Да-да, именно об этом ему и следует помнить. Мелисса Гринбери пользуется желанием мужчин в корыстных целях — чтобы ей, например, покупали платья вроде того, что сейчас так эффектно облегает ее стройную фигуру.

Луиджи вновь захлестнул гнев — темный, нерассуждающий, безжалостный, точно цунами.

Так и следует реагировать на мерзавку. Чувственное желание тоже допустимо, только пусть возникает по его, не ее, воле и ни в коем случае не вырывается из-под контроля.

Да, он обольстит Мелиссу Гринбери, овладеет ею, наслаждаясь каждым мгновением… и небрежно отшвырнет в сторону, точно негодную перчатку.

И так Мелиссе Гринбери и надо. Ничего лучшего она не заслуживает.

Мелисса наколола на вилку кусочек сочной рыбы и поднесла ко рту. До чего же удивительно: она, словно в замедленной съемке, отслеживает каждое свое движение. И не только свое.

А и каждый жест, каждую улыбку, каждую мельчайшую подробность внешности Луиджи дель Кастаньо.

Как ни странно, ужин в его обществе оказался тяжким испытанием для ее многострадальных нервов. Мелиссе ничего так не хотелось, как просто сидеть и любоваться своим сотрапезником, открыв рот от восторга. Но такое поведение, мягко говоря, неприемлемо.

Нельзя же выставлять себя полной идиоткой, в первую очередь перед ним! Так что Мелиссе волей-неволей приходилось поддерживать разговор, притворяясь, что мозги у нее в полном порядке. Мило объяснять, что именно ей хотелось бы посмотреть в Риме в первую очередь, чем так хороши здешние места и какие именно услуги предоставляет отель своим постояльцам.

Мысленно Мелисса не уставала благодарить собеседника за тривиальность выбранных тем.

Беседа более осмысленная была ей сейчас явно не по силам.

А вот болтовня о виндсерфинге в самый раз.

Поскольку Мелисса ровным счетом ничего об этом развлечении не знала, говорил главным образом Луиджи, а ей оставалось только поддакивать да время от времени вставлять вопрос-другой. Девушка сидела смирно, подперев голову рукой, и размышляла, что такого притягательного заключено в его сапфировых глазах, и как выразительно двигаются его губы, когда он вдохновенно что-то рассказывает, и как эффектно лежат его черные шелковистые волосы…

Вообще-то к виндсерфингу Мелисса боялась даже подступиться. Уж больно много усилий он требует. А все вокруг, как назло, демонстрируют настоящий класс! То-то она опозорится на их фоне: будет то и дело падать с доски самым нелепым образом. Ну много ли в этом радости? А вот Луиджи, судя по его энтузиазму и глубоким познаниям, этим видом спорта овладел в совершенстве. Что, впрочем, и неудивительно. Такие мускулы за рабочим столом в офисе не накачаешь!

— Бесполезно, — покачала головой девушка. — Виндсерфингом меня не соблазнишь. Я бы лучше на лодке покаталась, понежилась под солнышком…

— Ну, на веслах особо не понежишься, — рассмеялся Луиджи.

— Да я скорее о катере думала… где особых усилий не требуется, — беспечно ответила она.

— То есть работать вы не любите? — В выражении лица Луиджи, в интонациях его голоса ровным счетом ничего не настораживало, и все же…

— От работы кони дохнут, — шутливо отмахнулась Мелисса. — Кроме того, сейчас я на каникулах, так что не работать имею полное право.

На мгновение по лицу его вновь скользнула тень. Но Луиджи тут же продолжил, невозмутимо и спокойно, так что девушка тут же отчитала себя за дурацкую подозрительность:

— А что именно ты делаешь, когда работать все-таки приходится?

Он был уверен, что знает ответ заранее. Она конечно же скажет, что позирует для модных журналов, снимается в рекламе, переходит с одной работы на другую по несколько раз за сезон. Словом, придумает что-нибудь, чтобы придать легкий налет респектабельности своему истинному призванию — паразитировать на богатых любовниках.

— Ну, смотря что ты подразумеваешь под работой… — протянула девушка.

Мелисса отнюдь не собиралась рассказывать о своей жизни до встречи с Джованни.

Это все — прошлое, с ним покончено раз и навсегда.

