Призрачный лунный свет заливал округу. Я помню, что испытывал страх, особенно когда увидел, что кто-то поднимается от пляжа по тропинке навстречу мне. Я спрятался за скалой. Это была Ева. Она тяжело дышала, словно после пробежки; по лицу ее текли слезы. Она не заметила меня.

Он помолчал, теребя пальцами короткую траву. Спустя несколько мгновений Джастин снял солнцезащитные очки, и Сара увидела отсутствующее выражение его глаз.

— Я долго поднимался по горной тропинке, но не мог догнать отца. Если бы я закричал, мой голос утонул бы в шуме моря. Наконец я остановился, чтобы отдышаться; оглянувшись назад, я увидел, что кто-то идет следом за мной. Я перепугался не на шутку. Я нырнул в заросли папоротника. Человек прошел мимо меня.

Джастин выдержал паузу. Их окружали безмятежность летнего утра, спокойное море, застывшее небо, неподвижные скалы.

— Кто это был? — спросила наконец Сара. Снова пауза.

Пейзаж поражал своей красотой.

— Моя мать,— сказал Джастин.— Больше я ее никогда не видел. 

Вернувшись в Бариан, они увидели стоящий на подъездной дороге автомобиль, но дом был пуст. На кухне что-то варилось в печи, плите тихо шипели две кастрюли; на столе лежала записка.

— Джастин! — крикнула Сара.

Он поднялся наверх, чтобы оставить там рисовальные принадежности.

— Что?

— Мэриджон просит тебя сходить на ферму за молоком. Сара вытащила записку из-под скалки и прошла в холл. Джастин спустился вниз.

— Интересно, где они сейчас?— сказала она; Джастин проверил, достаточно ли у него денег в карманах.

— Думаешь, они решили прогуляться вдоль берега перед ленчем?

— Вероятно.

Джастин, похоже, решил, что ему хватит на молоко, и шагнул к входной двери.

— Хочешь пройтись до фермы?

— Нет, я спущусь к берегу, встречу их и скажу, что мы вернулись.

Он кивнул и вышел на залитую солнечным светом подъездную дорогу. Под его ногами скрипел гравий. Джастин миновал ворота и зашагал по дороге, ведущей на ферму. После ухода Джастина Сара тоже проследовала к воротам и затем пошла по тропе, ведущей к бухте; спустя некоторое время она остановилась, прислушалась. Все было тихо. За ее спиной журчал ручей, на котором стояла водяная мельница. Других звуков не было слышно. Летнее утро было тихим, безветренным; справа и слева от Сары поднимались каменистые холмы. Лондон казался удаленным на тысячи километров.

Она подошла к разветвлению тропы; одна дорожка вела вверх, в горы, другая спускалась к бухте. Сара медленно пошла вниз; в ушах ее зазвучал шум моря, одинокая чайка с пронзительными криками кружила над головой девушки в пустом небе. Сару внезапно охватило чувство одиночества, возникшее без видимых причин. Она остановилась у края бухты, чтобы внимательно осмотреть скалы, но не увидела ни Джона, ни его кузины и начала подниматься вверх, к горной тропинке, чтобы осмотреть окрестности сверху.

Отлив обнажил прибрежные скалы. Сара обогнула по тропинке холм; бухта неожиданно скрылась из виду; дорожка вилась мимо зарослей вереска по пологому склону.

Внизу громоздились скалы. Сотни, тысячи каменных обломков. Там валялись гигантские булыжники, осколки горной породы, мелкие валуны — все это неподвижно лежало у подножия утеса; казалось, будто невидимая рука навеки остановила глыбы, которые неслись к морю.

Тропинка снова раздваивалась — одна дорожка шла горизонтально, вторая спускалась по склону вниз к краю утеса. Сара остановилась.

Скалы внизу выглядели здесь иначе. Они были более крупными, гладкими, образовывали ряд уступов, спускавшихся к воде. Голубое небо отражалось в нескольких маленьких фьордах; отступающие волны нежно облизывали каменистую отмель и заросшие водорослями лагуны.

И тут Сара увидела красную рубашку Джона. Она сохла на камне под лучами солнца; Сара напрягла глаза, желая убедиться в том, что не ошиблась. Она разглядела камешки, которыми были придавлены рукава рубашки, чтобы ее не сдуло в море. 

