— Ты стал чертовски бессовестным, ты знаешь это?

И получил усмешку в ответ.

— Учусь на лучших образцах, мой старший брат. — Дастин выпустил руки Трентона и направился к лестнице. — Я помогу тебе упаковать вещи. Мы может попасть на следующий паром, идущий в Суссекс, и успеть в Броддингтон к ленчу.

«В Броддингтон… успеть к ленчу». Эти слова проникли в душу, принеся с собой чувство огромного облегчения и впервые за много дней радости. Боже, помоги ему, если он не прав, но он не может больше подавлять ту потребность, которая разъедает все его существо, — потребность, которую может насытить только любовь Арианы. Возможность того, что его ребенок растет в ней, наполнила душу Трентона гордостью и сильным до боли волнением. Но главное было в том, что независимо от того, существовал ли ребенок или нет, был ли он безумен или пребывал в здравом уме, ему было необходимо находиться рядом с женой.

— Хорошо, Дастин, — согласился он задыхающимся голосом. — Поедем домой.

Взгляды братьев встретились, и оба они одновременно почувствовали огромную перемену, произошедшую в Трентоне. Он не только глубоко полюбил свою жену, с ее появлением произошло нечто в равной степени значительное. За прошедший месяц Ариана не только изменила жизнь своего мужа, но и его дом. Броддингтон, величайшее архитектурное достижение Ричарда Кингсли, перестал быть величественным мавзолеем.

Там жила Ариана. Он стал снова домом.

Даже Тереза еще спала, когда Ариана ранним утром выехала из Броддингтона.

Крайне редко Ариана вставала раньше своей горничной, но сегодня сделать это оказалось необыкновенно легко, принимая во внимание, что она вообще не ложилась. Долгие ночные часы она провела, усваивая полученную ею информацию, и к рассвету больше, чем когда-либо, была убеждена, что единственно возможный для нее выход — поехать в Уиншэм. Немедленно. Если Бакстер виноват, она выяснит это сама, сегодня же. Если нет, она отбросит подозрения раз и навсегда и возобновит свое расследование.

Поспешно нацарапав записку Дастину, Ариана покинула поместье. Будить его не было смысла, потому что, как она уже сказала вчера Терезе, она сама должна о себе позаботиться.

Во время поездки Ариана думала о Трентоне и молилась о том, чтобы ему удалось преодолеть его боль. Она не понимала, как человек, настолько заботливый и нежный, мог обвинить себя в хладнокровном убийстве. Что касается осуждения со стороны окружающих, то, безусловно, кто-то еще, кроме нее, должен был видеть настоящего Трентона — человека, способного на сострадание, но в целях самозащиты скрывающего свою суть под слоем резкости и ожесточенности.

Она трезво размышляла об их внезапной свадьбе и вызванных ею противоречивых чувствах — от нежности к страсти, от страсти к гневу, и, да, иногда возникал страх. Но верх всегда брала внутренняя уверенность, что муж никогда не причинит ей вреда. Разве мог человек, приобщивший свою молодую жену к тайнам супружеской жизни с такой нежностью, проявить по отношению к кому-либо жестокость и нечестность? Разве мог человек, вылечивший больную сову, быть бессердечным? Способен ли человек, помогающий бедным и ничего не требующий взамен, проявлять жестокость? Нет, не способен.

Ариана знала это. Дастин знал. И Тереза тоже.

На память пришли некоторые мудрые замечания Терезы по поводу Трентона.

Не верю, что причина в любви… Вы же помните свою сестру. Он хочет вас не из-за Ванессы… он хочет вас вопреки ей. Страх тоже не имеет никакого отношения к событиям прошлого, как и любовь.

Наконец-то Ариана ясно поняла то, что мягко пыталась донести до нее Тереза. Своими проницательными замечаниями та проясняла ей характер Трентона и Ванессы. Мудрая горничная также намекала, что Ариана сама должна найти ответы на волнующие ее вопросы, если она достаточно сильна, чтобы пуститься на их поиски. Что ж, она обрела необходимую силу.

Откинув голову на спинку сиденья экипажа, Ариана поклялась узнать правду любой ценой. Но независимо от того, что откроет ей путешествие в Уиншэм, ее вера в мужа останется непоколебимой. Короче говоря, кто-то виновен. Но не Трентон.

