Наклонившись к Принцессе, он прошептал:

— Не нравится мне это, Лея.

Она сердито прошептала в ответ:

— У тебя есть поразительное свойство, Люк, сводить любые, даже мучительно неприятные обстоятельства, к чисто бытовым вопросам.

Вид у Люка был обиженный. Капитан-надзиратель продолжал беседовать с закутанной фигурой, которая затем низко поклонилась и поспешила вон из комнаты. Люк вяло раздумывал о том, было ли существо под накидкой человеком или туземцем. Его размышления прервало возвращение Граммела.

— Это вы, шахтеры, начали драку, — заявил он тоном, не терпящим возражений, подчеркнуто исключая Люка и Лею из их числа.

— Да, но, капитан-надзиратель, — подобострастно начал самый крупный из троих шахтеров, — нас спровоцировали. Мы только пытались соблюдать городской закон о драках.

— Нарушив его, — возразил Граммел, — и напав на юную леди?

— Это была шутка, — отважился сказать мужчина, — мы только хотели сначала немного позабавиться.

— Ваши ЗАБАВЫ обойдутся вам в штраф в размере половины зарплаты за рабочий период, — объявил Граммел. — Я не собираюсь проявлять к вам снисходительность.

Трое мужчин выглядели обескураженными.

— Шахтерские законы здесь очень мягкие и дают вам изрядную свободу в часы отдыха, — теперь он смотрел на них сердито. — Но тем не менее, нападение с целью убийства не отвечает представлениям Империи о продуктивном досуге. Независимо от того, — добавил он как бы в запоздалое пояснение, — какого мнения придерживаюсь лично я в этом вопросе.

Расхрабрившись, один из шахтеров решил попытать счастья. Выступив вперед, он заявил:

— Капитан-надзиратель, я подаю апелляцию.

Граммел посмотрел на него взглядом ботаника, увидевшего новый вид сорняка:

— У тебя есть такое право. На каком основании?

— Краткость… краткость правосудия и неформальные обстоятельства, — наконец, выдавил шахтер.

— Очень хорошо. Поскольку я представляю здесь закон Империи, я рассмотрю твою апелляцию сам, — Граммел с минуту помолчал, затем непринужденно заявил: — Твоя апелляция отклоняется.

— Тогда я апеллирую к представителю Имперского департамента ресурсов, заведующему деятельностью шахт, — настаивал мужчина, — я хочу, чтобы решение было пересмотрено.

— Конечно, — согласился Граммел. Он подошел к стене позади стола. Достав из потаенного места брусок из пластика, он нажал кнопку на одном конце и вернулся, обойдя стол. — Наша беседа записана, — сообщил он во всеуслышание.

Граммел нажал еще одну кнопку, и на бруске появилась бегущая строка, двигавшаяся по ее навощенной поверхности. Когда запись закончилась, Граммел поднял и резким движением воткнул один конец жесткого пластика прямо в глаз спорщика.

Кровь и пульпа брызнули во все стороны, и шахтер с криком повалился на пол. Один из его товарищей в ужасе склонился над ним, стараясь остановить струю крови, бившую из погубленной глазницы. Кровь струилась ручьями по лицу и комбинезону шахтера.

— Вы трое, можете идти, — будничным тоном, словно ничего не случилось, сообщил им Граммел. — Сержант!

— Капитан-надзиратель?

— Отведите этих троих в задние камеры. Их двое товарищей могут присоединиться к ним, как только достаточно оправятся. Пусть посидят немного и подумают. Запишите их имена и регистрационные коды, это облегчит им выплату штрафа. Разве что, — закончил он, постукивая бруском записывающего устройства по ладони, — кто-нибудь еще захочет апеллировать к суду.

Когда двое шахтеров полупонесли-полупотащили своего потерявшего сознание товарища к выходу под конвоем, Граммел ткнул бруском в их направлении.

— Его глаз сохранился, знаете ли. Он навечно записан здесь. Приведите его, когда он придет в себя, я дам ему еще раз на него посмотреть.

Сержант проводил стражников и шахтеров, затем вернулся, встав на вахту у двери.