— Я подразумеваю зарабатывание денег, не без ехидства объяснил Луиджи.

— А, это, — с деланным легкомыслием отозвалась она. — Ну, можешь назвать меня счастливицей: для меня эта проблема просто не стоит.

Особенно теперь, благодаря Джованни. Он так облегчил мне жизнь!

И это была чистая правда. Щедрость Джованни превосходила все мыслимые и немыслимые ожидания. Он не только помог ей с переездом в Италию, но еще и позаботился о том, чтобы она ни в чем не нуждалась.

Луиджи слепила безудержная ярость. У бесстыдной твари хватает наглости сидеть перед ним и похваляться, что Джованни осыпает ее деньгами и что до него были и другие!

— Выходит, для тебя жизнь одни сплошные каникулы. Да ты и впрямь счастливица! — отозвался Луиджи и даже заставил себя улыбнуться.

Но неужели обуревающее его бешенство дало о себе знать? В зеленых глазах девушки промелькнуло что-то вроде недоумения… или даже страха? Она открыла рот, собираясь что-то сказать, но тут к столику вновь скользнул метрдотель, спрашивая, всем ли гости довольны и все ли им по вкусу.

Гости с энтузиазмом закивали, метрдотель поклонился и вновь исчез — а ощущение уже развеялось. Может, оно и к лучшему. Незачем девице догадываться о его истинных к ней чувствах.

Луиджи искусно сменил тему беседы и заговорил о завтрашнем маршруте. Сначала небольшой тур по городу, чтобы Мелисса смогла осмотреться и понять, где именно ей хочется побывать в первую очередь. А заодно и сувениров купить. Потом они погуляют по Римскому форуму, что испокон веков являлся центром городской жизни. Полюбуются на развалины языческих храмов, портов и арок, пройдутся по виа Сакра — Священной дороге, положат букет на легендарное место убийства Цезаря.

Знакомиться с древним Римом лучше всего начать именно здесь, у истоков, объяснял Луиджи. А по дороге от Сперлонги до Рима у Мелиссы будет возможность полюбоваться особняками и виллами, многие из которых сохранились с незапамятных времен.

Недурно было бы снять одну такую виллу на пару недель, мечтательно подумал Луиджи. Отель отелем, но хотелось бы заполучить Мелиссу в полное свое распоряжение. Где-нибудь подальше от посторонних глаз, в окружении благоуханных садов, на берегу моря.

Только он и она. Прелестное любовное гнездышко…

Луиджи с трудом сдержал саркастическую улыбку. Любовь не та валюта, которую признает Мелисса Гринбери. Да она и слова-то такого не знает!

Мелисса стояла на балконе и мечтательно глядела вдаль. Легкий ночной ветерок играл ее волосами, в воздухе разливалось благоухание жасмина и жимолости. Надо бы вернуться в номер, снять шелковое вечернее платье, принять душ, смыть макияж, расчесать волосы, лечь в постель…

И видеть сны про Луиджи дель Кастаньо. Заново переживать каждое мгновение, проведенное в его обществе.

Девушка сама не знала, что за таинственную власть обрел над ней этот человек, отчего она только о нем и думает. Только его и хочет видеть во сне. Как умудрился он за одинединственный день так заполнить ее мысли… и ее жизнь? Никогда прежде Мелисса ничего подобного не чувствовала.

Не позволяла себе чувствовать ничего подобного. Не хотела чувствовать ничего подобного.

Она всегда относилась к мужчинам с опаской. Всегда была настороже. Еще не хватало в один прекрасный день потерять голову из-за кого-то из них! Девушка выросла, наблюдая, как мать меняет мужчин, перепархивает от одной интрижки к другой, словно жадная до нектара бабочка с цветка на цветок. И всегда события развивались одинаково. В начале романа мать пребывала в экстазе, целиком и полностью посвящала себя очередному любовнику. Потом что-нибудь не залаживалось, мать жаловалась, горевала, места себе не находила… пока не подворачивался кто-нибудь еще.

А "кто-нибудь еще" подворачивался всегда.

Одного партнера матери было недостаточно.

Она не желала никаких обязательств, никаких постоянных отношений — уверяла, что постоянство "ограничивает", "подавляет личность".