– Я защищу твою честь мечом, если кто-то посмеет злословить…

– О мой возлюбленный Хьюго! Ты не переменился… А я уж боялась, что ты стал другим. Поверь одному – я не изменяла тебе… даже в постели с этим извергом. В минуты страсти я воображала, что это ты со мною… и так были зачаты мои дети.

Он был потрясен ее признанием.

– Это правда?

– Клянусь, хотя этим вдвойне беру грех на душу. Я здесь, Хьюго, только ради тебя. Иначе я была бы неизвестно где, вернее всего, уже на том свете.

– Я обручен с твоей дочерью… – Голос Хьюго прозвучал будто бы из склепа.

– Я знаю… и знаю то, что, если ты уже не любишь меня, я накину на лицо до конца дней своих траурную вуаль и спрячусь в монастыре, скорее всего в Фонтерволте, где нашли успокоение многие мятежные души. И там иногда меж молитвами вспомню о нашем проклятом прошлом.

– Ты… и монахиня! Не могу тебя представить за монастырскими стенами.

Хьюго внезапно рассмеялся, и она вторила ему.

– Ты всегда умела меня рассмешить.

– И сейчас тоже. – Изабелла протерла глаза после слез, выступивших от приступа бурного и неожиданного смеха. – Смешнее всего то, что мы с тобой не настоящие любовники. Сколько б мы ни целовались – ты с сарацинами, а я с чудовищем Джоном, – мы все равно любили друг друга и вроде бы при этом сохраняли невинность. Ты возьмешь меня девушкой, милый Хьюго, если захочешь…

– Я уже обручен… – Морщина тяжелого раздумья прорезала лоб Хьюго.

– С моей Джоанной, с этой малышкой? О, как я неправедно поступила, выходя замуж за Джона и породив на свет… это сокровище.

Уже не до смеха было Изабелле. Она ощутила, что ее поместили на сцену театра, где разыгрывается трагедия.

– Я глубоко каюсь, что изменила тебе, Хьюго, и вышла замуж за короля, – произнесла Изабелла с чувством. – Вряд ли ты мне это простишь. Меж нами пролегла пропасть…

– Не говори так, Изабелла. Мир живет, будет жить! И цвести! Я позабочусь о Джоанне, а когда она привыкнет к дому и осознает, что мы жених и невеста…

– Так же ты поступил со мной! Приучил к себе, как собаку, влюбил меня в свою непогрешимую, прекрасную личность… А потом появился король. О Боже, какие только мерзости Джон ни вытворял со мною. Очисти меня, Хьюго, если сможешь! – взмолилась она. – Я ждала тебя всю жизнь, я отдавалась тебе… даже когда была в постели с другим…

– Я обручен с твоей дочерью, – охрипшим голосом, невнятно ответил он.

Изабелла в ответ обнажила плечи, потом ее одеяние спало чуть ниже. Разве мог рыцарь, вернувшийся из Святой земли, противостоять искушению, терзавшему его с юности? Его мечты наконец-то осуществились. Хьюго больше не владел собой.

А она – она покинула его еще до рассвета. Она бежала, оставив Хьюго в размышлении – совершил ли он грех, нарушил ли он закон или, наоборот, получил от Господа награду за свою праведность?

Он жаждал обладать Изабеллой почти два десятилетия, а за это время столько событий происходило и с ним, и в христианском, и в мусульманском мире. Она была идеалом его жизни, и вот он испил напиток из кубка Грааля… Вожделея в юности прекрасную Изабеллу, он доставлял беспокойство своей семье. Ведь старший сын из рода Лузиньянов обязан иметь наследника. Он извинялся перед младшими братьями, а они уже в свою очередь примеривались, как им подойдет их старый замок и поместье.

Хьюго избегал всяческих разговоров о предполагаемых невестах, веря, что Изабелла вернется к нему. Это была не вера, а, скорее, суеверие, наваждение, но ведь какие-то колдуны свершили свое дело, и Изабелла побывала наконец в его постели в эту ночь.

О Боже! Зачем дальше жить, когда такое наслаждение уже испытано и мечта всей жизни осуществилась?

И зачем он, не раздумав, как следовало бы – здраво, – согласился на обручение с дочерью восхитительной Изабеллы, милой девочкой, копией матери, ставшей ему такой дорогой, будто это его собственный ребенок? Никакой античный автор – ни Эсхил, ни Еврипид – не замыслит подобный трагический сюжет.