— Не люблю я этих административных тонкостей, — любезно сообщил Граммел Люку и Принцессе. — Но это совсем неизведанный, неисследованный мир, и я не могу терять много времени. Иногда мои решения должны быть быстрыми и жесткими.

— Только уровень способности изобретать более изощренные унижения для себя, — продолжал он, — отличает работающих здесь человекоподобных животных от туземцев. Такого рода изобретательность тысячелетиями была постоянным и прискорбным качеством, присущим человечеству. Вы, должно быть, все же понимаете это, и я уверен, вы двое будете более разумными, нежели те низшие существа, которые нас только что оставили. — Граммел снова уселся на край стола и стал похлопывать себя по икре бруском, окрашенным в красное. Люк нервно следил за ним.

— Я уже говорил, капитан-надзиратель, — повторил Люк, — мы, наверное, потеряли свои удостоверения в драке. Если бы вы только отпустили нас туда, я уверен, мы бы их нашли. Разве что, — добавил он с наигранной тревогой, — кто-то приходил туда после драки и подобрал их.

— О, я не думаю, чтобы кто-то из работяг — жителей этого города стал бы это делать, — отвернувшись, заметил Граммел. Он резко обернулся и посмотрел через плечо. — На самом деле я не думаю, чтобы они вообще там валялись. Я думаю, у вас вообще нет удостоверений, и терять вам было нечего. Судя по тому, что мне сообщили, вы двое не просто чужие в этом городе. Вы чужие в этих шахтах, в имперских войсках, во всем этом мире. Как вы сюда явились незамеченными и без всяких полномочий, не могу представить, — Граммел сжал зубы и угрожающе добавил: — Но я это выясню. Я всегда узнаю то, что хочу узнать.

— Странно, — заметила Принцесса, — поскольку уж что мне бросилось в глаза, так это ваша исключительно ограниченная способность к обучению.

Ее замечание никак не задело Граммела. Если разобраться, то намеренные оскорбления Принцессы даже доставляли ему удовольствие:

— Совсем недавно, юная леди, вы обозвали меня некомпетентным. Теперь вы отказываете мне в интеллекте. Я, конечно, не интеллектуал, но я ни некомпетентен, ни плохо образован. Этого я достиг, научившись получать ответы на свои вопросы.

Однако ваше первое замечание было верным — относительно моих манер, — Граммел отвел назад левую ногу и пнул Принцессу в левое бедро носком сапога. Застонав от боли, Принцесса схватилась за бок и упала на пол. Правой рукой она задержала падение, левой все еще держась за больное место, где осталась ссадина. Люк внутренне весь кипел от ярости, но решительно смотрел перед собой. Здесь было не место и не время умирать.

— Во всяком случае, я прямолинеен, — продолжал Граммел, глядя на Лею сверху. Затем снова ударив ногой, вышиб из-под Принцессы правую руку. Она упала ничком, перекатилась через себя и села, все еще держась за левую ногу. Капитан-надзиратель резко пнул ее в копчик, но не настолько сильно, чтобы парализовать. Лея жалобно застонала, обе ее руки метнулись к спине, потом она упала на бок и осталась лежать, издавая стоны.

Граммел снова занес ногу. Не в силах больше оставаться в стороне, Люк встал между ними и быстро произнес:

— Если я скажу вам правду, капитан-надзиратель, вы все равно не поверите.

Предложение было достаточно интригующим, чтобы заставить Граммела ненадолго забыть о Принцессе:

— Я всегда готов слушать, молодой человек.

Люк безутешно вздохнул и уныло потупил взгляд:

— Мы сбежавшие преступники с Серкарпуса, — с грустью признался он. — Нас там ищут за шантаж и вымогательство.

Он указал на поверженную Принцессу.

— Девушка — мой партнер, она служила приманкой. Мы… совершили ошибку, скомпрометировав некоторых людей, а они оказались более важными персонами, чем мы предполагали. Мы не очень важные преступники, но мы ухитрились добиться того, что некоторые очень крупные шишки злы на нас, — Люк запнулся.

— Продолжай, — небрежно бросил Граммел.

— На Серкарпусе все еще существует смертная казнь за многие преступления, — продолжал Люк, — это беспокойный мир частного предпринимательства.

— Я все знаю про Серкарпус, — нетерпеливо отрезал капитан-надзиратель.