Важнейшей задачей Шестого Конгресса[348] является правильная оценка основной ошибки в установке Пятого Конгресса и решительное осуждение того руководства, которое свою беспомощность и свой хвостизм при каждом крутом повороте событий вымещает на спине Центральных Комитетов национальных секций, дезорганизуя их таким образом и не давая сформироваться кадру руководителей, способных правильно ориентироваться в смене периодов прилива и отлива в рабочем движении.

В европейском рабочем классе наблюдается несомненный сдвиг влево. Он выражается в усилении стачечной борьбы и росте коммунистических голосов. Но это лишь первый этап сдвига. Число социал-демократических избирателей растет параллельно числу коммунистических избирателей, отчасти даже обгоняя это последнее. Если этот процесс развернется и углубится, то он вступит в следующую стадию, когда начинается сдвиг от социал-демократии к коммунизму. Одновременно с этим должны будут укрепиться организации коммунистических партий, чего сейчас еще нельзя, по-видимому, констатировать. Одним из важнейших препятствий роста и укрепления компартии является политический курс Коминтерна и его внутренний режим. Продолжающийся поход против левого крыла подготовляет новые ножницы между правым курсом партии и сдвигающимся влево рабочим классом. Революционная ситуация может на один из ближайших этапов вскрыться в странах Европы с такой же силой и резкостью, с какой она вскрылась в Вене. Весь вопрос — в силе партий Коминтерна, в их политической линии, в их руководстве. Недавние события в Кантоне — авантюристическое дополнение меньшевистской политики -показывают, что было бы величайшим преступлением строить себе какие бы то ни было иллюзии насчет нынешней линии руководства в международных вопросах.

Только оппозиция при систематической, упорной, настойчивой, непрерывной работе способна помочь коммунистическим партиям Запада и Востока стать на большевистский путь и оказаться на высоте тех революционных ситуаций, в которых не будет недостатка в ближайшие годы. Оппозиция в СССР может выполнить свою задачу только как международный фактор. Тем более недопустимый характер имеет отмежевание Зиновьева—Каменева от левой Коминтерна.

Официальная борьба против оппозиции ведется под двумя основными лозунгами: против двух партий и против «троцкизма». Сталинская мнимая борьба против двух партий прикрывает формирование двоевластия в стране и формирование буржуазной партии на правом фланге ВКП и под прикрытием ее знамени. В целом ряде ведомств и в кабинетах секретарей происходят секретные совещания аппаратчиков-партийцев со спецами, устряловскими профессорами, для выработки методов и лозунгов борьбы с оппозицией. Это есть подлинное формирование второй партии, которая всеми путями стремится подчинить себе и частично подчиняет пролетарское ядро нашей партии и громит ее левое крыло. Прикрывая формирование этой второй партии, аппарат обвиняет оппозицию в стремлении создать вторую партию — именно потому, что оппозиция стремится вырвать из-под возрастающего буржуазного давления и влияния пролетарское ядро партии, без чего вообще нельзя спасти единство большевистской партии. Чистейшей иллюзией является мысль, будто диктатуру пролетариата можно сохранить одними словесными заклинаниями насчет единой партии. Вопрос об одной или двух партиях — в материальном, классовом, а не словесно-агитаторском смысле — решается именно тем, удастся ли и в какой мере пробудить и мобилизовать силы сопротивления внутри партии и внутри пролетариата. Оппозиция может этого достигнуть только в том случае, если сама она проникнута пониманием всей глубины развертывающихся классовых процессов, если она не дает себя запугивать и застращивать пугалом двух партий и шарлатанством насчет «троцкизма».

