

В тавернах жители Лондона перешептывались… на берегах Темзы, прогуливаясь, они уже кричали во весь голос, и все о том, что Верховный судья правит молодым королем и поэтому стал самым богатым человеком в Англии.

Он дергает одну ниточку, другую – король взмахивает ручками и перекладывает денежки англичан из их карманов в бездонные сундуки Верховного судьи.

В толпе бродили нанятые Честером и де Бреати распространители слухов и охотно посвящали всех желающих в подробности обогащения Губерта де Бурга. И нельзя было привлечь их за клевету, ибо то была правда.

И все соглашались, потому что дьявол может ввести в искушение любого, и ни мужчина, ни женщина не устоят против корысти, но государственному деятелю надо быть в чистоте, а раз он ее нарушил, то позор и смерть ему.