— Ты думаешь? Ведь, как я сказал раньше, я всего лишь любитель.

— Наверняка стали бы. Я мало что знаю, но это знаю точно. Я бы… я бы заплатил. А если ты найдешь способ перевести свои стихи на земшарский, не потеряв их красоты и смысла… Это наверняка будет важным шагом в установлении понимания и хороших отношений между нашими расами. Разве на той базе, которую строят на вашей планете — как она там называется,— таких представлений не устраивают?

— На Ивовице…— пробормотал Десвендапур.— Может быть, и устраивают, но, на самом деле, мне это неизвестно. О том, что происходит на базе, я знаю только то, что сочтет нужным сообщить Великий Совет. Может быть, там есть утешители, а может быть, и нет.

— Это у вас так называется? Утешение? — Чило задумчиво кивнул.— Слушай, я знаю, слушатель из меня довольно паршивый: я в поэзии ничего не смыслю, и вообще… толкового критика из меня не выйдет… но если тебе вздумается кому-нибудь почитать свои новые стихи, можешь читать мне. Я с удовольствием посмотрю и послушаю.

— Тебе действительно понравилось? — Десвендапур с изумлением уставился на двуногого.

— Зашибись как понравилось! Вот что я тебе скажу. Завтра вечером, так и быть, съем что-нибудь другое, просто чтобы снабдить тебя свежим вдохновением. Может, попробую поймать агути или еще какую-нибудь зверушку.

Десвендапура едва не стошнило, его усики рефлекторно дернулись.

— Пожалуйста, не пожирай живых существ только ради меня!

— Ну, я думал, тебе нужны потрясающие, из ряда вон выходящие впечатления…

— Моему разуму — да, нужны. А вот мой желудок эти впечатления переваривать отказывается.

Чило скрестил ноги и ухмыльнулся.

— Ладно. Будем наращивать вдохновение постепенно.

Он сунул руку в рюкзак, достал стимуляторную сигарету и развернул вакуумный кончик. Оказавшись на воздухе, кончик тут же вспыхнул.

Десвендапур смотрел, как человек сует конец горящей палочки в рот и втягивает в себя дым. Он и надеяться не смел ни на что подобное! Каждое мгновение, проведенное в обществе двуногого, дарило небывалый творческий подъем. Что за странное удовольствие получало это существо, сжигая у себя во рту органику, транкс совершенно не понимал, но столь непонятное действие послужило источником даже не одной, а целых двух великолепных, насыщенных композиций! А потом наступила глухая ночь и пришлось лечь спать.

На следующее утро Чило проснулся не от воплей обезьян-ревунов, а от резкого, пронзительного карканья. Он перекатился на спину и сел. Одеяло, укрывавшее его до шеи, свалилось на ноги. Птица, которая клевала гниющие паданцы неподалеку от него, выглядела до крайности нелепо. Огромные красные глаза, узкая, почти голая голубая голова, украшенная хохолком из жестких черно-желтых перьев. Движение Чило вспугнуло птицу, она неуклюже, тяжело взлетела на соседнее дерево. Здоровенная, величиной с небольшую индейку, она раскачивалась на ветке и созерцала странную парочку внизу.

Протирая глаза и поднимаясь на ноги, Чило мысленно перебирал названия птиц из купленного в Куско справочника, который переписал себе на карточку. Птица была достаточно велика, чтобы сойти за хищника, но, судя по короткому клюву и когтям, не говоря уже о ее неуклюжести, явно принадлежала к какому-то другому семейству. Все еще сонно моргая, Монтойя открыл рюкзак и вытащил карточку. Нажав несколько клавиш, вызвал справочник и вошел в раздел по птицам.

Неуклюжий летун с доисторической внешностью оказался гоацином. Чило подумал, что, если есть на свете птица, похожая на динозавра, это, несомненно, она самая. Тут Монтойя перевел взгляд с красноглазого лесного обитателя на куда более странное существо рядом с собой.