Отправить Изабеллу обратно в Англию, обвенчаться с ее дочкой и чуть позже увидеть ее кровь на простыне супружеской постели при лишении невинности?

Хьюго ощутил себя героем древнегреческой трагедии, когда утром садился на коня, а мать и дочь вместе вышли проводить его.

– Вы помните, граф, что я люблю охоту? Почему вы не хотите взять меня с дочерью за компанию?

– У меня нет никаких возражений, миледи. – Он растерялся. – Пожалуйста, выбирайте любую лошадь.

– Она уже выбрана… И как прекрасен осенний воздух…

Джоанна слышала их короткий разговор, внешне такой незначительный. Ничто не могло вызвать у нее подозрение, что Хьюго и Изабелла не просто родственники. И все же приближение грозовых туч она почему-то предвидела.

Как прекрасен был сосновый лес в это утро! Втроем – Хьюго, она и мама – скакали они рядом по просторному пространству меж ровных мачтовых сосен, и запах хвои и прохладный воздух кружили голову, и Джоанне, и, наверное, взрослым всадникам.

Девочка чуть-чуть опередила мать и Хьюго. Ей хотелось доказать будущему супругу, что она преуспела в верховой езде. Копыта лошадей неслышно ступали по упругому хвойному ковру.

Джоанна заметила мелькнувшего вдалеке оленя. Ей всегда было немного жаль этих красивых животных, и она не радовалась, когда охотники их убивали, хотя не признавалась никому в своих чувствах, чтобы не выглядеть глупенькой.

Но она не подозревала, что Хьюго догадался о ее жалостливости. Ведь он с пониманием и с намеком на сочувствие улыбнулся ей, когда она отвернулась от окровавленной туши, которую с торжеством тащили в замок слуги.

Ей тогда показалось, что он добр и способен уберечь ее от жестокости окружающего мира.

Джоанна огляделась в поисках Хьюго. Где он? Его не было. Ее мать тоже куда-то скрылась.

Девочка растерялась. Неужели они оставили ее одну в лесу?

Тем временем влюбленная парочка, повинуясь безотчетному и непреодолимому желанию, все дальше углублялась в чащу.

Изабелла прошептала:

– Хьюго! Я должна поговорить с тобой.

Она резко повернула коня в сторону. И Хьюго последовал за ней.

Лай охотничьих собак постепенно растворялся в тишине.

Изабелла пришпорила коня, Хьюго не отставал.

И вдруг она обернулась и одарила его улыбкой, сверкавшей ярче, чем все бриллианты в мире.

Она протянула руку, он поцеловал ее душистую перчатку, под которой прятались нежнейшая кожа и восхитительные жилки, полные пульсирующей крови.

– Нам надо спешиться, Хьюго, и привязать лошадей. Так нам удобнее будет разговаривать.

– Изабелла! Может, лучше вернуться к охотникам или… в замок?

Она расхохоталась тем же смехом, что и накануне в темной спальне.

Изабелла уже соскочила с седла и теперь твердо стояла на земле.

– Ты боишься меня, рыцарь?

Хьюго спрыгнул на мягкую хвою, откинул поводья, оставив коня гулять на воле. Он торопился обнять Изабеллу.

– Нет никаких сомнений, – заявила она, – что мы принадлежим друг другу.

– Что сделано, то сделано, – подтвердил он. – Сейчас мы вместе…

– Ты не должен отпускать меня… Иначе, Хьюго, я сойду с ума.

– Я знаю.

Она позволила ему обнять себя, и его мускулистая рука ощутила податливую нежность ее тела.

– Мы просто прогуляемся по лесу и поговорим, Хьюго. Нам есть о чем поговорить.

– Главная беда наша в том, что я уже обручен.

– С ребенком! С моей дочуркой? Еще одна пакость, сотворенная напоследок Джоном, – обручить тебя с моей дочерью! Он хотел довести меня до полного отчаяния, зная, что я люблю только тебя. Мы не расстанемся, Хьюго. Ты и я – неразделимы.

– У нас есть обязательства…

– Неправда! Любовь правит миром… иначе весь род людской давно бы вымер. Я не запрещаю тебе жениться, но позволь мне остаться при тебе. Все годы, пока Джоанна будет взрослеть, я согласна быть твоей покорной слугой… в постели. Заключим договор…