Я рассказала, как ждала в «Синей гардении», чтобы мне заплатили за приклеивание ушей Анжелы, и как он мне угрожал, и как Гарольд Пистал предупредил, чтобы я не рассказывала родителям, как жестоко вел себя Клод. Потом рассказала мистеру Килгору о том дне, когда Клод привез Руби воспользоваться туалетом. Это случилось, когда мама с папой поехали на рыбалку с мистером и миссис Дот и наловили чертову уйму испанской макрели.
Мистер Килгор попросил уточнить дату, и папа позвонил мистеру Доту. Мистер Дот вспомнил число и заодно напомнил папе, что он до сих пор не отдал ему половину стоимости за аренду лодки. Папа наверняка пожалел, что позвонил.
Когда я закончила рассказ, мистер Килгор признался, что записывать меня на пленку было незаконно. Провели меня! Но он сделал это ради моей же безопасности, Клод социально опасен, и ФБР подозревает его в нескольких убийствах в этом округе, но у них пока нет доказательств. Я должна только подписать бумагу, где говорится, что я видела Руби Бейтс и Клода Пистала вместе днем 21 сентября. Нам не о чем волноваться. Может, меня вообще не вызовут в суд. Вот-вот, к тому моменту я небось буду уже мертва.
Папа, наверно, прочел мои мысли, потому что спросил:
– Погодите, а откуда мне знать, что моей девочке ничего не грозит?
Мистер Килгор сказал:
– Мистер Харпер, верьте мне. Нам доподлинно известно, где сейчас находится Клод Пистал.
– И где же? – спросила я.
Мистер Килгор ответил:
– Я не имею права говорить, но не волнуйся. Я вернусь завтра с юридическим документом за твоей подписью. А пока ни с кем это не обсуждай, даже с миссис Ромео.
Опал сказала, что не знает, как меня благодарить, я, мол, сделала ее самым счастливым человеком на свете. Конечно, подумала я, это же не ее собирается убить Клод Пистал.
Папа всю ночь просидел с Джимми Сноу, не сомкнув глаз и не выпив ни капли спиртного.
Утром, до моего ухода в школу, мистер Килгор вернулся с документом на подпись. Напоследок он сказал:
– Мисс Харпер, я хочу, чтобы вы знали, я допрашивал многих крутых ребят, но вы по сравнению с ними самый крепкий орешек. Снимаю перед вами шляпу.
Я была на седьмом небе, пока не села в автобус и не поняла, что сказал он это, просто чтобы сделать мне приятное, ибо на то, чтобы меня расколоть, ему потребовалось всего полдня. Я продалась за банановый сплит и горячий сливочный десерт, да к тому же не сделала упражнения на странице 57 из учебника математики.
Я не то чтобы не доверяла ФБР, но на случай, ежели случится какая-нибудь осечка, все же записала комбинацию кодового замка от коробки с личными бумагами и положила листок в коробочку от леденцов от кашля «Луденс», а коробочку сунула в носок и все вместе спрятала в жестянку из-под сигар, которую заклеила самолетным клеем, убрала в пакет и закопала на берегу. И дала Майклу карту с указанием места, где это зарыто. Если меня убьют, он должен найти и раскопать. Вернее, я дала половину карты. Потом заставила папу отвезти меня в цветной квартал и отдала Пичи Уигам вторую половину. Сказала, чтобы она ни при каких обстоятельствах не отдавала ее Майклу, пока я жива, и она пообещала. Вопросов не задавала. Вот почему она так успешно ведет бизнес.
А это моя прощальная записка, на всякий случай.
Тем, к кому это относится
Если вы читаете это письмо, значит, я мертва. Меня убил Клод Пистал. Не верьте, что я умерла от естественных причин, как бы это ни выглядело. Поверьте, он меня хладнокровно убил.
Я, Дейзи Фэй Харпер, будучи в здравом уме и в шестом классе, торжественно клянусь, что видела Клода Пистала и Руби Бейтс вместе днем 21 сентября сего года, они целовались, а следовательно, они друг друга знают. Если не верите, спросите ее сестру Опал, известную как миссис Джулиан Уилсон, и мистера Килгора из ФБР.
Прощайте, мама и папа. Я вас очень любила. Вы со мной прекрасно обращались, когда я была жива, и я очень это ценю. Пап, не переживай, что не достал для меня пони. Может, я бы о нем и не смогла заботиться как следует. Постарайся держаться, пап.
