- Кто вы? - хрипло выговорила она.

- Меня зовут Сергей, - сказал я. - Я живу в работниках вон в том крайнем доме. Вы упали в обморок и я нес вас к дому, но... устал и решил передохнуть.

- Вот еще, в обморок, - она зло стрельнула глазами и села.

Это движение далось ей с трудом. Видно было, что она сильно истощена. Теперь, когда она пришла в себя, она показалась мне гораздо моложе, лет тридцати.

- Как вас зовут? - спросил я, чтобы оттянуть момент, когда мне придется снова ее нести.

- Лада.

- Очень приятно, Лада. Вы сможете идти сами, опираясь на меня? А то, знаете ли, еще две недели назад я, так же как и вы, тащился по этой дороге, изнемогая от голода, и нести вас на руках мне тяжело.

- Вы в работниках тут? - Лада посмотрела на меня, как мне показалось, презрительно.

- Да, батрачу на хозяйку. Со мной еще приятель, который, судя по всему, скоро станет моим хозяином.

- И не стыдно вам? - Лада посмотрела осуждающе.

- Стыдно? Отчего мне должно быть стыдно?

- Батрачить.

- А разве это может быть стыдно? Надо же как-то добывать пропитание, вот я и работаю по дому. Простите, но, как мне кажется, гораздо более стыдно скитаться по полям, по весям и падать в голодные обмороки.

Лада покраснела, и с негодованием поднялась на ноги. Я хотел ее поддержать, но она отмахнулась.

- Ведите меня к вашей хозяйке. Пусть даст мне поесть.

Она произнесла это тоном королевского мажордома, отдающего распоряжения по поводу обеда на сто пятьдесят персон. Я покачал головой, но ничего не сказал. Предложил ей руку для опоры, но она презрительно ее отвергла. Я пошел позади, готовясь подхватить ее, когда она снова потеряет сознание. Однако обморока больше не случилось.

Во дворе Ладу встретил Полкан. Пес так грозно гавкнул и оскалил клыки, что Лада испуганно спряталась за мою спину.

- Полкан, - начал я, откашлявшись. - Ты что, не видишь, что я свой?

- Ты-то свой, - сказала Прасковья. Она вышла на крыльцо и стояла, подбоченившись. - А это кто ж с тобой?

- Это Лада, - представил я. - Умирает с голоду. Просит помощи.

- Ничего я не... - начала Лада, но я ткнул ее локтем в бок, молчи, мол, кто ж тебя за язык тянет!

- Вижу я, - неприветливо продолжала Прасковья, - что ничего она не просит. Дамочка с городу? Далёко ли путь держишь?

- В Красноянск, - хмуро ответила Лада.

- Ладно, Полкан, пропусти, - смилостивилась Прасковья.

Пес высунул язык и дружелюбно наклонил голову.

- Хорошая собачка, - дрожащим голосом выговорила Лада, продолжая прятаться за мной.

На крыльцо вышел Витамин.

- О! - сказал он и радостно осклабился. - Нашего полку прибыло.

- Ничего не вашего полку! - огрызнулась Лада. - Я сама по себе.

- Да, я вижу, - насмешливо разглядывая ее, произнес Витамин.

- Накормить накормим, - сказала Прасковья. - Ночлег дадим. А поутру ступай себе с Богом.

- Бога нет! - ляпнула Лада.

Я опять ткнул ее локтем.

- Да что вы тыкаетесь! - возмутилась она. - Нет Бога!

- На нет и суда нет, - Прасковья поджала губы и скрылась в дверях.

- Садитесь, - сказал я, подводя ее к столу.

Я принес кружку молока и ломоть хлеба.

Лада набросилась на хлеб как волк на зайца.

- Тише вы! - я попытался отобрать хлеб, чтобы она не подавилась, но Лада взглянула нечеловеческими зелеными глазами, и я отступил.

Она съела хлеб, выпила молоко и потребовала:

- Еще!

- Нельзя, - осадил я ее. - Вы долго голодали, и вам...

- Еще! - повторила она.

Я стукнул кулаком по столу, и она вздрогнула, покосилась испуганно. Я все-таки принес еще кружку молока. Она жадно пила, белая струйка стекала по грязной щеке, и я загляделся на эту струйку.

- Что смотрите? - Лада отстранилась, посмотрела на меня осуждающе.

- Я тоже атеист, - невпопад сказал я.