Сара подошла по тропинке к краю горы. Утес не был очень высоким и отвесным, но девушка все же замерла, прикидывая, как она будет спускаться вниз. Она заметила неровные ступени, выбитые в породе; одна была пропущена, другая осыпалась. Нигде не было следов, указывающих на то, что люди пользовались этим спуском в последнее время. Сара подумала, что ей наверняка удастся найти другой путь вниз. Стоя среди зарослей вереска, она осмотрела край горы. Внезапно девушка поняла, что она напугана, рассержена, растеряна. Именно здесь погибла София. Внизу находились Плоские Скалы. Джон вернулся сюда. Он сознательно вернулся на то самое место, где была убита его жена. Мэриджон привела его сюда. Все дело в ней. Если бы он не захотел снова увидеть ее, он бы не приехал в Бариан. Он говорил о своей любви к этому месту, о том, что он хочет побывать здесь, несмотря на все случившееся, но это было ложью. Он вернулся сюда лишь для того, чтобы снова встретиться с Мэриджон. Других причин нет.

Сара внезапно села на землю, ее щеки пылали, пейзаж расплывался перед глазами девушки. «Почему? — спрашивала она себя, стараясь успокоиться.— Почему? Почему я плачу? Почему чувствую себя больной и несчастной? Почему я вдруг решила, что Джон вернулся сюда не потому, что он любит Бариан, а ради Мэриджон? Почему он не имеет права любить свою кузину? Неужели я ревную? Почему я так разволновалась? Почему, почему, почему?

Потому что Джон солгал мне. Он задумал эту поездку заранее — Мэриджон настроила пианино, потому что знала о его скором прибытии. Потому что он говорил с Мэриджон о вещах, которые скрывал от меня.

Потому что этим утром он предпочел общество Мэриджон моему». Сара смахнула слезы и сжала губы, решив взять себя в руки. Все это чепуха; она ведет себя, как девчонка. Доверие — основа брака, она доверяет Джону. Все обстоит нормально, она навоображала невесть что, не имея никаких доказательств. Она спустится к ним, потому что у нее нет оснований бояться чего-то, что она может там увидеть. Глупо сидеть на горе и плакать. Она немедленно отправится вниз.

Спустя несколько минут она отыскала тропку, ведущую к первой террасе, или уступу, Плоских Скал, и устремилась к красной рубашке. Сара заметила, что снова вопреки своему желанию думает о Мэриджон. Мэриджон — не такая, как все, сказал Джастин. Мэриджон могла говорить с Джоном, когда он пребывал в Отсутствующем Настроении. Мэриджон находила общий язык с ним в те моменты, когда она, Сара, не догадывалась, как к нему подступиться. Мэриджон...

Спускаться по камням было труднее, чем это показалось Саре сверху. Она делала большие петли по склону и вскоре потеряла из виду красную рубашку, поскольку была вынуждена переместиться далеко влево.  

И вдруг она услышала смех Джона. Она остановилась; сердце ее выпрыгивало из груди после трудного спуска, а также по причине, которую она не желала назвать даже самой себе. Затем, презирая себя за малодушие, Сара бесшумно двинулась дальше, стараясь, чтобы они не заметили ее прежде, чем она увидит их.

Внезапно она поняла, что сильно напугана. Впереди Сара увидела большой белый валун, поверхность которого сгладилась за века ветрами и дождями. Сара шагнула дальше, держась за валун; наконец она обогнула его и увидела то, что находилось внизу.

Она испытала огромное облегчение. Ее взору открылась маленькая лагуна, похожая на те, что она видела с горной тропинки. Плоская скала полого спускалась к самой воде. Мэриджон лежала на спине, наслаждаясь теплом солнечных лучей. На ней был белый купальный костюм; темные очки сползли на кончик ее носа; она любовалась поверх них высоким голубым небом, заложив руки за голову. 

Джон в черных плавках сидел у воды поодаль от Мэриджон, опустив ногу в море и лениво покачивая ею.

Сара собралась выйти из-за валуна и окликнуть его, но тут Джон снова рассмеялся и поднял ногой фонтан брызг. Мэриджон медленно приподнялась, опираясь о локоть, и сняла очки. Сара видела лишь ее загорелую кожу выше купальника и блестящие волосы. Лицо Мэриджон было скрыто от глаз девушки.