Солнце вставало над Уиншэмом, когда Ариана вышла из экипажа. Не медля ни секунды, она взбежала по ступеням и постучала.

— Ваша светлость? — Кулидж выглядел ошеломленным и совершенно сонным.

— Я хочу повидать брата. Сейчас же.

— Я вернулся из отпуска вчера поздно вечером и видел виконта только мельком. Думаю, он еще в постели.

— Тогда разбуди его. — Ариана скрестила руки на груди и решительно вздернула подбородок.

— Но…

— Хорошо. Я сама его разбужу. — Она направилась к лестнице.

— Ариана? — Бакстер спускался с площадки второго этажа, завязывая на ходу пояс халата, выглядел он совершенно ошеломленным. — Что ты здесь делаешь в такую рань? У тебя все в порядке?

— Нет. Нам нужно поговорить.

Проблеск какого-то чувства, беспокойства или страха, промелькнул по лицу Бакстера.

— Хорошо. Пройдем в утреннюю комнату. Кулидж подаст чай. Наверное, ты хочешь позавтракать? Он может…

— Я не голодна. Никаких освежающих напитков не нужно, Кулидж, — заверила она растерянного дворецкого. — Извини, что побеспокоила тебя сразу же по возвращении из отпуска. Иди спать.

— Да, ваша светлость. — Все еще в полусне Кулидж, спотыкаясь, побрел в свою комнату.

— Ариана, что случилось? — Бакстер поспешно последовал за ней, когда она целеустремленно направилась в утреннюю комнату.

Ариана решительно закрыла за ними дверь.

— Нам необходимо откровенно поговорить. Начну с того, что сообщу тебе следующее: я люблю своего мужа и не верю, что он убил Ванессу, а также не верю, что он несет ответственность за ее самоубийство. — Ариана вскинула руку, предотвращая протесты Бакстера. — Это еще не все. В последнюю неделю кто-то стал терзать Трентона. У меня есть основания подозревать тебя. Это так, Бакстер?

Бакстер несколько раз открывал и закрывал рот, затем с раздражением покачал головой:

— Не понимаю, о чем ты говоришь. Разве у меня есть возможность мучить твоего мужа?

— Ты спрашиваешь только о том, была ли у тебя возможность, а не о поводе? — холодно заметила Ариана. — Отвечая на твой вопрос, скажу, тебе не нужна была возможность — ты делал это не сам, а чужими руками, наняв других, чтобы они позаботились об этом за тебя.

— Позаботились о чем? Что произошло с Кингсли?

— Ему безжалостно напоминают об ужасных событиях прошлого. Это дурная шутка или месть.

— Ужасные события? — Бакстер, казалось, со всех сил пытался понять.

— Смерть Ванессы. Саму Ванессу. Кто-то возвращается к обстоятельствам ее гибели и разыгрывает их перед Трентоном.

— Ты в этом уверена?

— Вполне. Во-первых, Трентон получил томик Шекспира с вложенной в него розой. — Она помолчала, давая ему возможность в полной мере осознать значение того, что тот, кто послал, выбрал в качестве закладки любимый цветок Ванессы. Затем продолжила: — Роза отмечала тот отрывок, где Отелло размышляет об убийстве Дездемоны.

— Какое все это имеет отношение к…

— По словам торговца, продавшего книгу, женщина, купившая ее для Трентона, выдала себя за его жену. Владелец магазина описал ее как яркую женщину с огненными волосами и зелеными глазами. Но это только первая инсценировка. За ней последовало множество других. Рассказать о них тебе? — Ариана не стала ждать ответа и продолжила: — В тот же день, позже, Трентон нашел в песке у реки Арун брошенный фонарь… точно такой же, какой был у Ванессы в ночь ее гибели. Пока Трентон разглядывал фонарь, среди деревьев появилась женщина, потрясающе похожая на Ванессу. Она исчезла прежде, чем Трентон успел окликнуть ее. Но с тех пор она неоднократно появлялась снова. По иронии судьбы один из подобных случаев произошел именно в тот день и час, когда я приехала в Уиншэм, чтобы принять от тебя чек по твоей просьбе. Какое совпадение, ты согласен?