Транкс нашел себе подходящее бревно и улегся спать на нем. Три ноги свешивались с одной стороны, три с другой, а передняя пара рук была аккуратно сложена под грудью, если можно так назвать переднюю часть тела гигантского насекомого. Поскольку у транкса не имелось непрозрачных век, а была только тоненькая, прозрачная мембрана, которая временами опускалась, защищая золотые глаза, определить, спит он или бодрствует, казалось невозможно. Чило осторожно подошел ближе. Судя по отсутствию какой-либо реакции и по тому, что грудь транкса продолжала равномерно вздыматься и опадать, как кузнечные меха, существо по-прежнему пребывало в тех неведомых краях, куда отправляются он и ему подобные, выключая свое сознание на ночь.

«Интересно, какие сны снятся этим инопланетянам?» — подумал Чило.

Он впервые оказался так близко к транксу, что мог коснуться его рукой. Вблизи крепкий аромат стал еще сильнее. Склонившись, Чило увидел собственное отражение в десятках мелких зрачков золотого глаза. Ряд небольших дырочек в сине-зеленом хитиновом панцире транкса ритмично пульсировал, показывая, чем существо дышит. Чуткие перистые усики свисали двумя дугами с гладкого выпуклого черепа.

Чило протянул руку и провел пальцами по блестящему экзоскелету надкрылья. Хитин оказался твердым, гладким, чуть прохладным на ощупь, похожим на пластик или какойнибудь тщательно отполированный строительный материал. Чило провел рукой ниже и принялся ощупывать ногу. Он никак не мог избавиться от чувства, будто исследует не живое существо, а какую-то машину. Однако это чувство развеялось мгновенно, как только транкс проснулся.

Испуганный неожиданным прикосновением человека, Десвендапур пронзительно застрекотал и рефлекторно дернул всеми шестью ногами. Одна нога попала Чило в бедро и заставила его отшатнуться. Отчаянно трепыхаясь, разбуженный поэт соскользнул со своей импровизированной кровати и плюхнулся боком на влажную, устланную палой листвой землю. Он поспешно вскочил и уставился на человека, стоящего по ту сторону бревна.

— Что ты делаешь?

— Спокойно, спокойно! — сказал Чило.— Ничего страшного.

— Как я могу быть в этом уверен? Люди славятся своими странными повадками!

С этими словами Десвендапур осмотрел свое тело. Но вроде бы все было в порядке, все части тела остались на месте.

Человек насмешливо хмыкнул.

— Послушай, у меня едва хватило духу прикоснуться к тебе!

— Тогда зачем же ты прикасался? — обвиняющим тоном осведомился Дес.

— Чтобы убедиться, что могу так поступить. Не беспокойся, больше не буду.

Чило потер пальцы друг о друга, словно пытаясь стереть грязь или сало.

— Словно за старую мебель взялся!

Поэт подошел к своему мешку и проверил замок. Замок выглядел нетронутым, но Дес предпочел тщательно обследовать содержимое, чтобы убедиться, все ли вещи на месте.

— Это лучше, чем прикасаться к плоти, которая подается под пальцами! — он передернул усиками.— Мягкое, упругое мясо, удерживаемое лишь тонким слоем эластичного эпидермиса, состоящее из мышц, пропитанных кровью, выставленное на воздух! Непристойность какая-то. Просто не понимаю, о чем думала природа, когда создавала подобные формы жизни и строила их наизнанку!

— Сам ты наизнанку! — Чило отошел туда, где лежали его собственные вещи, присел на корточки и задумался, чем бы позавтракать.— Это ж надо: носить собственный скелет снаружи!

— И мало того, что все ваши опоры находятся внутри тела,— продолжал Десвендапур,— вы еще в придачу отличаетесь безумным разнообразием цветов! Где же гармония, где последовательность? Наша окраска только густеет и темнеет с годами, в соответствии с естественным ходом времени. А ваш цвет меняется, только когда вы больны, причем часть этих болезней вы вызываете у себя по доброй воле. И вдобавок ваше тело увядает!

Иструки транкса во время этого монолога пребывали в непрерывном движении. Чило понятия не имел, что хочет сказать жук своими красноречивыми жестами, но мог предположить, что они соответствуют смыслу сказанного.

— Из-за ваших недостатков, являющихся неизбежными последствиями порочной генетики, я испытываю инстинктивную жалость к вам.

— Ну, спасибочки! — ответил Чило, готовя немудреный завтрак. Интересно, способен ли жук распознавать иронию? Да нет, вряд ли.— Не то чтобы мне очень хотелось докопаться до причины, но все-таки, почему?