Она похлопала ресницами, которые, к слову, у нее были очень длинные и бархатистые:

- Ну а как же может быть иначе? Вера в Бога - это костыль, который не нужен человеку, твердо стоящему на ногах.

- Мало того, что я атеист, - я улыбнулся, - я вообще ни во что не верю. Я даже в катастрофу не верю.

Лада презрительно хмыкнула.

- Катастрофа была, - наставительно сказала она. - Как можно в нее не верить?

- Ну, ваш аргумент не выдерживает никакой критики, - тонко улыбнулся я. - Будда тоже был. Принц Сидхарха. Как можно в него не верить?

- При чем тут Будда? - опешила она.

- При том, что Будда - один из богов, в которых верует человечество.

- А, - она понимающе кивнула. - Был, говорите? А кто может это подтвердить?

- Очень смешная постановка вопроса, - я покачал головой. - Вот, например, Ленин. Он был?

- Ленин был, есть и будет! - она припечатала рукой по столу.

- А кто может это подтвердить?

- Я! Я могу подтвердить! Я сама видела его в мавзолее. Еще до катастрофы, в Москве.

- Дорогая Лада, - как можно мягче сказал я. - Вы видели не Ленина, а его труп...

- Как вы можете так говорить! - ахнула она и в ужасе прижала ладони к щекам. - Труп!

- А что, - саркастически усмехнулся я. - Ленин не может быть трупом?

- Вы должны уважать...

- Дорогая Лада, - сказал я. - Я никому в этой жизни ничего не должен. Уважать Ленина я могу, но это не помешает мне назвать труп трупом.

Она сжала кулачки и посмотрела на меня с ненавистью, которая вскипела у нее где-то в мозгу.

- Ладно, ладно, - примирительно произнес я. - Вот что. Я предлагаю вам отработать свой обед и прополоть несколько грядок...

- Вот еще! Я не стану батрачить на эту кулачку! Вон ее как разнесло, она же поперек себя шире!

- Хорошо, - я пожал плечами. - Не станете, так и не надо. Просто пойдемте со мной в огород, я буду работать, а вы - развлекать меня разговорами.

Лада поджала губы и нехотя поднялась из-за стола.

Мы прошли за плетень, я присел на корточки над грядкой со свеклой, а Лада осталась стоять, озиралась и не знала, куда девать руки.

- Значит, вот так вы и вкалываете тут? - после долгого молчания произнесла она.

- Ну, я не сказал бы, что вкалываю, - я насмешливо посмотрел на нее снизу вверх. - Так, работаю себе потихоньку. Никто меня не гонит, хлыстом по спине не оттягивает, не орет и не помыкает мной. За этот легкий труд я имею еду и ночлег. Правда, ночевать приходится на сеновале, а ночами становится уже прохладно, но у меня всегда есть запасной вариант.

- Это какой же?

- Скажите, - вместо ответа, сказал я, - что у вас за лексикон какой-то странный: батрачить, кулачка? И за Ленина вы обиделись. Вы, часом, не коммунистка?

- А хоть бы и так! - она с вызовом посмотрела на меня и тряхнула головой, безудержно краснея при этом.

- Я уж думал, что все коммунисты вымерли.

- Как это вымерли? Как это вымерли? Что вы такое говорите! Коммунизм неистребим! Вот сейчас, как раз подходящая ситуация, чтобы взять власть. Смотрите - транспорта нет, коммуникаций не стало, что в Москве происходит - неизвестно.

- Говорят, Москвы больше нет, - сказал я, перестав полоть траву и с интересом разглядывая Ладу.

При этом я подумал, что она не такая уж и старая, моложе сорока, вон как глаза ее светятся, будто в голове фонарик зажгли.

- Говорят, что кур доят, - отрезала Лада. - Вот у вас в деревне, у кого власть?

- Власть? - задумался я. - Вот черт, я и не поинтересовался этим. Хотя, погодите, кажется в деревне есть староста... Ну да, это Настасья, наша соседка. Милиции, равно как и полиции, здесь нет. Одни бабы, знаете ли. Водку кушать с утра до ночи только Михеич может, но он безобидный совершенно. Хулиганить и безобразия нарушать тут некому.

- Вот и получается, что власти в деревне никакой! - Лада села рядом со мной, приблизила лицо и зашептала: - Самое время, чтобы подумать и взять.

- Что взять? - не понял я.

- Власть же! Я уже битый час вам про нее толкую. Какой вы непонятливый, право!

- Погодите, погодите! - я улыбнулся. - Так вы что же, работу со мной проводите? Агитацию, то есть?