Прощай, Майкл Ромео, мой верный друг. Передай миссис Андервуд от меня особое «прощай» и скажи, что она лучшая учительница в моей жизни.
Прощайте, миссис Дот, и Джимми Сноу, и весь шестой класс, за исключением Кей Боб Бенсон, она знает почему.
Прощай, Пичи Уигам. Спасибо за личинок. Прощайте все, кто меня любил, когда я была жива, включая мистера Кертиса Хонивелла и его девичью армию.
Прощайте, бабушки и дедушки, и один двоюродный дедушка, и тетя Бесс, и Сью Лавеллс, и Эдна, которая замужем за матросом в Пенсаколе.
Прощай, Анжела, и привет твоим маме и папе. Надеюсь, уши у тебя меньше топырятся. Мистер Пистал, мне жаль, что я посадила вашего брата в тюрьму и, возможно, на электрический стул, но он этого заслужил.
Да, и ты, Хэнк Тернер, прощай, если тебя когда-нибудь найдут.
Это мое последнее завещание, простите, что оно такое маленькое, но вы же знаете, почти все мое имущество сгорело. Мою любимую расшитую подушку я оставляю маме. Одежду завещаю Майклу, хотя, может, он и не захочет носить девчачьи джинсы. Если не захочет, отдайте их Пэтси Руфь Коггинс.
Мою кошку Феликс я оставляю папе.
И последнее, что я должна сказать. Я несу ответственность за то, что коктейль-бар сгорел. Я сделала это не нарочно, так что не отнимайте у папы страховку. Все равно ее ни на что не хватит.
Дейзи Фэй Харпер
25 ноября 1952
Папа, Джимми Сноу и Билли Банди сегодня отправились в «Синюю гардению» сказать Гарольду Писталу, чтобы передал сообщение своему брату Клоду: если он осмелится приблизиться ко мне на сто ярдов, папа его убьет. А если Клод Пистал убьет папу, то Джимми Сноу убьет Клода, а если тот убьет их обоих и Билли Банди, то есть целая группа других людей, которые убьют его. Вряд ли у папы есть целая группа других людей, но получилось здорово!
Гарольд успокоил папу. Ничего ни с кем не случится. Клод в Южной Америке и сюда не вернется, потому что в Детройте на него кое-кто точит зуб. Вернувшись домой, папа позвонил мистеру Килгору, и мистер Килгор сказал – да, Клод в Южной Америке, а если надумает вернуться, то ФБР его схватит за жабры, не успеет глазом моргнуть. Папа был доволен как улитка, и я тоже. Я слишком молода, чтобы умереть.
Напишу-ка я той девочке из Южной Америки, которую удочерил «Клуб юных дебютанток», скажу ей, если она когда-нибудь встретит человека по имени Клод Пистал, пусть с ним не разговаривает, потому что от него одни беды.
26 ноября 1952
В школе сегодня была другая учительница. Миссис Андервуд в больнице в Магнолия-Спрингз, ей в субботу утром удалили аппендикс. Она вернется через две недели. Ну вот, пока я дрожала за собственную шкуру, бедная миссис Андервуд очутилась на операционном столе. Мы написали ей выздоровительные письма. Мое было в шесть страниц длиной плюс анекдот. Обедая в «Свинье и свистке», я решила съездить к ней лично и убедиться, что с ней все в порядке. Не доверяю я этой новой учительнице. Может, она пытается заполучить работу миссис Андервуд.
В больнице медсестра сказала, что детей без взрослых не пускают. Я целую вечность искала какого-нибудь взрослого. Наконец один умственно отсталый парень по имени Лерой, который вечно ошивается у аптеки «Биг Би», согласился со мной пойти, но прежде пришлось ему купить мороженое.
Я говорю медсестре:
– Вот мой взрослый.
Но она подняла глаза и сказала:
– Лерой, ну-ка вон отсюда, марш домой.
Ой, прямо не знаю, ей не угодишь. Он же взрослый, правильно?
Тогда я обошла больницу вокруг и нашла другой вход. Заглянула во все палаты, большинство людей были старенькие и спали. У дверей одной палаты стояли четверо. Один из них читал Библию. Кто бы там ни был в комнате, он умирал. А вдруг это миссис Андервуд? Я стала бегать по коридорам и кричать:
