11. Успех создания Советов будет теснейшим образом связан с активностью компартий, со способностью пролетариата преодолеть последствия поражения, с размахом аграрной борьбы, с политическим поворотом мелкой буржуазии и пр. Мы слишком хорошо знаем из всего прошлого, что направление и исход борьбы не решаются одной лишь организационной формой Советов. Но только Советы могут дать новому напору масс такую организационную форму, которая способна обеспечить победу народных масс — не для буржуазии, а для себя.

12. Установление демократической диктатуры трудящихся масс города и деревни под руководством пролетариата является неизбежным этапом дальнейшего развития революции. Но этот неизбежный этап, по самому существу своему, не может быть последним этапом. От демократической диктатуры пролетариата и крестьянства возможны два пути: назад — в сторону парламентской или бонапартистской буржуазной республики, или вперед — в сторону переходных этапов к социалистической революции. Каким из этих путей пойдет китайская революция в дальнейшем, будет зависеть в решающей степени от международной обстановки, т. е. от развития пролетарской революции в передовых капиталистических странах. Нынешнее состояние мирового капитализма, бешеный рост его противоречий, наступивший к концу его восстановительного периода, свидетельствуют, что перерастание китайской демократической революции в социалистическую — при условии правильного руководства — может стать и станет вполне реальной перспективой.

Наоборот, попытки прикрывать абстрактными «некапиталистическими» перспективами реальное засилие буржуазии в Гоминьдане, правительстве и армии, грубую политическую зависимость компартии от буржуазии через Гоминьдан, отсутствие подлинно массовых революционных организаций, отсутствие подлинно революционной программы массовой борьбы — такие попытки не только не приблизят нас к «некапиталистической» стадии революции, но способны погубить и ее демократическую стадию.

Л. Троцкий 19-20 апреля 1927 г.

12 апреля 1927 г. войдет в историю китайской революции как день, знаменующий собой крупнейший перелом в ее судьбах. В этот день те части китайской крупной буржуазии, которые шли до этого вместе с национально-освободительным движением, повернули против пролетариата и крестьян, повернули против национальной революции и перешли на путь сделки с мировым империализмом. 12 апреля произошло не случайно; события этого дня являются результатом глубоких сдвигов, происшедших в соотношении классов в китайской революции. В этот день крупнобуржуазная часть национального движения, стоя перед выбором борьбы с империализмом или с рабочим классом и крестьянством, выбрала последнее. Сотни рабочих обагрили своей кровью мостовые Шанхая. Этой крови суждено принести плоды рабочему классу только в том случае, если китайский и международный пролетариат даст себе ясный и недвусмысленный отчет в том, что случилось. В первую очередь надо ознакомиться с фактами, которые подготовляли переворот Чан Кайши.

Шанхайские события 1925 года[79] и гонконгская забастовка, обнаружившие перед всем миром революционную энергию и революционную силу китайского пролетариата, вызвали переполох в среде китайский буржуазии. До этого времени разные фракции буржуазии господствовали в национальном движении; с 1919 г. роль гегемона занимала по существу промышленная буржуазия. В 1925 г. на исторической сцене появился новый претендент на руководителя революции. Свое участие в революции буржуазия ограничила тем, что организовала студенческие демонстрации, бойкот английских товаров. Пролетариат же схватил за горло английскую буржуазию в Шанхае и Гонконге. Он потянул за собой мелкую буржуазию, студентов, лавочников, ремесленников. Он создал мощное движение, которое временно подчинило ему буржуазию.

Но борьба пролетариата была направлена не только против иностранной буржуазии, но и против китайской. Пролетариат заставил и туземную буржуазию повысить заработную плату и сократить рабочий день. Буржуазия поняла, что надо принять меры против растущего влияния рабочего класса в национальном движении. Не только явное правое крыло Гоминьдана, организовавшееся после смерти Сунь Ятсена на западных холмах около Пекина и требующее разрыва с коммунистами, подготовлялось к боям. Готовились к бою и центристские элементы, которые в тот момент не решались еще открыто требовать изгнания коммунистов.

К первым принадлежал теперешний министр национального правительства, сын Сунь Ятсена, Сунь Фо[80], ко вторым — Ху Хуаньмин[81], которого левые гоминьдановцы подозревали в соучастии в убийстве вождя левого Гоминьдана Ляо Чжункая. К ним же принадлежал Чан Кайши, который 20 марта 1926 г. арестовал работающих в кантонской армии коммунистов, сместил с поста руководителя правительства, вождя левого Гоминьдана, Ван Цзинвея, и взял курс направо. Однако, встретив сопротивление со стороны низовых партийных организаций, Чан Кайши был, правда, принужден приостановить открытое наступление на левых, но все-таки добился того, что коммунисты входили в правительственный и партийный аппараты Гоминьдана только в таком количестве, которое не противоречило бы руководящей роли буржуазии. Одновременно Чан Кайши потребовал, чтобы коммунисты отказались от критики суньятсенизма.

Чан Кайши великолепно удалось замаскировать характер своего переворота. После арестов коммунистов он прогнал несколько крайне правых, вроде Си Сиву, английского агента, бывшего до событий 20 марта членом кантонского правительства.

Чан Кайши пытался присягать на верность Советской России и требовал, чтобы Гоминьдан одновременно как единственный руководитель китайской революции, был принят в Коминтерн. Понятно, что вся идейная и организационная маскировка, которую предпринял Чан Кайши, не могла скрыть существа его политики. Крестьянский отдел ЦК Гоминьдана в своем докладе декабрьскому съезду Гоминьдана Гуандунской провинции писал следующее о последствиях 20 марта 1926 года:

«20 марта 1926 г. привело к трениям между разными личностями в кантонском правительстве. Они нашли отклик в деревне и привели к походу против организованных крестьян. Уездные чиновники изменили свои отношения к крестьянским союзам и распространяли слухи, что правительство предпримет меры против рабочего и крестьянского движения. Во многих округах запретили крестьянские собрания и начали называть крестьянских вождей бандитами. Борьба против крестьян обострилась на основе внутренних партийных споров на Исполкоме Гоминьдана от 15 мая. Шли разговоры о роспуске крестьянских союзов и о том, что Гоминьдан поворачивает от рабочих и крестьян.»

Это показывает, что попытка переворота на верхушке, сдвиг направо на верхушке сразу отразились внизу — в деревне, как контрреволюционный нажим на крестьян.

Эта политика Чан Кайши вызвала беспокойство в низах Гоминьдана и привела к значительному урону его авторитета. За это время произошло продвижение У Пейфу на юг для ликвидации генерала Тан Шенчжи[82], который пытался освободиться от руководства У Пейфу. Тан Шенчжи, хотя обыкновенный милитарист, обратился за помощью в Кантон. Чан Кайши использовал тревогу, вызванную в Кантоне этим продвижением, в целях поднятия своего авторитета и решил оказать ему помощь.

Два мотива руководили Чан Кайши. Во-первых, материальный мотив. Созданная кантонским правительством армия в 100 000 чел. требовала все растущих расходов. Крестьянство, тяжело эксплуатируемое помещиками и ростовщическим купеческим капиталом, не могло давать правительству значительных средств; чтобы сделать его платежеспособным, нужна была аграрная реформа, по крайней мере, уменьшающая дань, уплачиваемую крестьянином помещику. Но Чан Кайши боялся борьбы с помещиками, составляющими часть буржуазии. Поэтому для сохранения армии, ему пришлось прибегнуть к расширению территорий, подчиненных кантонскому правительству.