В тезисах т. Зиновьева «Итоги июльского пленума» говорится насчет двух партий следующее:

«Но ведь Сталин исключает оппозиционеров пачками из партии, ведь он может завтра перейти к еще более массовым исключениям нас из рядов ВКП. Да, это так. И тем не менее отсюда ни в коем случае не вытекает «лозунг» двух партий. Дело сложилось так, что бороться за взгляды Ленина при сталинском режиме нельзя иначе, как рискуя быть исключенным из ВКП. Это бесспорно. Кто не решил для себя этого вопроса, кто говорит себе: «Все, что угодно, только не исключение из партии», — тот не может быть при нынешних условиях истинным борцом за ленинизм, т. е. не может быть стойким оппозиционером. Очень может быть, что значительные группы оппозиционеров (в том числе и все руководящие элементы оппозиции) на некоторое время будут поставлены вне партии. Их задачей будет, однако, продолжать все дело и не будучи формально членом партии, ни на йоту не отступая от учения Ленина. Их задачей будет и в этот труднейший период держать курс не на образование двух партий, а на возвращение в ВКП и на исправление ее линии. Слов нет — крайне трудно ленинцам, остающимся внутри партии. Но это безусловно необходимо с точки зрения наших основных целей.»

И далее:

«Как свидетельствует весь опыт борьбы, оппозиция единодушна в том, что борьба за единство партии на ленинских основах ни в коем случае не должна превращаться в подлаживание к аппарату, в преуменьшение разногласий, в снижение политического тона. Когда попутчики оппозиции откалываются от нее справа, они в качестве причины своего отхода указывают не на свое собственное сползание к взглядам Сталина по основным международным и внутренним вопросам, а обвиняют оппозицию в том, что она будто бы ведет линию на вторую партию, другими словами, они только повторяют сталинские обвинения для прикрытия собственного отступления.»

Сейчас, правда, не июль, а ноябрь[349], но сказанное в этих строчках сохраняет свою силу и сегодня.

Еще раз: если бы правое партийное и околопартийное крыло сплотилось и подчинило себе в течение ближайшего периода значительную часть пролетарского ядра партии — тогда две партии стали бы исторически неизбежны, что означало бы гибель диктатуры и последовательные разгромы поднимающих голову рабочих. Это и есть политический путь победоносной устряловщины. Противоположный путь мыслим только в виде изоляции правого крыла путем борьбы оппозиции против правого центризма за влияние на пролетарское ядро партии. Диктатура пролетариата не может долго держаться на новых и новых разгромах левого, пролетарского крыла, наоборот, диктатура не только совместима с изоляцией и политической ликвидацией правого крыла, но и властно требует такой ликвидации. Капитуляция перед аппаратным центризмом во имя будто бы единства партии означала бы поэтому прямую и верную работу на две партии, т. е. на крушение пролетарской диктатуры.

Если бы оппозиция единодушно сделала съезду лояльное и твердое заявление — одно, а не полдюжины — не кривя душой ни в одном политическом вопросе, в частности, в вопросе о причинах фракционности, наше положение было бы несравненно более благоприятным. Колебания в рядах оппозиции шли не снизу, а сверху. Поведение тт. Зиновьева и Каменева представляет собой факт, совершенно небывалый в истории революционного движения, пожалуй, в истории политической борьбы вообще. Формально Зиновьев и Каменев исходят из единства партии как высшего критерия. При этом своим поведением они говорят, что достижение этого единства мыслимо не на путях борьбы за свои взгляды, а на путях идейного отступничества. Но это есть самое беспощадное осуждение партии, какое только можно себе представить. На самом деле такого рода поведение содействует не сохранению единства партии, а ее деморализации. Все элементы двурушничества, карьеризма, шкурничества как бы получают идеологическое оправдание. Отказаться от защиты взглядов значит, в частности, оправдать тот широкий слой развращенной партийной обывательщины, которая сочувствует оппозиции, а голосует с большинством.

Отступничество Зиновьева и Каменева питалось насквозь ложной верой в то, что из всякого исторического положения можно выскочить при помощи хитренького маневра взамен принципиальной политической линии. Это злейшая карикатура на ленинизм. Характеризуя маневренную политику Ленина, наша платформа говорит: